Няня поневоле

«Не думай ни о чем, — вздыхаю мысленно. Хриплю, царапая спину. Извиваюсь в объятиях и утыкаюсь носом в грудь любовника, не понимая, где я и что происходит. Оседаю в сильных руках и, пытаясь выровнять дыхание, цепляюсь за Назарета.

— Это я еще слабо выступил, — фыркает он, явно довольный моей реакцией. — С кем ты там дружила, не знаю. Но он явно слабак и недоумок. Упала придурку в руки такая роскошная женщина, а он и знать не знал, что делать надо. Считай, у тебя жизнь только начинается, — заявляет хвастливо и, прижав меня к себе, нежно целует в нос.

— Как скажете, мистер Секс, — улыбаюсь я.

— А что? Хорошее погоняло, — смеется Назаров и, подхватив меня на руки, тянет в душ. Ставит меня на собственные ступни и, открыв воду, впивается в рот требовательным и грубым поцелуем.

Я еще не отошла от первой серии, а тут уже и вторая подоспела. Можно остановить. Только нужно открыть рот и сказать об этом. Но я молчу, предпочитая на всю катушку отдаться безумству. Когда еще шанс представится?

Крепкие руки приподнимают меня, прислоняя к мраморной стенке. Холода не чувствую, только жар, клокочущий изнутри. А когда широкая мужская грудь вжимает меня в стену, понимаю, что уже близка к пику.

— Покричи, — сипло просит меня Назарет. — Тут хорошая звукоизоляция, Марк не услышит.

«А остальные домочадцы? — хочется вскинуться мне и отказаться от этой глупой затеи. Выгибаюсь, ощущая себя наполненной. Хочу закричать, но не могу. Только утробный стон вырывается из груди. Как молитву повторяю имя любовника.

«Сережа… Сереженька!»

Завернув в махровую простыню, он относит меня обратно в постель.

— Поспи, — велит, улыбаясь. — А я пока закажу пожрать. Вчерашний хавчик уже заветрился.

Мельком смотрю на небольшой круглый столик и понимаю вполне очевидный факт. Прислуга уже в курсе, с кем сегодня кувыркается в койке хозяин. Но меня это открытие почему-то совершенно не смущает. Наплевать на злые взгляды и языки, лишь бы Сергей оставался рядом подольше. Боюсь загадывать или даже мечтать. Пялюсь в накачанную спину и упругий зад.

— Ты пропала, пропала! — кричит интуиция.

— Да клубись оно все конем, — фыркаю в ответ. Думаю явно не головой, а оранжевой чакрой, отвечающей за тесный контакт с противоположным полом. Кладу руку на живот, где в самом низу бьется сгусток энергии. Направляю ее по позвоночнику. И прямо ощущаю, как золотистый переливающийся шар поднимается к голове, а потом словно водопад рассыпается на мелкие частицы и скатывается вниз, погружая меня в волшебную эйфорию. Чувствую, как дрожит каждая клеточка, и даже не слышу, когда в комнату возвращается Назарет. Вздрагиваю от неожиданности, когда, сграбастав меня в охапку, он шепчет на ухо удивительные глупости и нежности.

— Линара, девочка моя, как же мне хорошо с тобой!

Мы засыпаем лишь под утро. Да и то состояние, куда мы проваливаемся, трудно назвать даже дремой. Прижавшись к Сергею, я медленно вожу ладонью по его плечам и спине. Ощущаю, как его руки скользят по моему телу. Чувственно и очень нежно, словно длинной бессонной ночью нам так и не удалось насытиться друг другом.

— Тебе нужно поспать, — решительно заявляет Назарет и бережно укладывает меня к себе на живот.

— Так я точно не усну, — улыбаюсь сонно и, усевшись, откидываю назад волосы. — Кажется, у нас осталась одна неиспробованная позиция.

— Неугомонная, — хмыкает Назаров, лениво удерживая мои бедра. — Кто бы мог подумать, Линара…

— Не болтай. Мало времени. Скоро проснется Марк, — шепчу я, прижимаясь пятками к бокам Назарета. — Это последняя стометровка, Сережа.

— Что значит — последняя? — негодующе рыкает он и, схватив меня, тянет к себе. Короткая борьба под одеялом заканчивается моим полным поражением. Лежу на спине, а Назарет, нависая сверху, всем своим телом вминает меня в матрас.

— Мы только начали, девочка, — хрипло бросает он, целуя в висок. — Не надейся так быстро избавиться от меня.

«Я бы осталась в твоей постели подольше, Сережа. На несколько десятков лет, — мысленно скулю я. — Родила бы тебе еще парочку маленьких Назаретиков…»

Гоню из башки непрошенные мечтания и лихорадочно размышляю над ответом. И нужно ли отвечать?

— Ты пока моя, — шепчет Назарет, оглаживая мои бока. — Я тебя взял в плен, Линара.

Улыбаюсь, стараясь унять поднявшуюся панику.

Пока — это сколько? Час? День? Вечность?

Мои рассуждения прерывает громогласный рев Марка, доносящийся из радио-няни и через закрытую дверь.

Отличный стереоэффект!

— А сопляк хорошо себя вел. На кормежку просыпался и дрых дальше, — глубокомысленно замечает Назарет, довольно наблюдая, как я подскакиваю с постели и, на ходу накинув халат, несусь в соседнюю комнату.

Выскочив в коридор, судорожно завязываю тонкий поясок и тут же натыкаюсь на насмешливый взгляд горничной Ольги.

— А ты быстро сориентировалась, подруга, — фыркает она, стоит мне поравняться с ней. И осекается на полуслове, когда следом выходит хозяин дома.

— Вам придется убрать в наших апартаментах позже, — велит он опешившей горничной. И войдя в детскую, бросает небрежно.

— Перенесу кроватку в спальню. Зачем тебе бегать туда-сюда… Покормишь, и поваляемся.

11

Назарет

Какими бы ужасными подписками о неразглашении ни обложи прислугу, она все равно не перестанет болтать. Это как лесной пожар. Кинул какой-нибудь горе-турист окурок в сухую траву, а через считанные минуты уже полыхает весь лес. Так и новости о нас с Линарой наверняка уже успели трижды облететь весь дом. Да и за моими приготовлениями — могу поспорить — наблюдали все кому не лень. А я и не думал таиться. Вино, к нему закусон. Бледные розки на длинных ножках. Вон, целая охапка в вазе торчит. Только Линара их не заметила. Не до того нам было.

Закутавшись в синий махровый халат, выхожу следом за ней и тут же натыкаюсь на любопытный взгляд горничной. Наблюдаю, как она, недовольно поджав губы и схватив пылесос и ведерко с тряпками, уходит с этажа.

«Второй информатор пошел», — весело хмыкаю я, не собираясь ничего скрывать. Довольно наблюдаю, как Линара воркует над Марком. Прижимает к себе зареванного пацаненка и что-то приговаривает ему на ушко.

— Налейте воды в бутылочку, Сергей Алексеевич, — просит она и неожиданно осекается.

— А куда делся Сережа? — подмигиваю ей, подхватывая пятилитровую бутыль. — Сколько воды и сколько смеси? — интересуюсь деловито.

Линара смотрит на меня растерянно. И я понимаю ее смущение. Это в спальне мы — любовники, и обращение на «ты» вполне допустимо в порыве страсти. А вот в детской она уже чувствует себя нянькой, а меня — работодателем.

«Придется приложить силы и выбить из нее эти дурацкие условности. Боюсь, меня не обрадует такая смена обращений. И как мне самому реагировать? Назвала Сережей — могу поцеловать, а если по имени и отчеству, обязан надуть щеки?