Новый мир

— Вам бы не психиатром работать…

— Уверяю вас: я и психиатр хороший. Я использовала каждую минуту моей сознательной жизни, чтобы реализовать свой шанс. Леди Берг, я не так много о вас знаю, но, верьте мне, — сиротский приют ужасен.

Она засмеялась, и смех ее был странным, больным. Я жалела эту женщину. Наверное, она хорошая. Но все равно ее ждет суд, потом тюрьма. И она всему этому радуется.

Потому что она уже давно поняла, что ее убьют.

— Леди Берг, — она все еще смеялась и жестикулировала, смешно растопыривая пальцы, она сидела на полу, положив ногу на ногу, на грязном полу, но ее это не смущало, ее вообще больше ничего не смущало, — вы за Фридмана не беспокойтесь. Я поглядела, что ему давали. Конечно, его накачали. Но любой врач знает, что с этим делать. Я обязательно скажу. Им занималась не я, и слава богу, что не я, если б вы знали, как мне осточертело служить роботом для впрыскивания наркотиков в тела этих несчастных… а я ведь и вправду с детства хотела спасать. И я знаю, как их спасти. Господи, как хорошо, что вы пришли. Как хорошо! И как хорошо, что вы упомянули про «Таблетку»! Знаете, это на самом деле отличное средство. Да, конечно, клинические испытания проведены не по правилам, но поверьте мне — оно испытано на совесть. Наверное, через «Таблетку» прошли десятки тысяч брошенных детей. Они не виноваты, правда. Очень редко, когда у ребенка достает сил бороться с обществом. Хорошо, когда ему и не хочется. А что делать с теми, кому хочется?!

Она болтала без остановки. Слова из нее выпрыгивали вместе с нервным смехом и слезами. Она спаслась. И она знала, что ухватилась за последний шанс.

Точно так же, как много лет назад она тоже ухватилась за последний шанс. Наплевать, что шанс ей предложила секта. Бретта Нильс просто хотела жить.

Фургон наконец затормозил. Доктор Нильс закрыла лицо ладонями, затем крепко провела руками по голове. Обнаружила, что волосы в беспорядке, тут же вынула шпильки, стала переплетать пряди. Удивительно, волосы у нее оказались жидкими, но очень длинными — ниже пояса.

Распахнулись двери фургона. Перед ними стояли Йен Йоханссон и Лоренс Хикати. Я глянула поверх их голов и увидела высокий забор, людей в форме. Кажется, тюремный госпиталь.

Бретта Нильс во все глаза уставилась на Хикати, а он на нее.

— О, вы вытащили не только парня, но и сотрудницу, — безо всякого выражения произнес Хикати.

— Ценный свидетель, — обронил Йен.

— Ценный. И весьма удачливый, — подтвердил Хикати, сверля взглядом доктора Нильс.

Она наконец справилась с волосами, потом сумела встать, подойти к краю и спрыгнуть наружу. Огляделась.

— Надеюсь, это тюрьма?

— Она самая, — сказал Йен.

— Федеральная или полицейская?

— Федеральная.

— Очень хорошо. В вашей системе у секты, — она выделила голосом это слово, произнесла с видимым отвращением, — очень мало шпионов.

Из-за края фургона вышла Вера Харрис. С таким же безжизненным лицом, какое было у Хикати. Заглянула внутрь, устало улыбнулась мне:

— Делла, я надеялась, что ты сумеешь выскочить. Но все же, на будущее, — не стоит так рисковать.

Все замолчали.

— Вера? — позвала я. — Агент Харрис?

— Двадцать минут назад, — произнес Хикати. — Вы, наверное, были в пути. Страшный пожар. Сгорела психиатрическая клиника «Мэри и чертополох». Там работают спасатели, но… Живых нет. Никого. Четыре десятка трупов. Их убили до пожара.

Он помолчал.

— Вам повезло. Вам очень повезло.

Доктор Нильс качнулась, попыталась опереться на Хикати, промахнулась и упала.

* * *

— Вера, ну что, рискнем?

Вера Харрис посмотрела на меня с суеверным ужасом. А чего б ей не смотреть? Я пришла в кабинет, дала показания, спокойно поела, выпила две чашки кофе. И теперь рвалась работать дальше. Потому что спасение Фридмана и Нильс, строго говоря, в мои сегодняшние планы не входило, это вышло попутно, заодно, по дороге к основной цели.

— Делла, иногда я думаю: как должна выглядеть операция по изъятию души из человека?

— Ты про меня?

— Да! Тебя ведь совершенно не тронула эта трагедия… Содрогнулась вся Земля. Это же ужасно. Настолько масштабного преступления не случалось уже лет двести.

— Да, да, — сказала я несколько раздраженно, — и ты чувствуешь то же самое, что и четыре миллиарда землян, но у тебя в кабинете торчит майор спецразведки, которому все по барабану. Майору хочется, чтоб ты пошла с ним в клуб. На самом деле, Вера, если честно, майору до слюнотечения хочется бренди и сигарету. Но майор не может позволить себе ни то ни другое, пока не будет закончено дело. И лучше бы тебе прислушаться к этому майору, иначе он прямо здесь проведет тебе ту самую операцию, но с некоторыми вариациями. Иначе говоря, я вынесу тебе весь мозг, если ты немедленно не возьмешь себя в руки. Не можешь спланировать дело — не вопрос, я спланирую. Но ты в рабочий-то режим переключись!

— Я давно в рабочем режиме, — меланхолично ответила Вера.

На краю стола угнездилась коробочка с зеленым бантиком. Я отлично помнила, как были завязаны бантики на других коробочках в сейфе доктора Нильс. Белые — явно роботизированная упаковка. А вот зеленые она готовила сама. Достаточно было понаблюдать, как она закрывает и заново упаковывает подарок после демонстрации.

— Делла, я одного не поняла: это взятка или… Или?..

— По всему — или.

— И как мне ее оформлять?

— Как обычно. Нет, таблетки — это на анализ. Это я намеренно выпросила. Может пригодиться.

— Кому? — Вера приподняла брови, подчеркивая иронию в интонации.

— Кому-нибудь. Нам-то какая разница?

— А остальное?

— Вера, у тебя есть копия моей записи. Мне это предложили не в качестве взятки. Ты имеешь право проверить информацию на карточках, затем уточнить коммерческую ценность… В конце концов, кого я учу работать?!

— Я хотела уточнить, каким образом ты мечтаешь провести эти сведения в отчетности.

— А что, есть несколько способов?

— Законный — один, ты права.

Вера углубилась в работу с документацией. Я меланхолично рассматривала потолок.

— Ты так нервничаешь, как будто тебе после девяти вечера не нальют.

— Что? — я даже удивилась.

— Ты только что сказала, — терпеливо объяснила Вера, не отрываясь, впрочем, от документов, — что хочешь выпить и покурить. Но пока дело не завершено, тебе нельзя. И ты выглядишь так, словно если не успеешь завершить дело к определенному часу, то тебе не нальют и не прикурят.

— Что мне еще и поспать иногда хочется, тебе в голову не пришло.

— Отчего же, пришло. Только, Делла, ты понятия не имеешь, что такое «хочется поспать». Когда ты последний раз работала в офисе с жестким распорядком?

— Ну сейчас ты мне будешь объяснять, что твоя работа тяжелей моей.

— Зачем? Чтобы ты убедилась в том, что я тебе завидую?

— А ты завидуешь?

Вера на секунду оторвалась от документов, посмотрела на меня:

— Конечно.

Я фыркнула:

— Если бы ты знала…