Няня поневоле

— Кстати, где она? Почему не приехала? — спрашиваю на автомате. Вероятно, речь пойдет о деньгах за лечение. Сколько она там провела времени в клинике?

— Она еще в больнице, — печально замечает тесть.

А значит, я не обманулся в своих ожиданиях.

— Нужно что-то внести за лечение?

— Полина заплатила уже, — кивает отец жены, и я искренне не понимаю, о чем тогда говорить. — Но дело не в этом, — вздыхает он. — Она боится тебя. Уверяла нас с матерью, что ты ее в бетон закатаешь…

— Да я вроде не бандит. Обычный бизнесмен, — пожимаю плечами. — Супермаркеты по всему городу, несколько торговых центров. Не привлекался и не судим… Вон Иван Иваныч гуляет вдоль стола с десертами. Он подтвердит. Это наш главный полицейский…

— Не в этом дело, — повторяет тесть, протягивая свой мобильник. — Она записала к тебе обращение. Послушай, пожалуйста.

Беру в руки старенький айфончик и, отойдя чуть в сторону от гостей, неохотно включаю запись. Странная история. Жанна меня одного еще раз со свадьбой поздравить решила?

«Сергей Алексеевич, — вползает в ухо хриплый и чуть приглушенный голос. — Я очень виновата перед вами. Я сильно боялась расторжения контракта и так стремилась получить деньги за рождение Марка, что попутала берега. Не сказала вам самое главное, хотя врач, делавший ЭКО, взяла с меня честное слово. Биоматериал, который предоставил медицинский центр, оказался испорчен. И доктора уже хотели поставить вас в известность. Но я настояла на проведении манипуляции. Марк — мой сын, а не Вероники. Я осознаю всю степень содеянного и прошу у вас прощения за свою беспечность и алчность. Если бы обстоятельства сложились иначе, и вы бы не женились на моей сестре, ставшей ребенку настоящей матерью, я бы промолчала. Но сейчас не могу. Считаю, что вы и Полина должны знать правду. От себя гарантирую соблюдение тайны. Я больше не побеспокою вас и никогда никому не обмолвлюсь об истинном положении дел. Все документы, которые я подписала после рождения ребенка ни при каких обстоятельствах не стану опровергать. Только прошу прощения. Пожалуйста! Прости меня!»

Слышу в трубке Жанкин плач. Такой искренний и безутешный. Тыкаю пальцем в контакт, и когда суррогатная мать моего сына тихо бормочет «Да, папа…», смеясь, ору в трубку.

— Систер, это Сергей. Прекрати мне выкать и звать по отчеству. А лучше садись в самолет и лети к нам…

— Ты на меня не сердишься? — осторожно спрашивает Жанна. — Правда? Я такое сотворила…

— Забудь. Все нормально, — усмехаюсь в трубку. — Лучше приезжай. Давай билет тебе куплю…

— Я не могу, Сережа. Правда. У меня тут новый мужчина, и я, наверное, уеду с ним.

— Родители знают? — спрашиваю, уподобляясь классному руководителю в школе.

— Только мама, — шепчет сестра жены. — Остальным я потом расскажу. Ты меня простил? Точно?

— Да точно, Жан! Точно! — отмахиваюсь от Жанки как от надоедливой мухи.

Отдаю айфон тестю, а сам радостно смотрю на небо и птиц, летящих стайкой куда-то за горизонт. На крыльцо вместе с сыном выходит Линара. Обнимаю ее за плечи и, притянув к себе, выдыхаю куда-то в волосы.

— Твоя сестра сделала нам обалденный подарок.

— Какой? — удивленно вскидывается Линара, но я не успеваю ей ответить. К нам подходят Трофим и Саня Ворон.

— Потом, — бормочу, забирая у жены сына. Малыш радостно обнимает меня ручонками и кладет головку на плечо.

— Наследник, — довольно ухмыляется Саня, теребя Марка за ручку. — На деда Лешу похож.

Маленький засранец довольно гулит, оставляя на моей новой рубашке от Бриони слюнявое пятно. Жена пытается подложить пеленку, но я отмахиваюсь.

— Настоящим пацанам ни к чему эти тряпки.

— У тебя, Назарет, морда светится, хоть прикуривай, — замечает Трофим, шутливо толкая меня плечом.

И я, глядя на самых близких людей, признаюсь как на духу.

— Сегодня мой самый счастливый день, бро!