Новый мир. Книга 5. Возмездие

Я покачал головой, не в силах выразить словами впечатление от услышанного.

— В Сиднее все еще неспокойно, — продолжила Лори. — Многие сторонники Сопротивления не могут смириться с правдой о своей организации и своем несуществующем лидере. Устраивают беспорядки, называя доклад Миллер фальсификацией. Но, я уверен, скоро все стихнет.

— Что с Клаудией?

— Я не знаю, Дима. О ней ничего не слышно. Сейчас говорят о возможной амнистии тех членов Сопротивления, кто не ответственен за теракты и убийства. Но это будет долгая история.

Я понимающе кивнул.

— Как насчет Мишки?

— Твой пес сейчас у меня в квартире. Здесь, в Турине.

— Это теперь — наш пес.

— Да уж, — усмехнулась Лори. — Кажется, он стал еще более здоровенным, чем был. Миро определенно не жалел на него продуктов. Я заметила, что ему нелегко было расстаться с Мишкой. Но врачи говорят, что Элли с ее больными легкими лучше держаться подальше от этого мохнатого блохосборника.

— Я по нему соскучился.

— Мне категорически не позволили притащить его к тебе в палату, — улыбнулась Лори, вновь погладив меня по голове. — Дима, пожалуйста, ни о чем и ни о ком не беспокойся. Насчет Джерри, Миро, Рины и их семей, я проконтролировала — у них все хорошо, есть все необходимое, и они под надежной защитой.

— Спасибо тебе, Лори.

— Не вздумай благодарить меня за то, что я забочусь о людях, которые вместе с тобой спасли мою жизнь, жизнь моего отца, а заодно и весь этот чертов мир.

Я покачал головой.

— Насчет мира — я не до конца уверен, — признался я.

— Дима, о чем ты говоришь? Ты что, до сих пор не понимаешь? Это все ты. Все, что ты сейчас видишь на экране — твоих рук дело. Это ты раздобыл записи Рамади и отправил их Миллер, а она — опубликовала их, первой бросив обвинение в создании Сопротивления против Патриджа. Это ты спас моего отца и других лидеров оппозиции. Если бы не ты…

— Нет, Лори, — покачал головой я. — Я не переоцениваю настолько сильно свою роль в истории.

— Это не важно, Дима. Переломил ли ты ход событий, или был на гребне событий, предначертанных судьбой и логикой истории. Так или иначе — все это случилось.

Я вздохнул. Впервые мне удалось хотя бы мельком все осмыслить.

— Что — «случилось»? — проворчал я. — Патриджа вежливо попросили уйти и проводили поклоном, простив ему «мелкие шалости» вроде создания Сопротивления и военных преступлений? Консорциум сделал вид, что немного потеснился?

Лаура вздохнула.

— Дима, я отлично знаю, что ты — гораздо более умный человек, чем пытаешься показать. То, что случилось в эти дни — величайший сдвиг, величайшая победа для всего человечества за последние сорок лет. Это так невероятно, что никто до сих пор не может поверить.

Я неопределенно покачал головой, не то нехотя соглашаясь, не то возражая.

— А что евразийцы?

— Бингвен Фэн уже выразил поддержку «невероятно мудрому решению по урегулированию кризиса в Содружестве наций» и готовность «сотрудничать с новыми властями Содружества в качественно новом формате». Эксперты уже заговорили о грядущей консолидации человечества, о Мировом государстве…

— Ну-ну. А о розовых единорогах и фениксах они не заговорили? — прыснул я.

— С каких это пор ты стал таким скептиком, Димитрис?

— Все это не важно, Лори. В смысле — важно, конечно. Но у меня есть более важный вопрос.

Я перевел подозрительный взгляд на экран, где продолжали транслировать неоправданно радужные картины рукопожатий, девичьих улыбок и охапок цветов, которые бросали под ноги марширующих по улицам Сиднея солдатам.

— Где Чхон? — мрачно спросил я.

§ 51

Сенатор Робер Фламини быстро оправился от пережитого. Ничто в его умном скуластом лице и безукоризненной одежде не выдавало того взъерошенного и перепуганного человека, которого я всего трое суток назад за шкирку выволок из помещения, где через секунду после этого прогремел взрыв, и предохранил своим телом от падения с двадцатифутовой высоты.

Роберт Ленц был чем-то похож на сенатора. Разве что, как всегда, более улыбчив. За годы, которые мы не виделись, он заметно постарел. Однако дряхлым я бы его не назвал. Он давно уже вошел по своему уровню достатка в когорту счастливчиков, которые в конце XXI века при толике удачи могут прожить сотню лет, и более.

Странно было видеть такую публику в моей скромной больничной палате.

— Лори, как ты смотришь на то, чтобы?.. — сделал попытку сенатор, вежливо глянув на живот своей дочери с намеком на то, что ей не стоит волноваться.

— Я остаюсь, и это не обсуждается, — сразу же отрезала она, не сдвинувшись с места.

— Кто бы сомневался, — вздохнул ее отец, сразу сдавшись, и подошел к окну палаты.

— Ваша дочь проявила себя настоящим бойцом во время последних печальных событий, сенатор, — заметил Роберт, благожелательно улыбнувшись Лауре. — Вы можете ею гордиться.

— Оставьте свои неискренние комплименты при себе, Роберт, — прохладно ответила та, вперив в него острый взгляд. — Мне хорошо известна цена вашим словам.

— Роберт — наш союзник, Лори, — отвернувшись от окна, урезонил дочь сенатор. — Получив сообщение от Димитриса о готовящемся на нас покушении, он сразу же уведомил службу безопасности. Не вина Роберта, что эти некомпетентные идиоты так долго «проверяли информацию» и не объявляли эвакуацию. Но, если бы служба безопасности не усилила уровень своей готовности — мы просто не продержались бы до прибытия Димитриса и его друзей.

— Да уж, — наконец подал голос я, не скрывая иронии при обращении к бывшему опекуну. — Роберт при любой власти и в любой заварушке останется в выигрыше. Чутье у него что надо.

Роберт печально вздохнул

— Я никогда не желал тебе зла, Дима, и не делал ничего, что могло бы повредить тебе…

— Не начинай только опять развешивать лапшу мне на уши! — сразу же прервал его я. — Я уже не подросток из провинции, который слушал тебя с открытым ртом. Мне давно за тридцатник, я пережил две гребаных войны, потерял ногу и кучу других важных «деталей» и повидал такого чернушного дерьма, которое ты вряд ли когда-то видел из окон своих чистеньких кабинетов и уютных конспиративных квартир, в которых ты драл своих молодых «информаторш». Я не поверю больше никогда ни единому твоему слову. Да и слышать их не хочу. У меня есть к тебе только один вопрос, прежде чем я раз и навсегда вычеркну тебя из своей жизни. Где гребаный Чхон?

Некоторое время в палате царило тягостное молчание, на протяжении которого политик и отставной разведчик вздыхали и закусывали губы.

— Никто не собирается ответить на вопрос Димитриса? — через некоторое время поторопила их Лаура. — Речь идет о человеке, который угрожает нашим жизням, пап!

Первым наконец заговорил сенатор, властным движением рук призвав нас успокоиться.

— Вы оба понимаете, что произошло и почему. После того как покушение на лидеров оппозиции было предотвращено, а информация о связях Протектора с Сопротивлением, опубликованная спецпрокурором Миллер, вызвала бурю в обществе, расстановка сил на глобальной политической арене изменилась. На волне катастрофического падения рейтинга Протектора, его силовое смещение оказалось очень вероятным. Патридж, объективно оценив ситуацию, как опытный гроссмейстер, вынужден был пойти на капитуляцию на своих условиях — что и было согласовано на встрече с Дерновским и Элмором…