Новый мир. Книга 5. Возмездие

— Что за чушь ты городишь, Фрэнк?! — не справившись с раздражением, перебил его я.

В ответ на эту вспышку он удивленно начал моргать, явно не понимая, в чем дело.

— Нет здесь никакой «чести»! Я даже не один из ваших! Меня здесь, вероятнее всего, скоро прикончат! И тебя тоже, если ты окажешься неподалеку! Думаешь остаться в истории из-за того, что урки выпустят тебе кишки в какой-то дыре на краю света в компании «самого» Димитриса Войцеховского — какого-то парня, который что-то там сказал по телику?! Да ты не в себе, что ли, мужик?!

— Я делаю то, что нужно, во имя Сопротивления. Во имя революции!

Но такой ответ раздосадовал меня еще больше.

— Да какая нахер «революция»?! Отжимать толпой жратву в тюряге — это твоя «революция»?!

— Но при чем здесь? В смысле… Мы ведь боремся… чтобы люди… ну, нормальные люди, не уголовники… не жили, как скоты, — не очень-то связно пробормотал он, заметно растерявшись.

Приблизившись к родному «революционному бараку», толпа рассосалась — каждый пошел искать угол, где можно спокойно съесть добытый паек. Ши с Гэвином и еще парой подручных, не оборачиваясь, торопливо зашагали наверх, занятые каким-то очень оживленным разговором на нарочито пониженных тонах. Составлять им компанию я пока не стал — решил вначале поесть где-то в тихом уголке.

Я умостился с краю нижней ступени лестницы, ведущей на верхний этаж барака. Нос с интуитивным подозрением принюхался к кашице, и особенно к кускам странного мяса в ней, с тоской вспоминая о безвкусной стерильной пище в «зоне 71». Но выбирать не приходилось. Сжав ноздри для меньшего восприятия запаха, я принялся есть. Фрэнк присел рядом, исправно исполняя роль моего телохранителя. К своей порции он пока не прикасался.

— Так за что ты сидишь? — спросил я, устав молчать после пятой или шестой ложки довольно мерзкой кашицы, и вспомнив вчерашний разговор о нем с Ши.

— Я же говорил. Я политзаключенный.

— Это ни о чем мне не говорит. Каждый сидит за что-то конкретное. Что ты сделал? Написал что-то крамольное в соцсети? Стишки сочинил про то, что Патридж — педераст? Устроил одиночный пикет около правительственного здания?

Не дождавшись ответа, я сам же и добавил:

— Хотя нет, за такое в «Чистилище» не садят. Одну знакомую мне диссидентку, которая вела очень неприятные журналистские расследования против властей, посадили то ли на восемь, то ли на десять лет. Что же надо было пришить, чтобы влепить пожизненное?

— В наше время человека могут посадить ни за что. В Содружестве нет никакого правосудия.

— Да хватит уже ходить вокруг да около! — отмахнулся я. — Колись!

Нетрудно было заметить, что эта тема ему неприятна. Он долго ерзал на месте, прежде чем наконец найти нужные слова:

— Я пытался спасти десятки, а может быть и сотни тысяч людей.

— Каким образом? — удивленно поднял брови я.

На этот раз поиск подходящих слов длился еще дольше.

— 25-го сентября я и мои товарищи пытались помешать режиму применить оружие против народа в Сиднее.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы переварить и оценить смысл этих слов.

— Ты хочешь сказать?.. — не веря своим ушам, переспросил я, перестав есть и медленно отставляя миску в сторону. — … что ты — один из психопатов, которые захватили Бокс-Хэд?!

Выражение лица политзаключенного было красноречивее слов.

— Черт бы тебя побрал! Но ведь даже ваш Фримэн заявил, что он тут не при чем!

— Это была инициатива руководителя нашего ревкома, — торопливо пробубнил он. — Ситуация требовала быстрых решений. И ему пришлось действовать на свой страх и риск.

— Господи! А ведь я так и думал! — изумленно покачал головой я.

В голове прокрутились слова Анны Миллер о слабой согласованности различных ячеек Сопротивления, а затем моя перепалка по этому поводу с Джеромом, свято верившим, что штурм Бокс-Хэд — это провокация властей.

Фрэнк, тем временем, торопливо начал оправдываться:

— Десятки тысяч безоружных людей были в опасности! Режим отдал приказ утопить все протесты в крови! Это к тому времени было уже решено! Что мы должны были, сидеть сложа руки?!

— Откуда ты знаешь, что это было «уже решено»?! — проскрипел я.

— Эта информация была у нашего командира! У него есть свои каналы!

Я с ухмылкой покачал головой.

— А ты не думал, что твой «командир» — провокатор?!

Такое предположение искренне оскорбило Фрэнка.

— Как ты можешь такое говорить?! Он пожертвовал своей жизнью во время этой операции!

— А что, если спецслужбы специально скормили ему дезинформацию?! Чтобы вы, кретины, напали на термоядерную электростанцию?! И дали им законный повод ввести режим антитеррора?!

Я рассерженно покачал головой.

— Мать твою, мужик! Да ты хоть понимаешь, что если бы эта штука взорвалась — то погибли бы миллионы невинных людей?! Погиб бы я сам, и практически все близкие мне люди!

— Мы не собирались ничего взрывать! Целью акции было наоборот, заставить власти воздержаться от насилия! У нас даже не было доступа к реактору! Мы не успели взломать системы защиты!

— «Не успели»?! — сразу же зацепился я за его слова.

Фрэнк запнулся, видимо, запоздало осознав, что сболтнул лишнего.

— Командир объяснил, что нужно получить реальный контроль над реактором, чтобы убедить власти в серьезности наших намерений. Чтобы власти ни за что не пошли на штурм станции! Если бы нам удалось это сделать — не было бы разгона протестующих! Мы бы до сих пор диктовали им свои условия!

Я изумленно покачал головой, и заключил мыслью вслух:

— Я жру баланду с чокнутым.

Фрэнк насупился.

— Я надеялся, что ты поймешь, — изрек он обиженно.

— Напрасно, — решительно покачал головой я.

— Димитрис, я понял, что ты относишься к нашей акции неоднозначно. Так к ней относятся многие в Сопротивлении. Но поверь, мы ни за что не повредили бы невинным людям. Я — такой же борец за правду и свободу, как и ты…

— Ты — долбанный псих! Или сказочный идиот! Даже не знаю, что хуже. Это во многом именно из-за таких, как ты, у нас и установился тоталитаризм! Чтобы оправдать закручивание гаек, нужна угроза, близкая и понятная большинству людей. В Темные времена такой угрозой были радиация, катаклизмы, анархия. Позднее — евразийцы. А теперь — такие, как вы!