Нью-Йоркские Чайки - Повести

Очень быстро, однако, Осипа так закружило и понесло, что он уже

мысленно согласился с тем, что переспит со Стеллой. Разумеется, она легко

ему отдастся, считал он, тем более, что была с ним крайне раскованна и

казалась абсолютно доступной. Да, супружеская верность будет нарушена.

Но в никакие серьезные, глубокие отношения с ней он вступать не станет.

Только флирт, съемки и секс. Это никак не отразится ни на его семейной

жизни, ни на его творчестве.

45

...Он обнимал ее, кладя руки ей на талию, пытался прижать к себе,

упираясь набухающим в брюках членом к ее бедрам в юбке или, в

зависимости от сцены, в трусиках. Но почему-то всякий раз Стелла

выскальзывала из его рук, как та змейка, оставляя ему сброшенной чешуей

неудовлетворенное желание. И флирт, и съемки продолжались,

переплетаясь, спутываясь узлами, и снова развязываясь, с обидами Осипа, с

нотками злости в его голосе, с минутами сердитого молчания.

Сначала он снимал ее в Sea Gate, на безлюдном вечернем пляже. Вот –

Стелла в мелкой воде, в бикини, плещется, как русалка, – обычная

рекламная заставка TV подписываться на порноканал. А вот – Стелла на

спасательной вышке: в оранжевом жилете спасателя, топлес, со свистком и

в шляпе – ну, это на обложку журнала «Максим» или «Спорт Иллюстратор».

А вот уже и что-то поинтересней: Бруклинский ботанический сад,

цветение роз и орхидей. Стелла в светлом сарафане. Пунцовые и черные

розы тучно свисают с арочных декоративных входов, как в светлом замке.

Повсюду стреляют струйки фонтанов, и Стелла, цветочной феей, летит по

анфиладе роз...

Внимание: на экране появляются звери – дикие кошки, медведи-

гризли, тигры Бронкского зоопарка! Стелла дразнит обезьян в открытом

питомнике; подняв кверху руки, рычит на тигра, вынырнувшего из густого

кустарника и одним прыжком очутившегося у самого заградительного

стекла.

Вот они оба, Стелла и Осип, садятся в подъехавшую кабинку

передвижной канатной дороги зоопарка. Стелла впрыгивает в кабинку,

Осип отдает билеты разморенному жарой билетеру, тоже входит в кабинку и

запирает дверцу.

Плавно покачиваясь, прикрепленная к толстому канату, кабинка

плывет над землей. Поднимается все выше, над кронами деревьев. Внизу

46

широкие дороги сужаются, превращаясь в тонкие жилки в этом бушующем

море зелени.

– Смотри! Смотри!

В кустарнике прячется тигр, а во-он – озера со стаями уток. Осип

держит камеру, стараясь не терять ракурс и держать Стеллу в объективе, что

непросто – кабинка раскачивается от ветра и от толчков Стеллиных ног.

Ее охватывает детский восторг! Так хорошо ей уже давно не было,

даже от кокаина.

– Смотри! Смотри! О-бал-деть! – указывает она рукой куда-то и

открывает дверцу кабины.

Осип несколько озадачен – может закончиться штрафом. Женщина с

детьми в кабинке в метрах десяти перед ними недоуменно таращит глаза на

это безобразие. Осип наводит камеру на ту женщину, чтобы она

отвернулась.

– Да смотри же ты, чурбан! – Стелла высовывает голову из кабинки. –

Ва-ва-ва! – часто прикладывая ладонь к раскрытому рту, орет, как дикарка.

Осип направляет объектив вниз, где по густой высокой траве бегут

орангутанги. Мелькают их волосатые темные спины. Осип берет общим

планом, потом старается выхватить детали: трава, лапы, мохнатые головы.

–Ва-ва-ва! – Стелла не унимается. Она стоит к нему задом,

выгнувшись; из кармана шорт-хаки выглядывает край пачки сигарет.

Осип опускает камеру. Смотрит на свои руки, которые... на глазах

покрываются жесткой шерстью, на свои крупные, загнутые концами внутрь

когти! Прыгает в траву и, отталкиваясь от земли мощными лапами, бежит за

ней вместе с другими самцами.

Впереди – несколько самок, но он сейчас выбрал ее, ее одну. В траве

мелькает ее розовый крепкий зад, обрамленный шерстью, ее голова прижата

к телу.

47

Она озирается и продолжает бег. Сверху протянута подвесная

канатная дорога, в кабинках, что плывут в небе, сидят ее сестры – с

детенышами, но без шерсти, без хвостов и почти безротые. Она слышит, как

уже совсем близко сзади шелестит трава, как под тяжестью его тела и

ударов лап хрустят поломанные ветки. Она слышит его частое горячее

дыхание. Всё, она сдается – делает несколько сильных прыжков в сторону,

туда, где мягче трава...

– Ты что, совсем спятил?! – Стелла отталкивает Осипа, поправляет

свои шорты, которые он пытался расстегнуть. – Здесь этим заниматься

нельзя. Здесь же вокруг звери!

Он хмуро накрывает объектив крышечкой.

ххх

– Ну и дела! – Уолтер, переводя дух, принял свою любимую позу – с

ногами на столе.

Бросил несколько озабоченный взгляд на свои туфли. Да, дела

неважнецкие: кожаный кант стерт, носок смят, форма, придающая мужской

обуви молодцеватость и задористость, утрачена. А пожеванные туфли у

оптимистично настроенного Уолтера всегда вызывали нехорошие эмоции, в

изношенных туфлях для Уолтера сквозила осенняя безнадега. Словом, пора

покупать новые.

Он приспустил узел галстука и освободил от верхней пуговички

рубашки плотную шею.

В зале было прохладно, кондиционеры нагоняли холодный воздух. Но

жарко было на улице, где днем разогретый от ста градусов по Фаренгейту

асфальт медленно остывал к ночи, отдавая весь свой жар воздуху. Клубами