Ныряльщица за жемчугом

— Она еще и моржиха, — покачал головой Полуянов.

И Надя не уловила, чего в его тоне больше — осуждения или восторга.

— Как ты думаешь, каким она спортом занималась? — повернулся к ней Дима.

— А она занималась?

— Вроде да.

— А ты откуда знаешь?

— Ну… мне просто стало любопытно, у кого мы квартиру покупаем, и я ее биографию посмотрел, — смутился Полуянов. — На сайте кабельного канала. Там написано: «В прошлом — профессиональная спортсменка». И все.

— Знаешь, Полуянов, — с угрозой заговорила Надя. — У продавца квартиры обычно только справки требуют. Из нарко— и психдиспансеров. А изучать их биографии — совершенно ненужная самодеятельность.

— Да ладно! — не растерялся Димка. — Ты сама на меня страху нагнала: «Подвох, подвох!» Вот я и проверяю все, что можно. Так кто она, как ты считаешь?

— Гимнастка, наверное, какая-нибудь, — поморщилась Надя.

— Но почему тогда и не написать, допустим: «мастер спорта по художественной гимнастике»?

— Может, Изабель, — кивнула она на фотографию, — чемпионка по моржеванию?

— Такого вида спорта нет.

— Да хоть борец сумо — тебе-то какая разница? — процедила Надежда.

Дима тряхнул головой, будто сбрасывал с себя наваждение, и бодро произнес:

— Ладно, ты права. — Он вдруг лукаво улыбнулся: — Ну, что? Опробуем хозяйский «сексодром»? Как тебе моя мысль?

— Мысль отличная. Только Изабель мне даже не показала, где у нее постельное белье. Придется самой искать, фу, неудобно-то как!

— А ты позвони ей да спроси, — посоветовал Дима.

— Наверно, так лучше.

Надя быстренько отщелкала номер.

Изабель отозвалась на первом же гудке и жалобно произнесла:

— Надя, я сейчас не могу говорить… У меня тут, типа, работа.

Фоном слышался шум, чьи-то громкие голоса.

— Какая-то работа у нее. А мне наврала, что на свидание идет, — положив трубку, сказала Надя.

— Ладно, — беззаботно отмахнулся Полуянов, — как-нибудь и без белья перебьемся!

Поцелуи его были крепки, горячи, но Митрофанова — вот напасть! — то и дело взглядывала в проклятое зеркало, безжалостно направленное на кровать. И будто назло: или слегка отвисший животик в нем видела, или рыхловатые бедра. Сразу зажималась, расстраивалась. Секс в итоге получился скучным, скомканным. Полуянов, впрочем, пробормотал свое дежурное: «Ты прелесть». Быстренько повернулся на бок и уснул. А Надя долго еще вертелась на скользком покрывале, вздыхала и заснула только часам к трем. Но спать ей так и не пришлось, почти сразу, как показалось Наде, зазвонил Димкин мобильник.

— Вот зараза! — пробормотал сквозь сон Полуянов. Не открывая глаз, дотянулся до тумбочки, на ощупь нажал на прием и пораженно пробормотал: — Изабель?

Надя так и села на постели.

Полуянов тоже приподнялся, протер глаза, сердито произнес:

— Разумеется, мы спим. Что?.. Так вызывай полицию, зачем мне-то звонишь?

Надя взглянула на часы. Пять утра. Удивительная, просто феерическая наглость.

— Да, я приеду, — вдруг сказал Димка и, виновато взглянув на Надю, добавил: — Минут через двадцать.

— Куда ты собрался?! — взвилась Митрофанова, едва Полуянов нажал на отбой.

— Надюшка. У Изабель проблемы. Похоже, какой-то криминал. Я должен помочь, ей просто больше некого попросить.

Митрофанова чуть не задохнулась от отчаяния.

— Ты сошел с ума! Мы ее знаем — один день! А ты уже решаешь ее проблемы!!!

— Прости, — вздохнул Полуянов.

И начал торопливо одеваться.

Дима понимал, что ведет себя как свинья и никаких оправданий ему нет. Однако все равно гнал по притихшей утренней Москве со скоростью под сто. И плевать, что столица в последние годы вся ощетинилась камерами слежения. Подумаешь, штрафы! Он себя чувствовал, будто ему восемнадцать, и он — на первой в жизни машине! — мчится на первое в жизни свидание. Что за наваждение навалилось…

Причем даже голову не ломал, что за такой ужас-ужас увидела в салоне красоты Изабелла. Куда важнее — просто снова оказаться с ней рядом. Нырнуть в огромные синие глазищи на смуглом лице. И сказать успокаивающие слова: «Не бойся. Я с тобой».

До Замоскворечья, где располагался салон, со своей северо-восточной столичной окраины Полуянов домчал за рекордные пятнадцать минут. Половина шестого утра, даже самые упорные трудоголики еще не проснулись. Двор напичкан машинами под завязку. Можно было вернуться на улицу и порыскать на платной парковке, но делать этого он не стал. Загородил выезд гламурному «мерседесику», забитому мягкими игрушками и талисманчиками, — вряд ли его хозяйка просыпается раньше десяти утра. Торопливо взбежал по ступенькам салона. На первый взгляд все мирно: окна целы, дверь аккуратно прикрыта. Но не заперта. В холле полумрак — рассветная синь только-только начала пробиваться сквозь жалюзи.

— Изабель! — вполголоса позвал журналист.

Девушка не отозвалась.

На стойке администратора идеальный порядок, на столике подле клиентских кресел — как и вчера вечером — красуется икебана, элегантным веером выложены модные журнальчики. Может, отчаянный звонок — всего лишь повод?

— Изабель, ты где? — уже с раздражением повторил он.

Ощущение, что в салоне никого нет. И никаких следов беды, взлома.

Разве что… взгляд упал на пол. Тот был мокрый, и следы вели из холла прямо в директорский кабинет.

Дима не колебался ни секунды — рванул туда. Распахнул дверь. И первое, что увидел, — недвижимое тело Изабель на полу.

Больше всего Надежде сейчас хотелось разнести прилизанную «академическую» квартирку в щепы. Надо ж быть такой дрянью! Позвонить в пять утра, нагородить такого, что Димка, будто укушенный, из дома умчался.

«Вот я дурочка! — терзала себя Митрофанова. — Надо было сразу, как явилась на сцену эта гадкая Изабель, хватать Полуянова и волочь прочь. И бог с ней, с квартирой. Но я сама, своими руками Димку в искушение ввела…»

Причем Надежду даже на долю секунды не заинтересовало, что именно на исходе ночи перепугало Истомину. Она не сомневалась, что повод совершенно надуманный.

И чего теперь делать, как вырывать журналиста из-под тлетворного влияния, когда она сама проигрывает прекрасной Изабели по всем статьям? Не брать же всерьез совет из глянцевых журналов: мол, похудей, изменись, и он обязательно вернется. Тем более, сколько ни потей она в тренажерном зале, миниатюрных, как у мулатки, габаритов ей сроду не добиться. Да и мулаткой тоже не стать. Ха-ха.

Если только на другом поле повоевать? Мозгов у красавицы, похоже, не густо. И пусть встретил ее журналист по сногсшибательной обложке-одежке, но провожать-то будет по уму. А если б еще узнать — и сказать ему! — про вертихвостку что-нибудь совсем омерзительное…

Надя ненавидела интриговать, но Полуянов — это ее все. Чтобы Димку вернуть, она на любые жертвы пойдет.

Громить чужую квартиру — месть несерьезная, глупая. Иное дело — тщательно прошерстить логово врага и найти… что? Наркотики, порнографические фотографии? Но вряд ли Изабель связана с криминалом, да еще настолько глупа, чтобы оставить доказательства в открытом доступе.