o bdf4013bc3250c39

ты гостей ждешь?

– Ты идешь ко мне? – пуще прежнего удивился Петька: после почти годовой

разлуки он и не предполагал, что она когда-нибудь позвонит ему. – И где ты

сейчас?

– Петечка, родимый, случилась авария. У меня с ногой катастрофа, я на

полпути к тебе кое-как до скамейки доплелась.

– А ты операцию-то не сделала еще?

– Да жду вот, ты ведь знаешь, у нас только в морг без очереди.

– Я понял так, что тебе помощь нужна?

– Еще как нужна, голубчик, больше жизни нужна сейчас твоя помощь!

– Тебе «скорую», что ли, вызвать надо?

– Какую к лешему «скорую»! – Зина даже рассердилась на его

недогадливость. – Нога у меня почти перестала болеть. Надо помочь мне

домой добраться. До тебя все-таки чуть дальше. Витьку не добудишься,

звонить бесполезно. Ему на работу только через два часа, спит еще, как

сурок. Приди ко мне, душа моя, помоги в транспортировке, а то я боюсь, как

бы от неосторожной ходьбы опять не началось.

– Ладно, - немного помолчав, ответил Петька. – Правда, мне тоже на работу…

Ладно, ерунда, мне к десяти. Успею, сейчас только начало шестого. Ты где?

172

– Помнишь лавочку с песочницей на пути к моему дому? Там и сижу.

– Вот и сиди. Скоро буду.

– Постой, погоди минутку, не отключайся!

– Ну?

– Сделай крючочек, забеги в ночной магазин, прихвати поллитру, деньги я

тебе тут же отдам.

– Целую поллитру? – удивился он. – Я думал, ты давно с водкой завязала.

Мне в свое время сказала, что навсегда…

– Да как тут завяжешь, когда боль такая, что мозги набекрень! Сижу помираю.

Только крепкая и снимет боль, ты ведь знаешь…

– Ну все равно поллитры много тебе. Развезет, чего ж хорошего?

– Так мы с тобой на пару, - предложила она.

– Я же сказал тебе, что мне через три часа на работу, не стану я пить.

– Как хочешь, но мне все равно возьми поллитру. День долгий, а боль, кто ее

знает, вдруг да снова явится. И пачку сигарет возьми. Нет, возьми целый блок

«Мальборо», слышишь?

– Слышу, слышу, - недовольно буркнул Петька. – Мне на дорогу надо будет.

Так отдашь?

– Тьфу ты, глухой, что ли, на всю голову? Сказала ведь – тут же отдам, на

лавочке!

– Ладно, жди, - и Петька отключил связь.

«Вот и нашелся выход, - подумала она. – Хороший все-таки он человек,

Петька, безотказный. Может, зря я его бросила?»

173

С Петькой Волковым Зина провела в сожительстве года четыре и рассталась с

ним год назад. Она знала, что после расставания Петька жутко обидится на

нее, но поступить иначе не могла. Очень уж он приелся ей за эти годы,

примелькался, стал чем-то вроде предмета интерьера, без которого вполне

можно обойтись. Да и характер у него был прижимистый, скуповатый. Зина, напротив, привыкла шиковать и уж если угощала гостей, так на полную

катушку, если уж танцевала на днях рождения у подруг, так до упаду и от

всей души. А Петька – тот нет, лишней копеечки, не подумав, не выложит, всякую вещь перештопает по пять раз и снова носит. «Ну что ты свои носки

трехмесячной давности опять надеваешь? – выговаривала она ему. – Хочешь, я тебе пар десять новых куплю?» - «Не надо мне покупать, я сам работаю, -

супился Петька». Супиться-то супился, а вот выпивать предпочитал на ее, Зинины, деньги. Пить был не промах, хотя, в отличие от Зины, в запои

никогда не входил и похмельем ни разу не мучился. В работе это ему здорово

помогало. Он был водителем большегрузных автомобилей, и всякий раз

перед рейсом медики мерили у него давление. И чтобы ликвидировать все

следы вчерашнего возлияния, Петька глотал какие-то таблетки, которые

прекрасно снимали проблему, и спокойно выезжал в путь-дорогу.

И вот в одно похмельное для нее утро, когда раскалывалась голова и видеть

никого не хотелось, Зина и выговорила ему те самые грубые слова, после

которых растерявшийся Петька, вместо бутылки пива поднесший ей стакан

крепкого чаю, спал с лица и спросил с дрожью в голосе: «Мне уйти?»

«Уйти, и прямо сейчас!
– кинула ему в лицо Зина, мучаясь сушняком. – И

никогда мне больше не напоминать о себе!»

Побледневший Петька покидал в сумку нехитрые пожитки и ушел, не сказав

ни слова. А Зина в то утро все же нашла в себе силы подняться и дойти до

магазина. А когда поправилась, только еще сильнее утвердилась в своем

174

решении расстаться с Петькой. И слово свое сдержала: не звонила ему вплоть

до сегодняшнего утра.

Сидя сейчас на скамейке и поджидая Петьку, Зина вспомнила всю историю

их отношений и грустно улыбнулась.

«Хороший он, Петька, - незлобиво подумала она. – И кто его знает, кому

больше повезло. Зачем ему такая, как я? Он вот работает, денежки копит на

машину… Надо, кстати, спросить, не купил ли еще… Добрый, хороший

Петька. Наивный немного, но в душе незлобивый».

Она вспомнила, как однажды читала ему свое любимое стихотворение

Цветаевой: «Никто ничего не отнял. Мне сладостно, что мы врозь…» Петька

внимательно выслушал и, видимо, предчувствуя расставание, угрюмо

спросил: «Это ты про нас с тобой написала?»

Зина, вспомнив этот случай, снова рассмеялась и не заметила, как сзади

неслышно подошел Петька.

– Смеешься? А говорила, у тебя трагедия?

Зина вздрогнула, потом улыбнулась, смешно приподняв раскрасневшиеся

щеки:

– Петя, дорогой! Привет! Принес? Присаживайся.

– Подвинься немного, как бы тебя не потревожить, угнездиться поделикатнее.

Она подвинулась, и Петька сел рядом с ней, на краешке скамейки. Он долго и

пристально смотрел на нее, она не отводила взгляда, хотя страсть как хотела

выпить. Наконец не выдержала:

– Ну что смотришь-то? Забыл, что ли, меня?