Ншан или Знак Свыше

Ншан не сомневалась, сидящие за столом растерянно и удивленно перегляну-лись. Помедлив, Артур мягко сказал:

– Если так хочешь, обязательно возьму.

После ужина приезжие вышли в сад. Ншан последовала за ними.

– Хотите на ночное ущелье взглянуть? – предложила она, ощутив на себе изумленные взгляды всех троих. – Пусть кто-нибудь из вас даст мне руку.

Предложенная рука была жесткой, нервной, беспокойной. У Артура не могло быть таких рук.

– Иди прямо, Сафон, - сказала она. – Не по аллее иди, а по узкой дорожке. Шагов двадцать, потом свернем направо. А вы идите за нами.

Дотронувшись до большого гладкого валуна, торчащего из земли, Ншан остановилась.

– Это здесь. Только будьте осторожны. Мы на краю глубокого обрыва. Можно упасть.

Она быстро прикинула в уме: Луна должна быть где-то между второй и третьей фазой – почти полнолуние. Воздух свеж и спокоен, и дышется свободно. Значит небо безоблачно и все вокруг залито лунным светом.

– Видите дальние вереницы гор? Они похожи на спину спящего вишапа. Особенно в свете Луны, как сейчас.

Горожане покосились на нее с опаской и сомнением: уж не притворяется ли она слепой?

– А вон там, над обрывом...
– держась одной рукой за выступ скалы, другой она указала чуть вправо и вниз. – Там есть дерево, очень старое. Весенние воды размыли его корни. Оно все искривилось от огромного желания удержаться. Посмотрите, оно цепляется корнями чуть ли не за воздух. И очень боится упасть, скатиться на дно ущелья. Оно молит о помощи. Только помочь ему невозможно.

– Я вижу это дерево! – воскликнула Жанна. – В свете Луны оно кажется жутким и сказочным. Оно похоже на осьминога.

– Что такое осьминог? – спросила Ншан.

– Морское животное. У него нет тела, только голова и восемь длинных ног... со щупальцами-присосками.

– Нет, - не согласилась Ншан. – Не надо осьминога! Имя этому дереву Страх. Когда мне бывает страшно, я всегда представляю его.

– Откуда ты о нем знаешь? – осторожно спросила Жанна.

– Так ведь я не всегда была слепой. До тринадцати лет видела, как все, - спокойно ответила Ншан. – я успела излазить все наши горы и ущелья. Там, внизу, течет речка. Летом мы купались в ней каждый день. А место, на котором мы стоим, было моим самым любимым. Я помню здесь каждое дерево, каждый выступ... Артур, это хорошо, что ты рисуешь.

– Откуда ты знаешь, что я рисую!?

– Разве ты не подумал сейчас о том, как красиво выглядело бы это место на картине?

– Клянусь отцом, подумал! – воскликнул Артур, хлопнув себя по лбу. – Ну ты даешь!

– Найди время, нарисуй, - не обращая внимания на его бурные эмоции, посове-товала она.
– Ущелье действительно очень красивое. И оно с вами разговаривает. Прислушайтесь...

– Осел прокричал, - заметил Сафон.

– И какая-то ночная птица, - добавила Жанна. – А в деревне лают собаки... Где-то плачет ребенок... или ухает сова.

– Да не то все, не то! Не слышите вы! – расстроилась Ншан. – Почему вы не хотите услышать? Это же так просто. Откройте свои сердца, избавьтесь от всех мыслей. Слейтесь со всем, что вас окружает. Обратитесь в слух... – И, оборвав себя, резко потребовала: - Отведите меня в дом.

Наутро Ншан надела свое праздничное платье, тщательно расчесала и заплела в косу волосы, а косу уложила кольцом на затылке. За завтраком спросила:

– Вы не раздумали взять меня с собой?

– Нет, не раздумали, - за всех ответил Артур.

– А я не помешаю?

– Думаю, не помешаешь. Там все равно собирается вся детвора вашей деревни.

Они вышли за калитку – Сафон и Жанна впереди, Ншан за руку с Артуром за ними.

– Почему ты обратилась со своей просьбой именно ко мне? – поинтересовался он.

– Потому что ты мне приятнее остальных.

– Чем же? Ты меня совсем не знаешь.

– Знаю. Ты добрый и бескорыстный. На тебя можно положиться.

– Ну, этого ты уж точно не можешь знать, - еще больше удивился он.

– Если бы ты был лучше знаком со мной, не удивлялся бы так часто на все, что я говорю.

– Признаться, я не прочь поближе познакомиться с тобой. Ты меня заинтригова-ла. Ты очень необычная девушка – слепая, а видишь лучше, чем зрячая.

– Молодец, Артур! Ты правильно сказал.

Для съемок отобрали двор одного из старожилов села. Артур усадил Ншан на лавку за изгородью, пошептался с режиссером фильма и, вернувшись, сел с ней рядом, радостно сообщив:

– Полный порядок. Тебе разрешили присутствовать.

– Я помню двор дяди Гагама. Он большой, каменистый со старым деревом посредине. Я в детстве лазала на него, рвала для дяди Гегама зеленые еще грецкие орехи. Ну и мне за труды перепадало. Они, когда свежие совсем, особенно вкусные.

– Дерево шикарное. Развесистое, узловатое, такое же старое, как сам дом. Оно у нас главный объект мезансцены.

Пропустив мимо ушей незнакомое слово, Ншан поинтересовалась:

– А почему вы выбрали именно этот двор? Разве нет домов поновее?

– Наш фильм о Второй Мировой Войне. Отец героя живет в глухой горной деревушке. Сегодня мы снимаем грустный эпизод – старик получает с фронта похоронку. Он решает скрыть ее от своих внуков, невестки и жены, и читает им вслух письмо сына, которое, задержавшись в пути, пришло одновременно с извещением о его смерти.

– И правда грустная история. – Ншан помрачнела, задумалась, уйдя в себя. Наконец, спросила: - Кем ты здесь работаешь, Артур?

– Ассистентом режиссера.

– А Сафон?

– Он оператор.

– Что такое оператор?

Артур удивленно взглянул на девушку и терпеливо объяснил:

– Он снимает на кинокамеру сцены, подготовленные режиссером, художником и артистами. От него во многом зависит, каким получится фильм. Практически глазами этого человека люди и смотрят на экран.

– Поняла. А Жанна кто?

– Ассистент художника-постановщика.

– А она что делает?

– Помогает художнику фильма во всем – выбирает вместе с ним место съемки, следит, чтобы сцена была поставлена правильно, чтобы в ней присутствовало все, что намечено художником. Если надо, рисует декорации. Проверяет реквизит...

– Что-что?

– Реквизит – это аксесуары... ну, дополнительные предметы, необходимые в каждом кадре. Скажем, стул, графин, ковер в комнате, телега, лопата, домашняя скотина во дворе...