Новый Вавилон

Пангайя сосредоточилась на числах, мелькавших на экране, она будто расшифровывала какой-то чуждый язык.

Черепахи. Самое прекрасное и самое мучительное воспоминание в жизни Галилео.

Пангайя была умной, живой, игривой девочкой, приемного отца она обожала. А он был вечно занят. Больше всего они любили телепортироваться вдвоем в точку Немо, легендарное место, считающееся самым удаленным от любой суши, посреди Тихого океана. Они оказывались там с двумя плавсредствами — обычным надувным матрасом для отца и надувной черепахой для дочери. Внутрь были встроены массивные телепортеры. Часами они качались на волнах, и казалось, что вокруг, в целом мире, нет никого, кроме них. Немрод и Пангайя разговаривали обо всем, но в основном о науке и больше всего о квантовой телепортации.

Мозг Пангайи был активен всегда. В девять лет она разбиралась в основах квантовой физики лучше, чем отец, автор диссертации о принципе неопределенности Гейзенберга. У Пангайи был выдающийся, исключительный ум, и она очень хотела поразить отца своими знаниями, а Галилео предъявлял к дочери все более высокие требования. Тысячи людей продолжали гибнуть, перемещаясь из одной точки в другую, — разбивались на мотоциклах и машинах, тонули на кораблях. Телепортацию человека никак не могли стабилизировать, а общедоступность этого процесса оставалась утопией.

Немрод все-таки заплакал. Плевать, если полицейский заметит… После 13 сентября 2075 года Галилео ни разу не возвращался в точку Немо.

За несколько недель, предшествовавших ее десятому дню рождения, Пангайя добилась прогресса, продвигаясь вперед в том же темпе, что и команда инженеров, работавших на ВОП. Отец очень гордился. Девочке хотелось произвести впечатление на Галилео, и она работала над миниатюризацией телепортеров, чтобы люди могли носить их наподобие часов на запястье и в любое мгновение иметь возможность управлять своими перемещениями. Она создала прототип, невероятно похожий на тот, которым миллиарды землян пользуются сегодня. И в тот день она сказала, прижимая к груди свою надувную черепаху: «Встретимся в точке Немо, папа, кто доберется первым, тот и победит!»

Пангайя исчезла, не дав ему ответить.

Немрод первым оказался на месте посреди Тихого океана, но дочь там не появилась.

Он выиграл пари?

Он все потерял.

Пангайя возникла через несколько секунд — без сознания, из носа и ушей сочилась кровь. В процесс дезинтеграции-агрегации закралась ничтожно малая ошибка, приведшая к непоправимым последствиям.

В следующее мгновение в точке Немо приводнились лучшие врачи планеты. Диагноз поставили быстро: мыслительные способности девочки не пострадали, но все нервные окончания сожжены. Именно так выразился невролог. Пангайя до конца дней останется инвалидом и — в этом врачи были единодушны — больше никогда не сможет телепортироваться. Если попробует, исход будет фатальным. Мозг Пангайи чудом уцелел, но способность двигаться девочка утратила навсегда.

Понадобилось десять дней, чтобы добраться на корабле до острова Питкэрн — первой суши в двух тысячах шестистах километрах от точки Немо. Еще двадцать дней они плыли в Фучжоу, городской округ в провинции Фуцзянь на восточном побережье Китая. Последние находившиеся на ходу машины «скорой помощи» отправились в путь через всю Азию в Бирму. Восемь человек несли дочь Немрода от подножия до вершины горы Поупа, они преодолели семьсот семьдесят семь ступеней лестницы, на которую больше никогда не выйдет Пангайя. Всю дорогу Галилео держал дочь за руку, прокручивая в голове события последних лет.

Во всем виноват только он.

Из-за него Пангайя станет одной из немногих жительниц Земли, лишенных способности передвигаться, она даже на ноги никогда не встанет. Из-за его честолюбия! Она была слишком юна и не сознавала, сколь велик риск. Галилео обязан был защищать своего ребенка, а он ее использовал, вынуждая работать на пределе возможностей. Превратил девочку в машину…

Немрод посмотрел на дочь — от пальцев шли провода, соединяющие ее мозг с памятью центрального процессора «Пангайи».

Машина…

Через много лет он задал себе еще один вопрос.

Что было бы, не стань Пангайя жертвой несчастного случая? Если бы трагедия не привязала ее навечно к компьютеру? Если бы исключительный мозг девочки не сконцентрировался на одной-единственной цели — квантовой телепортации?

Достигло бы человечество успехов так же быстро? Стала бы Пангайя обычной девушкой, такой же, как ее ровесницы? Начала бы разбрасываться, тратить время на ерунду, перемещаться по планете, наслаждаясь красотами, пользоваться… но не жертвовать собой?

Что, если несчастный случай с Пангайей стал величайшей удачей человечества?

Этот вопрос терзал душу президента уже много лет.

Галилео вытер лицо рукавом и повернулся к дочери и Акинису. Майор ничего не успел заметить — погружение в горькие воспоминания продлилось какие-то секунды. Мозг позволяет путешествовать во времени так же быстро, как это происходит с помощью телепортера в пространстве, все быстрее и дальше по мере старения.

Президент вынул из кармана гагатовую черепашку и поставил ее перед дочерью. Пангайя улыбнулась:

— Спасибо, папа. — И повернула голову к Артему: — Отец сильно преувеличивает мою так называемую гениальность, господин Акинис.

Наступила пауза, которую нарушил Немрод:

— Я должен объясниться…

Артем промолчал.

— Для начала поговорим о списке фамилий, найденном у Тане Прао. Некоторые журналисты называют их изгоями, мы же более прозаично — узниками, чья свобода временно ограничена. Все они находятся под контролем Всемирной военной организации. — Немрод посмотрел в глаза майору. — Конгресс не счел нужным информировать службы Бюро. На досье гриф «Совершенно секретно».

Акинис и глазом не моргнул. Не в его компетенции обсуждать решения Всемирного конгресса.

— Но сегодня… — Немрод поколебался. — Сегодня мне кажется важным, чтобы вы были в курсе.

— Вы можете рассчитывать на меня и мою команду, президент. Мы умеем хранить тайны, — спокойно ответил майор.

— Я в этом не сомневаюсь.

Немрод улыбнулся дочери, погладил янтарных черепашек.

— Этим мужчинам и женщинам, чья свобода частично ограничена, трибунал запретил телепортироваться — как лицам, угрожающим мировому порядку. Опасность, исходящая от них, может быть разного уровня, от призывов к ненависти и терроризму — в этом обвинили самого знаменитого из них, Оссиана, — до публичного оспаривания принципов Конституции 2058 года. Экстремистское меньшинство националистов, регионалистов, борцов за независимость сегодня называет себя либерстадос.

Артем сохранял невозмутимость.

— Думаю, вам ясно, майор, что речь идет лишь о тех, кто отвергает наш образ жизни, открытый и глобалистский, требует своего языка, своей земли, своих границ. Они готовы сражаться за свое и так и поступят, предоставь мы им удобный случай. Не думайте, их не третируют, они свободно живут на трех миллионах квадратных километров, только не имеют возможности общаться с внешним миром и проповедовать сепаратистскую идеологию. Такова цена мира для всех остальных землян, поверьте мне.