Няня и Зверь
Шрифт:
— Убери свои коготки, дикая кошка. Не думаю, что ты понимаешь с кем связалась.
Я нашла в себе мужество улыбнуться.
— Это тебе решать. Вчера я была крольчонком.
Он продолжал внимательно изучать выражение моего лица.
— Будь готова к четырем.
Я протянула руку, схватив его за промежность. Он был тверд как скала, и мое сердце подпрыгнуло от неопровержимого доказательства его реакции на меня.
— Я уже вот она здесь, так давай, черт побери, покончим с этим.
— Покончим? Ах, крольчонок. Ты даже не можешь себе представить. — Он дважды стукнул кулаком по столу, рассмеявшись. Не произнеся
Как только он ушел, я выпрямилась и попыталась встать, но мои колени подогнулись. Я ухватилась за стол, чтобы не рухнуть на пол. Все еще стараясь отдышаться, подняла глаза и увидела Юлию, наблюдающую за мной из-за двери.
Она выглядела так, будто вот-вот расплачется.
Ее выражение лица немедленно вернуло меня в настоящее.
— Юлия, — позвала я.
Несколько секунд она просто смотрела на меня, потом подбежала ко мне. Я присела на корточки, она бросилась в мои объятия. Ее руки обвились вокруг моего плеча, будто она пыталась меня утешить. Я не могла понять, что происходит.
— Милая, что с тобой?
Она не ответила, только издала странный всхлип.
Я отстранилась и встретилась с ее мокрыми от слез глазами.
— Не плачь. — Утешала я ее. — Почему ты плачешь?
Но она плакала еще сильнее. Ее рыдания пробудили во мне эмоции, которые я не могла понять, почувствовав, как слезы текут по моему лицу. Я поняла, что она меня жалела. По какой-то причине она решила, что ее дядя меня сильно обидел. Так мы просидели довольно долго, не произнося ни слова, пока наконец она не отпустила меня, и я поднялась на ноги.
— Что случилось? Скажи мне, прошу тебя? — Умоляла я, глядя в ее покрасневшие, несчастные глаза.
Она только отрицательно покачала головой, как я и ожидала, не произнесла ни слова.
Я никогда еще не была так сбита с толку.
14
Юрий
Эйприл Винтерс отвлекала меня.
Отвлекала это было мягко сказано по сравнению с тем, что она вытворяла со мной. Черт побери, я не понимал, куда двигаюсь и куда приду с этой женщиной. Я не мог перестать думать о ней. О ее нежной коже. О надсмехающихся алых губах. Этих «трахни меня» глазах, а ее ноги. Боже, эти чертовы ноги. И ее сладкая киска. Мне потребовалось все силы, чтобы уйти вчера. И теперь вместо того, чтобы сосредоточиться на том, что происходило прямо перед моими глазами, я, черт побери, просто мечтал о ней.
А прямо передо мной стояли полукругом пять мужчин, которые били ногами съежившегося дурака на полу. Они собирались его убить, и в этот момент я готов был позволить им это сделать.
Я знал, что они ждут меня. Если бы они не подчинялись мне, а моему покойному отцу или даже брату, им не потребовалось бы их разрешение. Они могли запросто его выпотрошить и преподнести сердце жертвы на серебряном блюде. Я не любитель «мокрухи». Мне это не нравится, я считаю, что благодаря таким делам, можно запросто оказаться за решеткой. Я не социопат... я психопат. Но впервые за очень долгое время просто возникла необходимость в «грязной работенке».
Новая вспышка ярости снова пронзила меня, я вскочил с металлического стула, отчего тот с грохотом упал на пол.
Парни перестали пинать ногами придурка на полу. Он издал низкий стон.
Я
стоял к ним спиной, засунув руки в карманы.— Есть новости из больницы?
— Он в коме... Когда он выпрыгнул, то сломал позвоночник, — объяснил Иван состояние человека, которого этот мудак чуть не отправил в могилу.
Я бы не возражал, но он был единственным, кто обладал нужной мне информацией. Чертов дурак.
— Ты привлек внимание копов... — Раздраженно пробормотал я. Повернулся и подошел к человеку, скорчившемуся на полу. Его лицо превратилось в кровавое месиво. — Теперь они будут следить за всем, пока вся эта чертовая шумиха не утихнет, бл*дский кобель. — Я не мог подобрать более грубого слова, чтобы успокоить гнев, который хотел обрушить на него.
Я слышал его предсмертные стоны и ничего не чувствовал. Он был предателем. На секунду я вспомнил лицо Юлии, когда сообщил, что ее родители умерли. У меня зудели ноги, мне хотелось с силой тоже его пнуть, но сдержался.
Он был никем. Ничем. Я выиграю эту войну. Я отомщу всем, кто предаст и предал меня. Одним за другим. Им будет некуда бежать, негде будет спрятаться. Это был только вопрос времени.
— Прикончите его, — холодно сказал я и отправился прочь.
Выйдя из контейнера, я быстро пересек строительный двор и в мгновение ока оказался на импровизированном стрельбище. Как раз перед тем, как я взял пистолет, зазвонил мой телефон.
— У меня в машине няня Юлии, босс, — произнес Вальдимир по-русски. — Мне отвезти ее в главный офис или...
— Я во дворе. — Закончил разговор.
Я надел наушники и набрал команду выдвинуть цель. Поддерживая протянутую руку, я закрыл один глаз и попал цели прямо в голову. Один за другим. Я всадил в голову двенадцать пуль, прежде чем объявили о ее прибытии. Часть гнева все еще была во мне, но мысли об Эйприл вернулись.
Я почувствовал, как мое горло сжалось от предвкушения. В данный момент я знал, что она была именно той, кого я хотел видеть больше, чем кого-либо другого в этом мире. Я хотел прикоснуться к ней, почувствовать ее запах, услышать, как бьется ее сердце, снять напряжение с тела, врезаясь в нее. Я представлял, как она наклонится, чтобы принять меня целиком. Каждый гребаный дюйм.
Как высоко будет звучать ее тихий голос, когда я наконец овладею ею? Мой член дернулся, и я не попал в чертову мишень. Я опустил пистолет, чтобы начать думать мозгами, а не членом.
Я взглянул на дверь. Где же она, черт возьми?
Раздался тихий стук.
— Войдите, — сказал я, поворачиваясь к двери.
Дверь открылась, но это была не она. Это был Александр, мой заместитель и лучший друг с тех пор, как мы учились в средней школе. Он приклеился ко мне с того самого момента, когда я рассказал ему, насколько может быть опасной моя семья.
— Как умерла твоя мама? — меня спрашивали наши одноклассники.
— Мой отец застрелил ее, — сухо отвечал я.
Некоторые поверили мне и сбежали. Другие называли меня больным на голову, но этот желтоглазый мальчик-Годзилла что-то разглядел тогда во мне и остался. Поверил ли он мне тогда или нет, я никогда не спрашивал, но так или иначе, с годами он не ушел, и я понял, что никто другой в моей жизни не смог бы пробить ту глубокую ноту близости, которую я испытывал к нему.
— Что с тобой происходит? — выпалил он по-русски, не сводя глаз с шального выстрела.