Нянечка для соседей

Мне нужно смириться с мыслью, что у меня вообще может никого не быть.

Мне так чертовски грустно, что я не знаю, что делать дальше. Я хочу рассыпаться на атомы и исчезнуть.

ГЛАВА 64

ДЖЕК

Нервы переполняют меня, когда я подношу бутылочку к маленькому ротику Ками. Она хмурится, пряча лицо в моей руке, и я понимаю, что держу ее слишком напряженно. Я заставляю себя сделать глубокий вдох, расслабляя мышцы.

До встречи с Хэмишем остается несколько часов, а я сижу в нашем гостиничном номере и кормлю Ками. Она лежит, прижавшись к моей руке, в своей новой одежде с динозаврами и уныло глотает содержимое своей бутылочки.

Пока она пьет, мой взгляд возвращается к костюму, висящему на обратной дверце шкафа. Сайрус взял его напрокат для меня на сегодняшнюю встречу. Он смотрит на меня, дразня. Моя нога начинает подпрыгивать, а желудок сжимается от беспокойства.

Я не хочу идти на ужин. Я уже знаю, что провалю его. Я не очень хорошо переношу собеседования — напрягаюсь, нервничаю и не могу ответить даже на элементарные вопросы. Обычно это не так уж и важно, ведь люди не ожидают от программиста общительности. Но сегодня мне придется выложиться по полной.

Боже. Может, мне стоит выпить виски перед тем, как спуститься вниз, или что-то в этом роде?

Ками возмущенно вскрикивает, когда мое подпрыгивающее колено случайно выбивает бутылку у нее изо рта.

Я замираю.

— Прости, детка.

Она поднимает на меня глаза и снова прижимается ко мне. Я вздыхаю, оглядывая костюм.

Я знаю, что Сайрус злится на меня за то, что все мое внимание обращено к Хэмишу. Я уверен, что он считает, что молчание Бет отчасти объясняется тем, что я игнорировал ее и сосредоточился на конференции. Даже Себ начал сердиться на меня, хотя в последние несколько дней он в принципе был раздражен. С тех пор как Бет перестала отвечать на его звонки.

Я понимаю. Возможно, я действительно раздражаю. Но, похоже, никто из них не понимает, как много это для меня значит. Всю свою жизнь я был незаметен. Я был ребенком, который запирался в своей комнате на целое лето, в то время как мои братья и сестра выходили на улицу и выигрывали предолимпийские турниры. У них брали интервью газеты, а я сидел дома и целыми днями играл в видеоигры.

Родители всячески пытались заставить меня быть более общительным. Они прятали мои приставки. Записывали меня в клубы. Заставляли заниматься спортом. Но ничего не получалось. Я был вполне счастлив быть интровертом, тихим и занудой, но это не имело значения: все остальные хотели, чтобы я был таким же, как мои братья и сестра.

Со временем я привык быть незаметным. Я привык к тому, что мои родители целыми днями возили остальных детей на тренировки и обратно, а от меня ждали, что я буду сидеть в автобусе шесть часов, чтобы попасть на игровой съезд. Я привык к тому, что они проводят все выходные на соревнованиях по гимнастике или футбольных матчах и не обращают внимания на то, что я выиграл шахматный турнир в округе. Я привык к тому, что они выкладывают тысячи фунтов в месяц на новые тренажеры, купальники и индивидуальные занятия, когда мои братья и сестры просят об этом, но отказывают мне в посещении юношеских курсов по кодингу, потому что плата в пять фунтов в неделю была слишком велика.

Я получил четкое и ясное послание: то, чего хотел я, было не так важно, как то, чего хотели мои братья и сестра. И это было нормально, потому что я понимал, что играю на перспективу. Когда-нибудь я стану успешным и докажу всем, что я не просто глупый ребенок, играющий в видеоигры. Я докажу, что я действительно хорош в этом деле. У меня была ценность, даже если они не заметили ее сразу.

Я так давно хотел подписать контракт с крупной игровой корпорацией, и теперь он висит прямо передо мной, достаточно близко, чтобы до него дотронуться. Все, что мне нужно сделать, — это протянуть руку и взять ее.

Ками допивает свою бутылочку и резко бросает ее ко мне на колени, при этом ее лицо напрягается. Я прикасаюсь к ее щекам, и она надувает губки, ее большие карие глаза слезятся.

— О, детка, — бормочу я, когда она снова начинает плакать, промочив переднюю часть моей рубашки. — Все хорошо. Мы скоро будем дома.

Бедная Ками ненавидит почти каждую секунду этой поездки. Она была грустной и ворчливой почти все время, пока мы находимся здесь. Я вытираю ей лицо и целую, а она только сильнее плачет, упираясь кулачками в мою рубашку. Я помогаю ей отрыгнуть, но даже после этого она продолжает всхлипывать, как будто у нее разбито сердце.

— Мне не следовало привозить ее сюда.

Я поднимаю глаза на Себастьяна. Он стоит в дверях ванной, пока Сайрус бреется, и смотрит на свою дочь с пустым выражением лица. Он выглядит измученным. Я уверен, что мы все так выглядим — Ками просыпается каждые полчаса по ночам. Мы почти не спали всю неделю.

— Может быть, она не была готова к каникулам, — признаю я. — Наверное, для нее это странно — быть в новом месте…

— Дело не в новом месте, — коротко говорит он. — Ее оставили на чертовом пороге, а через несколько часов она уже смеялась и улыбалась. Из-за Бет. — Он смотрит вниз на свою дочь. — Я думал, что меня будет достаточно для нее. Но это не так. Я не могу сделать ее счастливой, в отличии от Бет.

Я протираю глаза.

— Бет — опытный специалист. Ты стал отцом всего несколько недель назад. Позволь себе расслабиться.

Он смотрит в окно, его челюсть напряжена.

— Я недостаточно хорош для нее, — тихо говорит он. Я не уверен, о ком он говорит — о Бет или о Ками.

Прежде чем я успеваю спросить, у меня звонит телефон. Я опускаю взгляд и вижу, что на экране высвечивается номер нашего домовладельца. Я сразу же принимаю звонок и переключаю его на громкую связь.

— Алло? — спрашиваю я. — Это Билл?

Себ и Сайрус сразу же оживляются и садятся рядом со мной на кровать.

— Он самый, — ворчит наш хозяин. Даже по голосу понятно его раздражение.

Не то чтобы меня это волновало.

— Отлично. Ты видел Бет? — спрашиваю я, сразу переходя к делу.

— Она в порядке, — коротко отвечает он. Я поднимаю взгляд на Сайруса, озадаченный.

— Она выглядела расстроенной? — спрашивает он через мое плечо.

— У нее был размазан макияж по лицу. Так что, либо она пробует новый образ, о котором я не знаю, либо она плакала. Ты знаешь, что это не моя работа — шпионить для тебя?

— Черт, — простонал Сайрус, проводя руками по лицу. — О, Боже. Что-то случилось. Она ранена.

Себ наклонился вперед.

— Мы обеспокоены ее самочувствием, — говорит он в трубку. — Она выглядела больной? Ранимой?

— Нет. Кажется, она в полном порядке. — Он делает паузу. — Так в чем же дело? Энзо предлагает вам лучшую цену? Этот ублюдок постоянно пытается увести моих арендаторов.

— Что?

— Она, видимо, взяла пример с вас. Сказала, что съезжает в следующем месяце. Устроилась на работу в Бристоле. — В его голосе звучит отвращение. — Да ладно, Джек. Вы, ребята, живете здесь уже много лет. Разве вы не считаете, что должны быть мне немного преданными? По крайней мере, ты должен говорить мне, когда какой-нибудь другой домовладелец пытается меня надуть. Этот мусорщик не дает мне покоя с тех пор, как я купил это чертово здание. Наверное, это и есть его месть, да?