О Чехове

Антон Павлович нагнулся и заглянул мне в глаза. Он сказал:

– У вас сын? Да? Как это хорошо.

Как трудно иногда объяснить и даже уловить случившееся. Да в сущности ничего и не случилось. Мы просто взглянули близко в глаза друг другу. Но как это было много. У меня в душе точно взорвалась и ярко, радостно, с ликованием, с восторгом взвилась ракета.

Я ничуть не сомневалась, что с Антоном Павловичем случилось то же, и мы глядели друг на друга удивленные и обрадованные.

– Я опять сюда приду, - сказал Антон Павлович.
– Мы встретимся. Дайте мне все, что вы написали или напечатали. Я все прочту очень внимательно. Согласны?

***

Когда я вернулась домой, Левушку уже пеленала няня, и он кряхтел и морщился, собираясь покричать.

{142} Миша вошел в детскую следом за мной.

– Взгляни на себя в зеркало, - сердито сказал он.
– Раскраснелась, растрепалась. И что за манера носить косы. Хотела поразить своего Чехова. Левушка плачет, а она, мать, с беллетристами кокетничает.

Слово "беллетрист" было у Миши синонимом пустобреха. Я это знала.

– Чехов - беллетрист?
– сухо спросила я. И я почувствовала, как я потухала. Чувствовала, как безотчетная радость, так празднично осветившая весь мир, смиренно складывала крылья... Кончено. Все по-прежнему. Почему жизнь должна быть легка и прекрасна? Кто это обещал?".

***

В этом году Чехов откровенно пишет о своей работе и одинокой жизни Суворину (4-го мая 1889 года из г. Сумы) так:

"...Если же из моей работы не выходит по две повести в месяц, или 10 тысяч годового дохода, то виновата не лень, а мои психо-органические свойства: для медицины я недостаточно люблю деньги, а для литературы во мне не хватает страсти и, стало быть, таланта. Во мне огонь горит ровно и вяло, без вспышек и треска, оттого-то не случается, чтобы я за одну ночь написал бы сразу листа три-четыре или, увлекшись работой, помешал бы себе лечь в постель, когда хочется спать, не совершаю я поэтому ни выдающихся глупостей, ни заметных умностей. Я боюсь, что в этом отношении я очень похож на Гончарова, которого я не люблю и который выше меня талантом на десять голов. Страсти мало и прибавьте к этому и такого рода психопатию: ни с того, ни с сего, вот уже {143} два года, я разлюбил видеть свои произведения в печати, оравнодушел к рецензиям, к разговорам о литературе, к сплетням, к успехам, неуспехам, к большому гонорару - одним словом, стал дурак дураком. В душе какой-то застой. Объясняю это застоем в своей личной жизни".

***

Прошло три года после встречи Авиловой с Чеховым.

– Я часто вспоминала о нем, - пишет Лидия Алексеевна, - и всегда с легкой мечтательной грустью. У меня уже было трое детей: Лева, Лодя и грудная Ниночка.

***

В январе 1892 году Худяков праздновал двадцатилетний юбилей своей газеты.

– Торжество должно было начаться молебном, - пишет Авилова, - а затем приглашенные должны были перейти в гостиную, где был накрыт длиннейший стол для обеда. В столовой гости не поместились бы, и поэтому там все было приготовлено для церковной службы.

Из гостиной в столовую проходили вдоль балюстрады лестницы из передней. А против лестницы было вделано в стену громадное зеркало. Я встала у дверей гостиной и могла, не отражаясь сама в зеркале, видеть в нем всех, кто поднимался, до того, как они показывались на площадке. Шли мужчины и женщины, много знакомых, много незнакомых.

{144} ...И вдруг я увидела в зеркале две поднимающиеся фигуры. Я как сейчас вижу непривлекательную голову Суворина, а рядом молодое, милое лицо Чехова. Он поднял правую руку и откинул назад прядь волос. Глаза его были чуть прищурены. Они поспели к самому началу молебна. Все столпились в столовой, послышалось пение, тогда я тоже вмешалась в толпу. И, пока служили и пели, я вспоминала мою первую встречу с Антоном Павловичем, то необъяснимое и нереальное, что вдруг сблизило нас, и старалась угадать, узнает ли он меня? Вспомнит ли? Возникнет ли опять между нами та близость, которая три года назад вдруг осветила мою душу?

Мы столкнулись в толпе случайно и сейчас же радостно протянули друг другу руки.

– Я не ожидала вас видеть, - сказала я.

– А я ожидал, - ответил он, - И знаете что? Мы опять сядем рядом, как тогда. Согласны?

Мы вместе прошли в гостиную.

– Давайте выберем место?

– Бесполезно, - ответила я.
– Вас посадят по чину, к сонму светил, одним словом поближе к юбиляру.

– А как было бы хорошо здесь - в уголке, у окна. Вы не находите?

– Хорошо, но не позволят.

– А я упрусь, - смеясь сказал Чехов.
– Не поддамся.

Мы сели, смеясь и подбадривая друг друга к борьбе.

– А где же Антон Павлович?
– раздался громкий вопрос Сергея Николаевича.
– Антон Павлович! Позвольте вас просить...

Надя тоже искала глазами и звала.

Чехов приподнялся и молча провел рукой по волосам.

{145} - Ах, вот они где. Но и вашей даме здесь место рядом с вами. Прошу.

– Да пусть, как хотят, - неожиданно сказала Надя.
– Если им там больше нравится...

Сергей Николаевич засмеялся, и нас оставили в покое.

– Видите, как хорошо, - сказал Антон Павлович, - не кажется ли вам, что когда мы встретились с вами три года назад, мы не познакомились, а нашли друг друга после долгой разлуки.

– Да...
– нерешительно ответила я.

– ...Разлука была долгая. Ведь это было не в настоящей жизни, а в какой-то давно забытой жизни?

– А что же мы были тогда друг другу?
– спросил Чехов.

– Только не муж и жена, - быстро ответила я.

Мы оба рассмеялись.

– Но мы любили друг друга. Как вы думаете? Мы были молоды... И мы погибли... при кораблекрушении?
– фантазировал Чехов.

– Ах, мне даже что-то вспоминается, - смеясь сказала я.

– Вот видите. Мы долго боролись с волнами. Вы держались рукой за мою шею.

– Это я от растерянности. Я плавать не умела. Значит, я вас и потопила.

– Я тоже плавать не мастер. По всей вероятности, я пошел ко дну и увлек вас с собой.

– Встретились же мы теперь, как друзья.

– И вы продолжаете вполне мне доверять?

– Как доверять?
– удивилась я.
– Но ведь вы меня потопили, а не спасли...

Антона Павловича не забывали присутствующие. Его часто окликали и обращались к нему с вопросами, с приветствиями.

{146} - А как я вас ждала, - вдруг вспомнила я.
– Еще когда жила в Москве, на Плющихе. Когда еще не была замужем.

– Почему ждали?
– удивился Антон Павлович.

– А потому, что мне ужасно хотелось познакомиться с вами, а товарищ моего брата, Попов, сказал мне, что часто видит вас, что вы славный малый и не откажетесь по его просьбе прийти к нам. Но вы не пришли.

– Скажите этому вашему Попову, которого я совершенно не знаю, что он мой злейший враг, - серьезно сказал Чехов.

И мы стали говорить о Москве, о Гольцеве, о "Русской мысли".

...Стали подходить чокаться... Антон Павлович вставал, откидывал волосы, слушал, опустив глаза, похвалы и пожелания. И потом садился со вздохом облегчения.

– ...Вам сколько лет?
– спросил он неожиданно.

– Двадцать восемь.

– А мне тридцать два. Когда мы познакомились, нам было на три года меньше: двадцать пять и двадцать девять. Как мы были молоды.