Нью-Йоркские Чайки - Повести

Изредка папа тоже идет с ними в церковь, где Арсюше скучно.

Единственное там развлечение – зажигание свечек, но длится это недолго.

8

Арсюша ждет, пока заунывное пение закончится, и можно будет

причаститься с золотой ложечки, а потом запить теплым сладким вином с

просфоркой. А после этого – в пиццерию или «Макдональдс»!

Иногда папа пытается объяснить ему разницу между русскими,

евреями и американцами. Разобраться в этой мешанине Израилей, Иисусов,

морей и океанов Арсюше непросто. Значит так: папа – еврей, любит

Израиль и русскую культуру; мама – русская, любит вроде бы всех, и

евреев, и русских, но жить хочет в Америке. Арсюша же – американец, но

больше всего любит Ямайку, где они отдыхали в прошлом году. Там он весь

день съезжал по водной горке, ловил ящериц и гонялся за попугаями, в

общем, был очень занят. У причала там стоял настоящий пиратский

корабль, который вечерами под шумную музыку отправлялся в море, но

детей туда не пускали.

Папа часто хмурый, сердитый. Зато когда в хорошем настроении –

придумывает интересные истории.

Арсюша закрыл глаза, представил, как завтра всей семьей пойдут на

пляж, как он с разбега бросится в волны, будет плыть, отгоняя акул...

Хорошо, что школа закончилась!

Он согнул ноги в коленках, прижав их к самому животу, уснул.

ххх

Ночные улицы Sea Gate. Тихо, только стрекочут цикады, и доносится

рокот океана. Яркая луна освещает безлюдные улицы. Осип подошел к

забору, обтянутому металлической сеткой вдоль берега. Ночью калитка на

пляж закрыта. Однако в разных местах сетка от столбиков оторвана. Осип

пролез в одну из таких щелей и, спрыгнув с невысокого песчаного обрыва,

пошел к воде.

9

«Ди-ин... Ди-ин...» – это старый маяк. Сам маяк сейчас в темноте не

виден, лишь красный его фонарик качается на волнах, да железное било

грюкает внутри о ржавый кожух. «Ди-ин... Ди-ин...»

Пляж, где днем купаются, отсюда поодаль, а здесь – заброшенный

унылый берег: валяются обугленные, замшелые бревна, темнеют груды

бесформенных валунов, похожие на обломки шхун. На водной

колышущейся поверхности, вспениваясь, тают белые хлопья. А вдали –

облитый огнями, мост Верразано и небоскребы Манхэттена. Необычное

смешение вечности и сиюминутности.

Осип сидит у самой воды на бревне. Прохлада освежает лицо. Он

приглядывается и словно видит деда Арона, со старого фотоснимка. Лицо

умного еврея, практиковавшего врачом-кардиологом: «Ну что, режиссер,

дождался? У тебя теперь начинается новая жизнь. Смотри только, не

потеряй голову, не заболей звездной болезнью!» – наставительно изрекает

дед. Подмигивает, достает из прорези жилетки карманные часы на цепочке:

«У-у, время-то как бежит...».

– Осип, ты, что ли?

Вздрогнув от неожиданности, он обернулся.

– Что, тоже не спится? Беда с этим сном. Я вот и валерьянку

пробовала, и ромашковый чай. Ничего не помогает. Говорят, лучшее

средство для сна – ночная прогулка у океана, с омовением ног и рук. Сейчас

попробуем.

Его глаза уже привыкли к темноте, к лунному свету. Он видит, как

Стелла входит в воду, подтянув до колен спортивные штаны. Еще шаг-

другой, и ее контуры становятся расплывчаты. Кажется, она наклонилась,

опустила руки в воду.

– Ну вот, океанская ванна принята. Посмотрим на лечебный эффект, –

она садится рядом с ним на бревне, вынимает из пачки сигарету и

зажигалку.

10

Вспыхнувший огонек ярко освещает ее ровный нос, губы,

сжимающие сигарету, прищуренный левый глаз с густыми ресницами.

– А где жена? Спит?

– Да, у нее сон крепкий и без валерьянки.

– Хорошая у тебя жена, преданная, – Стелла выпускает дым, и Осип

улавливает ментоловый запах сигареты.

– А ты откуда знаешь, что преданная? Может, наоборот, гулящая? –

шутит он.

Его несколько удивляет такой неожиданный поворот в их разговоре –

о Тоне и его семейной жизни, знакомы-то со Стеллой они лишь шапочно:

пару раз на пляже случайно перебросились незначительными фразами о

погоде, температуре воды, о ее прохладности и «замедуженности», – о чем

обычно говорят отдыхающие после купания.

...На эту шатенку Осип обратил внимание в первый же день, с первой

же минуты, увидев ее на пляже. Она входила в воду, выразительно виляя

роскошными бедрами, и красный треугольник ее трусиков двигался плавно

и заманчиво, пока не скрылся в набежавших волнах. Она заплыла так

далеко за буйки, что парень-спасатель на вышке стал настойчиво дуть в

свисток и энергично махать руками, мол, назад! назад! Стелла тогда

послушно поменяла курс и поплыла вдоль берега.

Осип лежал под зонтом, следил за нею, как исчезала и выныривала из

воды ее темная голова. Ждал, когда Стелла выйдет, чтобы убедиться в

соответствии вообразимого им кадра и действительности. И Стелла не

подвела! – вышла из океана, как богиня: вода струилась по ее налитым

плечам и бедрам, она вся сияла жизнью и огнем, беспечная, уверенная в

себе. И если бы не рядом пожилой мужчина с отвисшим, в складках,

животом, наклонившийся над водой и брызгающий себе под мышки, то вся

сцена была бы великолепна, как на экране. С той минуты Осип уже не

сводил со Стеллы глаз. И, кажется, она об этом знала...

11

– Твоя жена – гулящая? Смешной ты. Да она за тебя в огонь и в воду.

Поверь мне. Я в женщинах разбираюсь.