Новый мир. Книга 5. Возмездие

Операция Сопротивления не была никак согласована с действиями активистов, которые добивались моего освобождения из тюрьмы через механизм апелляции — этих последних в Сопротивлении называли «наивными дураками» и не воспринимали всерьез. К нападению прямо не причастен и Евразийский Союз, хотя он косвенно и внес в него свою лепту путем постоянного материального обеспечения повстанцев.

После отступления отряд Сопротивления, следуя плану, разделился на множество мелких групп, которые рассеялись по всему миру, чтобы затруднить преследование. Я был оставлен под присмотром Лейлы и Джерома, которые и доставили меня в безопасное место, где я сейчас и находился. Сами они отбыли для выполнения срочных задач, подробности которых мне знать необязательно.

Лишь после окончания сеанса ответов на вопросы наступил период затишья, нужный, чтобы переварить услышанное. Этот период прошел на фоне бормотания телевизора.

— Как в целом самочувствие? — прервала молчание Клаудия.

Я неопределенно пожал плечами.

— Я могу говорить, есть, ходить. Это на порядок лучше того, чем я был четыре дня назад.

— Я поражаюсь тому, как быстро ты восстанавливаешься.

— Я верну себе более или менее нормальную форму не раньше чем через пару-тройку недель. Скорее даже через месяц-полтора. До тех пор от меня будет мало толку.

— От тебя может быть намного больше толку, чем ты думаешь, — возразила она.

Я не очень-то уверенно кивнул.

— Я хотел бы передать сообщение Лауре, — произнес я то, что было на уме уже давно.

— Дима, я понимаю твои чувства. Но ты достаточно умен, чтобы понимать степень риска.

— Я ей на 100 % доверяю, Клаудия.

— Я знаю это, Дима.

— Всё это время она боролась за моё освобождение. Боролась своими методами, которые вы считаете неэффективными. Но это не умаляет ее стараний. Она знает о штурме тюрьмы из новостей. Она видела это проклятое видео, на котором я похож на оживший труп. И она даже не знает, жив ли я до сих пор. Ты считаешь, что это нормально — заставлять своего близкого человека чувствовать такое?

— Дима, прости, но это правда слишком рискованно. Даже если ты доверяешь ей, то ты не можешь доверять людям, которые ее окружают. Где она сейчас? В Турине, при ставке оппозиционного альянса? И кто сейчас рядом с ней? Ее отец-сенатор, получивший прозвище «хитрый лис» отнюдь не за простоту и честность, и его приближенные?

Я помрачнел, вспомнив последствия встречи с сенатором в Сент-Этьене.

— Кроме того, любое сообщение можно перехватить, — неумолимо продолжила Клаудия. — И тогда оно подвергнет опасности не только того, кто его послал, и всех, кто его окружает, но и того, кому оно адресовано. Так что этого не стоит делать ради ее же собственного блага. По крайней мере, не сейчас.

Я недовольно поморщился, но не нашёлся что ответить, кроме эмоциональной рефлексии из разряда «Мне на все это плевать!», которую человек в моем положении не мог себе позволить. Некоторое время в комнате висело преисполненное раздумий молчание. Клаудия поглядывала на меня, мерно отпивая глоток за глотком горячий чай.

— Скоро состоится собрание лидеров Сопротивления, — без предупреждения перешла она к делу.

Я поднял на нее заинтересованный взгляд.

— Здесь?! — нахмурился я, недоверчиво оглядывая деревенский домик.

— Нет, конечно, — терпеливо ответила итальянка. — Не важно, где это будет. И о точных дате и времени не спрашивай. Об этом пока знают всего пару человек на планете. И для всех лучше, чтобы так и оставалось как можно дольше.

— Ты могла мне вообще об этом не рассказывать. Что мне за дело до вашего собрания?

— Ты должен быть на нем, Дима. Оно обязательно должно состоятся с твоим участием. И поэтому пока оно не состоится — мы должны соблюдать маниакальную осторожность. Каких бы жертв от нас это не требовало.

Из моей груди невольно вырвался вздох. И это не укрылось от Клаудии.

— Я готова поговорить с тобой об этом, — спокойно предложила она. — Для этого я и приехала.

— Клаудия, я правда очень благодарен вам за спасение. Я никогда бы не подумал, что кто-то пойдет ради меня на нечто подобное. Если бы не вы, я был бы сейчас мертв. Но даже несмотря на это, я не чувствую, что готов стать… одним из вас.

— Продолжай, — спокойно кивнула она.

— Мы ведь уже не раз с тобой об этом говорили.

— Мне казалось, с тех пор многое для тебя изменилось.

— Да. Но идея всемирной революции, которая вами всеми движет — прости, но для меня это все равно слишком.

— Ты уверен, что правильно представляешь себе, как и за что мы боремся?

Я вздохнул.

— Я встретил в «Чистилище» одного парня. Он был в группе, захватившей Бокс-Хэд. Той самой, от которой вы потом открестились. На провокатора он похож не был. На наивного простака, угодившего в мельничные жернова — да. Но ведь за ним стояли люди, которые знают, что делают. Или думают, что знают.

Женщина вздохнула.

— Наша диверсифицированная структура имеет свои плюсы и минусы. Так нас сложнее найти и уничтожить. Но слабые и непостоянные связи между ячейками мешают координации действий. Большинство акций, которые совершаются в мире под флагами Сопротивления, являются чистой самодеятельностью лидеров ячеек. Одной из таких акций был захват Бокс-Хэд.

Сделав паузу, она добавила:

— Такой же акцией был и штурм «Чистилища». Мы с Лейлой и другими союзными командирами не запрашивали на это одобрение.

— Но ведь эту заслугу ваш Фримэн охотно приписал себе! — кивнув на телевизор, напомнил я.

— Операция достигла успеха, и высшее руководство одобрило её постфактум. Если бы произошло иначе, то и реакция руководства могла бы быть иной. Такой, как после атаки на Бокс-Хэд.

— Все, что ты сейчас говоришь, не заставляет меня смотреть на вашего Фримэна как на честного малого, который хоть чем-то отличается от других политиков.

Клаудия тяжело вздохнула.

— Ведется информационная война, Димитрис. Это сложная наука. Тот, кто игнорирует ее, обречен на поражение. Один из уроков Ленца, который, как бы он не был неприятен, мне в жизни все-таки пригодился.

— Я эту науку понимаю. Но я не уверен в самих идеях Сопротивления. Свержение существующего мирового порядка и построение нового? Давай даже не будем пока переходить к вопросу «каким будет новый», вокруг которого наш спор наверняка и загрузнет. Начнем с того, что вы поставили целью убрать с доски абсолютно всех серьезных игроков: всех основных политических деятелей, как провластных, так и оппозиционных, всех олигархов. Нечто подобное этому делали разве что большевики во время Октябрьской революции 1917-го, и это закончилось, как мы помним, не слишком хорошо. А вы говорите о масштабах всего мира! Даже если такое в принципе возможно, я содрогаюсь от мысли, сколько лет должна продлиться война, какими жертвами она обойдется всему человечеству и всей планете, и главное — не получите ли вы в итоге ту же самую систему, но только в профиль. Можешь называть меня приземленным, циником. Но меня больше привлекает путь умеренной оппозиции.