Няня и Зверь

— Прошу прощения за опоздание.

Он улыбнулся безупречной улыбкой и небрежно приподнял одну сторону своего широкого плеча.

— Это прерогатива красивой женщины — опаздывать.

Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули от смехотворного удовольствия его комплимента.

— Спасибо. — Под столом я старалась держать свои колени подальше от него, а на столе избегала любого контакта с его рукой. Его рука выглядела загорелой, мужественной и лениво мощной на белоснежной скатерти.

Я знала, что есть только один способ закончить этот вечер нормально, мне стоит взять инициативу в свои руки и вести разговор так, как я хочу. Я убрала слегка дрожащие руки со стола и положила их на колени.

— Юлия — прелестная девочка, — начала я. — Расскажите мне о ней. Что случилось с ее родителями?

— Они умерли год назад, — резко заявил он. Его глаза вдруг стали похожи на холодные камни. Плоские и совершенно безжизненные.

Я вспомнила ее рисунок, и мое сердце заболело за нее. Я потеряла маму, когда мне было шесть лет, поэтому знала, как больно потерять даже одного родителя.

— Очень жаль это слышать.

Он рассеянно кивнул, но его пальцы так крепко сжали ножку бокала, что она чуть не треснула.

Я видела, что он не хочет продолжать эту тему, но мне нужно было больше узнать, чтобы понять, что происходит с Юлией.

— Как она восприняла их смерть? Поняла, что они ушли навсегда?

Он вздохнул.

— Она ни разу не спросила ни об одном из них с того момента, как я сообщил ей об их кончине. Она еще ребенок, но иногда мне кажется, что она слишком взрослая.

Я кивнула в знак согласия.

— Я тоже это заметила, когда была с ней сегодня. Она выбирает вопросы, на которые хочет получить ответы.

— Она не всегда была такой. Когда-то мы с ней были очень близки. Она обычно ждала, когда я приеду к ним домой и возьму ее покататься на своей машине. Я открывал люк, она вставала на сиденье. Ей это нравилось.

— Она больше так не делает? — Спросил я.

— Нет. Сейчас ее интересует только уединенная жизнь. Читать, рисовать, играть в свои игры.

— Понятно. Ее родители умерли год назад, но Юлия перестала разговаривать полгода назад?

Он нахмурился.

— Да. Это случилось, когда я был в командировке четыре дня. Когда я уезжал, она говорила нормально, но к тому времени, когда я вернулся, она совсем перестала говорить.

— Что-то случилось, пока вас не было?

Он покачал головой.

— По словам моих сотрудников, нет. Они утверждают, и я им верю, что ничего экстраординарного не произошло, пока меня не было. Юлия просто проснулась однажды утром и то ли потеряла дар речи, то ли решила по какой-то причине больше не говорить. Сначала я думал, что она играет, но время шло.…

— И это не связано с ее физиологией?

— Это первое, что я проверил. Все необходимые анализы сделаны. Со слухом и речью все нормально. Ее психолог назвал это отсроченной травмой, и если бы она не была лучшей в своей профессии, я заподозрил бы, что она придумала этот диагноз на лету.

Он помолчал, на лбу у него залегли морщины.

— Я думаю, что этот диагноз имел бы смысл, если бы у Юлии не было периода скорби. Но это не так. Она плакала, и ей потребовалось много месяцев, чтобы выбраться из своей скорлупы, но она это сделала. Ей день ото дня становилось лучше, она почти уже свыклась с их смертью и вдруг, бум, она замолчала. Я пробовал ее соблазнить чем угодно, включая поездку в Диснейленд, но ничего, что я предлагал, на нее не действует. Она отказывается участвовать. Иногда у меня создается впечатление, что она чего-то ждет.

— Ее родители... это был несчастный случай?

И снова его лицо превратилось в жесткую маску.

— Не думаю, что это имеет значение. Разговор об этом только причинит ей еще больше боли.

Резкость его ответа одновременно удивила и задела меня. Я старалась не принимать это близко к сердцу. Как мой работодатель, он просто оставлял за собой право скрывать информацию, как считал нужным, но своим нежеланием говорить на эту тему он убедил меня, что их смерть каким-то образом связана с состоянием Юлии.

Орлов и еще один официант появились у входа в комнату, неся тарелки. Передо мной поставили неглубокую миску крем-супа с тонким чесночным хлебом в виде сетки, положенной сверху.

Я поблагодарила официанта и положила ложку в рот.

— Хорошо? — Спросил Юрий.

— Да, очень вкусно, — солгала я. Суп показался мне теплым месивом.

Какое-то время мы молча еле, только тихо позвякивали ложками о миски.

— Я слышал, ты повела Юлию обедать в комнату, прилегающую к кухне, — произнес он.

— Совершенно верно, отвела.

— Зачем?

— Я подумала, что столовая немного пугает ребенка, хотела, чтобы она расслабилась.

— Понимаю, но ей придется есть здесь, когда она будет есть со мной.

— Или вы можете поесть с ней на кухне.

— Конечно, могу, но тогда Марго узнает все мои секреты.

— Как будто она уже их не знает, — парировала я.

В его глазах блеснуло веселье.

— Туше.

Прежде чем я успела ответить, появился Орлов со вторым блюдом. Утка под малиновым соусом, самфир с маслом и красным картофелем. Должно быть, я немного расслабилась, потому что почувствовала вкус еды, и это было самое вкусное, что я ела.

— А как же школа? — Спросила я. — Вы собираетесь послать ее в школу? Общение с другими детьми может быть полезным.

Он скрестил руки на груди. Напряжение его идеально вылепленных бицепсов на фоне белой рубашки мгновенно разрушило ход моих мыслей, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы услышать его ответ.

— В ее теперешнем состоянии это было бы наказанием. Я не хочу, чтобы другие дети над ней смеялись. Зачем заставлять ее проходить через унижение после всего, что ей пришлось пережить? Кроме того, я уверен, что Юлия снова заговорит. Ей просто нужно немного времени.

— А как насчет прогулок? Вы водите ее в музеи и театры?

Он нахмурился.

— Нет, как я уже сказал, она не хочет никуда со мной ходить. Но может она захочет пойти с тобой.

— Конечно, я возьму ее с собой. Свежий воздух и поездка на автобусе сотворят с ней чудеса.

Выражение его лица было непреклонным.

— Никакого общественного транспорта. Мои сотрудники службы безопасности доставят вас туда, куда пожелаете.

— Могу я спросить, почему вы решили нанять для Юлии няню? У нее есть репетиторы и более чем достаточно людей, чтобы справиться со всем остальным.