Нулевые. Затишье перед катастрофой

У Власова было мало времени. Он быстро разобрал винтовку, уложил её в сумку, достал второй комплект одежды и судорожно стал переодеваться. Он надел китайские кроссовки, синие спортивные штаны, коричневый вязаный свитер, длинный серый поношенный плащ и меховую ушанку. Свою старую одежду, покрывало и пустую бутылку он тоже сложил в сумку. Михаил вышел на улицу. Он хотел понаблюдать за ситуацией. Было уже темно, Михаил спрятался за дерево. Блондинка уже успела уехать, шатенка пыталась тащить Петрова. Он перестал орать, потому что потерял сознание от боли или умер. Какой-то мужик проходил мимо ресторана, девушка подошла к нему и стала что-то объяснять, при этом бурно жестикулируя. Михаил заметил, что её руки были окровавлены. Мужик оттолкнул её, она упала на землю, мужик замахнулся на неё кулаком, она медленно отползла, мужик пошел дальше. Девушка побежала в ресторан. На другой стороне улицы Михаил заметил только двух человек. Это был выгуливающий собаку мужчина, который пристально наблюдал за всей ситуацией и куда-то идущий курящий молодой парень. Он один раз повернул голову в сторону орущей шатенки и продолжил свой путь. Они не замечали прячущегося за деревом Михаила и даже если бы заметили им, наверное, было бы пофиг.

Весь следующий день Власов заметал следы как мог. В конце дня он завис в кафешке. Власов пребывал в глубоких раздумьях. Он попивал дешёвое пиво с орешками вместе с парочкой алкоголиков и группой дагестанцев. Обстановка была напряженной. В среде дагестанцев вспыхнул конфликт. Один из алкоголиков приставал к официантке, после чего был избит охраной. Власов думал уехать из города, но зная логику спецслужб, Михаил понимал, что на вокзалах и в метро его бы искали особо тщательно. Михаилу хватало денег на пару месяцев относительного существования. Власов хотел уехать в Европу с помощью Зайцева. Но сначала ему нужно было залечь на дно. Когда Михаил допил пиво, по телевизору показывали новостной сюжет про успешное раскрытие убийства сотрудника администрации президента Николая Петрова. Михаил не поверил своим глазам. Оказывается, что он не убивал его из винтовки Мосина, его зарезали два избитых в хлам бомжа и не понимающий по-русски трудовой мигрант из солнечных республик средней Азии. При этом это было не умышленное убийство. Они пытались его ограбить, но завязалась потасовка, бомжи нанесли Петрову пару ударов ножом в область живота. Сам Петров скончался на второй день в больнице от перитонита. Михаил был ошарашен.

– В закрытом обществе, где каждый виновен, преступление заключается в том, что тебя поймали, – думал Михаил.

Его телефон вдруг зазвонил. Власова тут же сковал страх, он думал, что его вычислили, что его вывезут в лес, заставят рыть себе могилу, а потом расстреляют. Или поступят в стиле советских лагерей: будут пытать, а потом расстреляют. Или устроят показательный судебный процесс, а потом отправят на зону в Мордовию, где Михаил познает все прелести российской тюремной реальности.

– Пожалуйста, пусть это будет Аня! Пусть это будет Аня! – думал он.

Михаил очень сильно удивился, когда увидел, что ему звонит Сорокина. Потом его удивление переросло в глубокий, огромный, всепожирающий страх. Но Михаил ответил на звонок.

– Алло, – его голос был тихим и испуганным.

– Здравствуйте, Власов. Мы хотим вас поздравить с успешно выполненной работой, – голос Сорокиной был радостным и не таким официальным как обычно.

Никогда ещё в своей жизни Власов не был так удивлён как сейчас.

– Вы нас всех просто ошеломили, – продолжила Ярослава. – Мы вообще бы не подумали, что такой человек как вы сможет поступить так. Хочу вас поздравить, вас назначили на место Петрова. Со следующей недели можете выходить на работу. Вы можете сейчас говорить?

– Э-э да, – сказал недоумевающий Михаил.

– Вы, в курсе как умирал Петров? – с ехидством спросила Сорокина.

– Нет, – ответил Власов.

– А, да, вы же пропали куда-то из публичного пространства. Слушайте, когда вы ранили его в живот, он ещё не успел скончаться. Девушка из эскорта вызвала ему скорую помощь. Врачи увезли его в обычную городскую больницу. Где он умирал от калового перитонита. Орал, стонал, мучился, – Михаилу казалось, что она пыталась сдержать смех. – Когда там поняли кто такой Петров, его перевезли в больницу для чиновников, чтобы его там всё-таки вылечили. Ему несколько часов выкачивали гной с калом. Он снова мучился, орал и в итоге умер от боли. Вроде бы у него отказало сердце.

Михаил расхохотался.

– Сдох от собственного дерьма! – вдруг вырвалось из уст Сорокиной. Её шутка показалась Власову слегка неуместной. – Да, мы тоже ржали всей конторой.

– Как вы меня вычислили? – спросил Власов.

– У вас был мотив,– ответила Сорокина. – А так, милиция ничего не обнаружила, свидетелей не было. Не думаю, что это убийство было бы когда-нибудь раскрыто. В милиции поступили вполне понятно. Петров имел определённый вес в системе, нужно было отчитываться перед начальством, нашли крайних, повесели на них убийство.

– А ФСБ? Неужели им было всё равно? – Михаил не мог не спросить об этом.

– ФСБ? – Сорокина рассмеялась. – Я вас умоляю, серьёзные люди такими вещами не занимаются. Петров был для них мелкой рыбёшкой. У них десятки таких как он. Просто Коля слишком много о себе возомнил. Я, кстати, вообще не могу понять, как вы всё это провернули. У вас сейчас есть какие-нибудь дела?

– Нет, – признался Власов.

– Здорово, как раз мне всё и расскажите. Заодно обсудим наше дальнейшее взаимодействие. Вы сможете подъехать ко мне? – спросила Сорокина.

– У меня слегка нестандартный внешний вид.

– Я стерплю любой ваш вид.

– Давайте потом как-нибудь встретимся. Не думаю, что буду хорошо смотреться в общественных местах.

– Приезжайте, приезжайте. Я как раз в ресторане сейчас. Заодно поедим. Мне ужасно хочется узнать о том, как вы всё устроили, – настояла Ярослава.

– Ну что. Как там было? Крах – это лишь начало нового пути, – думал Власов.

В принципе Михаил сам очень хотел увидеть Сорокину. Он не совсем понимал, как будет организован его труд после всего, что он сделал. Вообще Власов был сильно ошарашен и не мог нормально думать. Он долго добирался до нужного места. Это было арткафе в советском стиле, где отдыхали городские сумасшедшие. Михаила без проблем пустили в заведение. Сорокина сидела за столиком прямо возле входа. Власов пересказал Ярославе историю их конфликта с Петровым. Она восприняла всё это довольно эмоционально.

– Вы, правда, жили в ужасной избе и ели все эти отвратительные консервы?

– Приходилось.

– Это просто возмутительно! – взгляд Сорокиной стал каким-то виноватым. – Наверное, мне нужно извиниться перед вами. Честно говоря, я думала, что вас сольют. И я заранее разорвала все контакты с вами, пока Хорьков пробивал слив Петрова. Но вы слили его первым. Я теперь понимаю, почему Хорьков решил вас сохранить.

– Всё нормально, – сказал Власов. – Я не держу зла на вас.

– Хотя бы извинилась, – подумал Власов и отмёл идею в дальнейшем строить козни против Сорокиной.

Инициация.

Михаил вернулся в свою квартиру под утро. Он хотел спать, у него кружилась голова. Вроде бы всё было на своих местах, он зашел в спальню, ему показалось, что в кровати спит что-то мужское. Власов испугался, он думал, что его квартиру уже успели отдать кому-нибудь другому. Михаил включил свет. В постели лежала Анна. Власов разозлился. Она проснулась, посмотрела на него заспанным взглядом и улыбнулась. Это не была её привычная циничная ухмылка. Она улыбалась сияющим светом счастья и радости. Прямо как раньше. Власову было всё равно. Он осматривал квартиру. Почему то ему казалось что Анна могла прятать в ней своего любовника. Когда Михаил был на том самом балконе, то он услышал Аннины шаги.

– Чё, кальянчик ищешь? – пошутила Анна.

Михаил взглянул на Анну взглядом полным злобы. Она изменилась. Анна снова приобрела атлетически худощавое тело как во время начала их отношений. Она любила снимать стресс, занимаясь фитнесом. Она покрасилась. Теперь у неё были длинные черные волосы с челкой. Из одежды на ней было только нижнее бельё. Анна заметила, что Власов чем-то недоволен, но она всё равно подошла к нему и обняла с сияющей улыбкой на лице. Михаил просто взбесился.

– Я так рада, что ты простил меня, – Анна говорила тихим голосом. – Ты плохо выглядишь. Похудел сильно, особенно на лицо. Какой-то ты злобный.