o bdf4013bc3250c39

заказал в вечер смерти Виктора – позвонил в ДЕЗ и заплатил рабочим из

Зининого кошелька). Скинув халат, она нагишом юркнула под одеяло.

Добряков медленно разделся и улегся рядом, с другой стороны кровати.

– Ты помнишь о своем обещании? – глядя в потолок, спросила Зина.

– Ну да, конечно.

– Тогда, может, завтра подадим?

384

– Давай как следует придем в норму? – выторговывал Добряков.

– Как скажешь, - она пожала плечами, потом вдруг резко повернулась к нему

и жарко зашептала в самое лицо:

– У меня теперь никого не осталось!.. Совсем никого!.. Кроме тебя,

понимаешь?..

– Да, Зина, понимаю, - ответил он и громко отрыгнул: выпитая впопыхах

водка никак не хотела улечься в желудке.

– Значит, никогда не подводи меня, слышишь? – она обняла его за шею и,

привстав, посмотрела ему в глаза – долго, горячо.

– Возьми меня, - прошептала, откинувшись на подушку.

* * *

С загсом пришлось повременить. На третий день их просушки (на могилу к

Виктору они так и не съездили) Зине позвонили из клиники и предложили

срочно лечь на операцию. «Пока есть свободное место», - объяснила

администратор.

Зина согласилась и стала собираться.

– Вот видишь, как я была права, когда решила остановиться, - говорила она, упаковывая сумку.

– Да ты всегда будто в воду глядишь, - соглашался Добряков. – Такси

заказать?

– Неужто в метро поедем? Позвони.

385

Добряков заказал такси, приехать обещали через полчаса, и они присели на

дорожку.

– Жить можешь у меня, можешь у себя, - говорила Зина. – Как решишь.

Приезжать ко мне часто не надо…

– Да я буду, буду…

– Не суетись, - настаивала Зина. – Денег я тебе, конечно, оставлю, но…

постарайся не злоупотреблять.

– Да вовсе не буду, - выпучил глаза Добряков.

– Не зарекайся, - отмахнулась Зина. – Просто не злоупотребляй. Мне в любой

момент может понадобиться помощь.

Пришло такси, они поехали, и через час Зину разместили в просторной

палате известнейшей в столице клиники. После разговора с врачом она

попрощалась с Добряковым:

– Ну все, иди. Операция будет послезавтра. С утра. А вечером можешь

позвонить. Завтра приезжать не стоит: меня весь день будут готовить.

Чмокнув Зину в щеку, Добряков вышел из палаты, миновал пункт охраны и

не спеша направился к метро. Его душу приятно согревали пятнадцать тысяч, переданных ему Зиной.

На первом же перекрестке он остановился, задумался и решил обмыть. Что

обмыть – он и сам, пожалуй, не смог бы сказать. Ну… хотя бы то, что Зину

положили на операцию, что все у нее будет хорошо. Купил в киоске две

бутылки пива и не спеша распил их в небольшом скверике возле метро.

Потом купил еще, потом еще. Когда вышел из метро, купил еще литр и выпил

его тут же, возле киоска. А когда под вечер добрался к себе домой (у Зины

386

решил не жить, а только заходить время от времени), почти не стоял на ногах.

Скинул в прихожей ветровку, рухнул, как был, поверх одеяла и моментально

отключился.

Проснулся среди ночи. Старая история. Голова врасхлест. Хорошо еще, что

догадался прикупить по пути пару бутылок пива. Жадно выпил обе, покурил

и понял, что этим не спастись. Посмотрел на часы – четверть третьего.

Придется идти в ночной, иначе с такой головой как с Зиной разговаривать?

«Стоп! – задумался он. – С Зиной сегодня говорить не надо. Ее будут

готовить к операции. Когда она просила позвонить? Завтра. Точно, завтра

вечером, когда она отойдет от наркоза. А значит, приходить в себя можно

почти целых два дня!»

Эта мысль так понравилась ему, что он даже замурлыкал под нос какой-то

мотивчик. Прошел в ванную, пустил прохладную воду, сунул голову под

струю, подержал минуту-другую. Вытер полотенцем. Полегче. По крайней

мере, голова уже не трещит. Но все равно без добавки не обойтись.

Расчесал волосы, надел ветровку и вышел из дома. Предрассветная мгла

редела на глазах, вот-вот должен был замаячить рассвет. В магазине было

безлюдно. Кассирша дремала перед кассовым аппаратом, когда Добряков у

нее под носом загрохотал выставляемыми на транспортерную ленту

бутылками. Кассирша вздрогнула, открыла глаза и посмотрела на него с

таким выражением, словно ожидала увидеть перед собой по меньшей мере

тигра.

– Все не спится? – буркнула недовольно, принимаясь сканировать бутылки. –

Пакет нужен?

– Давайте.

– Восемьсот тридцать рублей.

387

Он рассчитался, убрал в пакет две бутылки водки, пять бутылок пива, три

пачки сигарет и нарезку салями. Выйдя из магазина, свернул за угол и

осмотрелся в поисках скамеечки. Зачем он купил водку, он бы и сам не смог

сказать. Просто увидел на витрине, не удержался и протянул руку. А раз

купил, следовало ее употребить. Увидел детскую площадку со скамеечками и

пошел туда. На площадке, видимо, еще с ночи валялись жестяные банки,

пустые бутылки. Так будет по всей столице часов до семи утра, когда во

дворы выйдут изможденные узбеки и киргизы-гастарбайтеры и примутся

вылизывать территорию за подгулявшими москвичами.

«Нет, я уж аккуратненько. Я в урночку вон опущу», - решил Добряков и

присел на скамейку. Посмотрел по сторонам и заметил, что урны

переполнены такими же банками и бутылками.

«Ну ничего, рядышком аккуратно поставлю, - он отвинтил пробку бутылки. –

Эх, забыл стаканчик-то купить разовый! Придется из горла засаживать… Ну

ничего, не впервой!..»

Рассвет уже давно высветил дворы, а он все не мог покончить с поллитрой.

Уж очень хорошо и покойно сиделось и пилось. Ни о чем не хотелось думать.