Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая

Я вдруг с ужасом осознал, что, даже если мне удастся каким-то чудом развеять ужасное недоразумение, заставившее СБС связать наши имена с террористической группой — это может избавить от проблем меня, но не Клаудию. За ней тянулось слишком многое. Даже если не говорить о прочих ее проблемах с законом, нелегальный иммигрант никогда не сможет просто так выйти на свободу из стен СБС. И виноват в случившемся я. Я один.

— Вы копаете не туда, клянусь! Клаудия имеет ко всей этой ситуации так же мало отношения, как и Мирослав! Она вообще работает воспитательницей в детском саду!

— У многих преступников есть мирные профессии для прикрытия. Вы уверены, что знаете так много о своей знакомой? Разве вы были с ней так уж близки? Я имею в виду, помимо вашей сексуальной связи?

— Не было у нас с ней никакой связи! — я смутился и покраснел, как подросток. — Ну, лишь тогда, один раз. Это вышло спонтанно. И вообще, все это чушь. Я не знаю о ее жизни многого, мы не так часто общались в последнее время. Но я абсолютно уверен, что Клаудия не имеет никакого отношения к террористической деятельности! Да и вообще, даже Захери и Аль Кадри — совсем не те люди, которые вам нужны. Вы понимаете, что сделал Тайсон Блэк? Понимаете, что за его спиной стоят люди, находящиеся внутри нашего аппарата?!

Не похоже было, что мои слова убедили их.

— Все может быть не так просто, Димитрис, — покачал головой Аффенбах, и в его глазах, скрытых за очками, появилось характерное выражение, выдающее его бльшую информированность в сравнении с собеседником.

— Я видел то, что видел.

— Вы упомянули, что у Лейлы Аль Кадри был с собой плазмомет. Это из него она свалила вашего «Автобота». Вау! — агент Челли восхищенно присвистнула. — Я такого оружия и глазами своими не видела. Она не сказала, откуда у нее эта игрушка?

— Нет, не сказала, — вынужден был признать я.

— А как насчет места, где вы их накрыли? Если они мирные диссиденты, которые вставляют в дула автоматов одуванчики, то для какой тогда цели они вообще встречались с главарями группировки «Либертадорес», всем известными громилами, оружейными дилерами и торговцами наркотиками?

— Она не сказала мне, — вновь неуверенно буркнул я.

— А с чего вы взяли, что взрыв ЭМИ-гранаты и взлом «Автобота» — это не их рук дело. Есть какие-то тому подтверждения, кроме их слов? — поинтересовался Аффенбах, поправив очки.

— Ну, в общем-то, нет, — чувствуя себя все большим идиотом, признался я.

— И что же, после этого вы продолжаете верить и уверенно утверждать, что эти люди — невинные Божьи агнцы?

Старый-добрый прием с тремя «нет». Они задали мне три вопроса, ответы на которых были отрицательными, и на четвертый вопрос ответ «нет» приходил сам собой. Но я не спешил клевать на эту удочку.

— Димитрис! — воззвала ко мне Челли проникновенно. — Вы же полицейский. Вы не можете не чувствовать за их версией фальши и недомолвок.

— В этой истории много непонятного, это уж точно, — неопределенно буркнул я.

— У нас ведь сейчас находятся двое из них: Хаял Махмудов и Девдас Шастри, — доверительно шепнул мне Аффенбах, впервые обратившись ко мне скорее как к коллеге, чем как к подозреваемому. — Махмудов пока молчит. Крепкий орешек. А вот Шастри — тот самый, которого вы, кстати, лично арестовали — оказался очень разговорчивым. Поет как канарейка. Он уже сказал, как они себя называют, рассказал об их целях.

Я напряг слух, чтобы ничего не упустить. А ведь я и забыл, что двое из подельников Захери были арестованы, не в последнюю очередь, моими стараниями.

— Они называют себя Сопротивлением, — прошептал специальный агент. — Именно так. Без каких-либо уточнений, без кавычек. Высоко метят! И планы у них наполеоновские. Они борются против несправедливого социального устройства. Против Содружества как такового. Он так прямо и сказал, этот Шастри. Начал увлеченно рассказывать нам, что все наше общество построено неправильно и его необходимо переделать.

— Да, это на них похоже, — осторожно согласился я. — Они мечтатели, идеалисты. Считают, что могут построить новый идеальный мир…

— … предварительно разрушив старый, — хмыкнула Челли.

— Они называют себя мирными. Да вы посмотрите на этого Шастри! Парень похож на монаха, он от одного моего вида едва в штаны не наложил…

— Такие, как Шастри и Захери — это идеологи, проповедники. Но, кроме них, есть и бойцы. Вы ведь сами рассказали нам о Лейле Аль Кадри с плазмометом. А как насчет Ронина Хуая? Сирота из Узкоглазого гетто, с малых лет иного раз был замечен в мелких преступлениях, занимался карате…

— Его карате не слишком меня впечатлил. Обыкновенный сопляк.

— Но ведь им удалось разгромить спецотряд полиции и взять вас в заложники, несмотря на ваш уровень подготовки?

— Виной тому мои собственные ошибки. Я их не отрицаю. Кроме того, я уже говорил, что за нападением стоят другие люди…

— Вы хоть понимаете, сержант, как они опасны? — тем же доверительным тоном продолжил шептать следователь. — Это совершенно новый вид терроризма. Не завязанный ни на религии, ни на национальности, ни на территории. Нечто нацеленное на всех и каждого. Бацилла, от которой ни у кого нет иммунитета. Мы уже давно прогнозировали появление подобных движений. Они способны распространяться, как лесной пожар. А такие места, как Южное гетто, Узкоглазое гетто, Новый Бомбей, другие неблагополучные районы — это сухой лес, способный вспыхнуть от малейшей искорки. Вы ведь помните, как сами едва не погибли во время беспорядков в 83-ем? То был черный день в истории этого города. Но эти люди, Димитрис, уготовили для нас всех нечто несоизмеримо худшее. Этот мальчишка Шастри с горящими глазами и светящейся улыбкой талдычит о «всемирной революции». Они стремятся разрушить все наше общество до основания. Вот кто они такие.

Речь Аффенбаха прозвучала тревожно и внушительно. Однако я не вполне проникся. Быть может, сказывался менталитет копа, далекого от вопросов глобальной безопасности, но мне казалось, что мафиози, маньяки и наркоторговцы способны нанести обществу куда больший вред, нежели кучка мечтателей, возомнивших себя революционерами. Я все еще помнил об обещании, данном Лейле. И хотя я вовсе не намерен был рисковать собственной жизнью, выступая ее адвокатом, я не мог заставить себя вторить следователю, выставляющему их в качестве едва ли не главной угрозы всему живому в Содружестве.

— Касательно них я бы не хотел делать никаких выводов. Они утверждали, что отстаивают свои права ненасильственным путем, и я не видел прямых и однозначных подтверждений иного. Хранение оружие, сомнительные контакты — да. Но это, согласитесь, не то же самое, что терроризм. Больше того, эти люди спасли меня. По крайней мере, именно так это выглядело. И мне сложно поверить в столь умелую инсценировку. Но это ваша работа — расследовать их действия. Вот и расследуйте. Я могу сказать одно: ни я, ни Клаудия, ни Мирослав не имеем к случившемуся никакого отношения. Но я знаю, кто точно имеет. Тайсон Блэк. Эта тварь лично лишила жизни человека, офицера полиции, любящего мужа и отца, моего друга. И сейчас убийца разгуливает на свободе.