О детях и прочей нечисти

Он не особо обращает на меня внимание, но, к счастью, хотя бы никуда не бежит.

– - Чего ты тут нюни разводишь, как девчонка?!
– - возмущается Кир.
– - Вон, смотри, даже твои телохранители ржут над тобой, тоже мне кот!

Хос, в отличие от людских подростков, на такое вообще внимания не обращает. Кот там, кошка, перед опасностью все равны. Но к телохранителям осторожно принюхивается, прижимая к животу свой рюкзачок.

– - Здоровья вам, -- сделав серьёзное лицо, произносит Эндан.
– - Я Эндан. Мы с Дорчжи будем вас охранять. Можете на нас рассчитывать.

Видимо, Азамат сделал им внушение, чтобы говорили попроще, хотя Хос, по-моему, не очень слушает.

– - А где дом?
– - нервно спрашивает он.

– - Да вот, прямо перед тобой, -- кивает Азамат.

Хос моргает, таращась на дворец, потом оглядывается.

– - Не понял.

Дорчжи не сдерживается и прыскает, заставив Хоса подпрыгнуть и понять дыбом шерсть на голове.

– - Вот эта огромная хреновина и есть дворец, дубина ты, -- доходчиво поясняет Кир.

– - Вот эта ледяная?
– - удивляется Хос, даже немного разгибаясь.

– - Она не ледяная, она стеклянная. Пошли уже, долго ты нас тут будешь морозить?

Хос нерешительно шагает вперёд, и когда мы все двигаемся следом, прилипает к Азамату, путаясь у него под ногами. Только боевая выучка позволяет моему супругу ни разу не наступить на лапы.

Движемся мы медленно, потому что Хос обнюхивает каждый метр пути. В лифте он выглядит так, как будто вот-вот грохнется в обморок. Мы с Азаматом переглядываемся в том смысле, что, возможно, это была не самая лучшая затея. Только Кир ни разу не усомняется в правильности ситуации и, поливая бедного кошака кудрявыми эпитетами, заставляет его идти вперёд и слушаться.

Попав на жилой этаж, Хос методично четыре раза обнюхивает все помещения прежде чем выбирает себе комнату. Телохранители при этом ходят за ним по пятам, потому что им так положено, и от этого Хос тоже не в восторге. Но, как справедливо замечает Азамат, надо сейчас привыкать, чтобы на выездах не шарахаться. Инструктаж по использованию сантехники мы дружно сваливаем на Кира. Ему как-то удаётся добиться от Хоса понимания. Короче говоря, к ужину мы устаём так, как будто целый день разгружали кирпичи. Алэк вообще засыпает некормленным.

А на ужин к нам приходит Алтонгирел, и выглядит он так, что я начисто забываю про все прочие неурядицы.

Он желтовато-бледный с запавшими щеками, тёмными кругами под глазами, всклокоченные волосы как будто давно не мыты, одет небрежно в смесь земной и муданжской одежды, что вообще-то считается на планете дурным тоном. Хоса и телохранителей он просто не замечает, хлопается в кресло и принимается буравить взглядом журнальный столик, на котором сервирован чай.

Азамат быстро делает знак парням, чтобы удалились вместе с Хосом в его новую комнату. Кир и сам понимает, что ему тут не место и быстро сматывается гулять. Мы садимся напротив духовника и ждём, что последует.

– - Я всегда подозревал, что Совет хочет моей смерти, -- начинает он.
– - Но с этим принятием сана уверился окончательно.

– - Каким ещё принятием сана?
– - хмурится Азамат.
– - Кто принимает?

– - Ах да, ты же не знаешь, -- отмахивается Алтонгирел.
– - Я поговорил со всеми. До единого. Со всеми Старейшинами-духовниками на этой планете. Лично, по телефону, по Сети. Все триста сорок два из них отказались взять Айшу в обучение.

– - Ох, как плохо-то, -- печалится Азамат.
– - А ведь я просил, специально проследил, чтобы все духовники получили рассылку с моим обращением, где изложил все преимущества её правильного обучения... Вот лентяи, не могут хоть немного поработать в непривычной области! А ещё рассказывают, что трудятся на благо планеты!

– - он мотает головой и раздувает ноздри, я даже удивляюсь: он никогда раньше так не злился на Старейшин.
– - У тебя есть какие-нибудь идеи, как поступить?

– - Я принимаю сан Старейшины и беру её сам, -- мрачно отвечает Алтонгирел.

Мы с Азаматом уставляемся на него.

– - Как принимаешь?
– - не понимаю я.
– - Там же возраст...

– - В сорок лет сан дают автоматически, -- поясняет духовник утомлённым тоном.
– - Но его можно получить и раньше, если пройти определённые испытания, которые назначает Совет Старейшин.

– - И каковы эти испытания?
– - подозрительно спрашивает Азамат, а я начинаю догадываться, почему Алтоша так выглядит.

– - Ну, -- духовник машет рукой, -- моцог там, ночное бдение, серия разных предсказаний... отзывы опеки.

– - Отзыв я тебе напишу, -- быстро говорит Азамат.
– - Конечно, я больше не в твоей опеке, но ведь был много лет.

– - Можешь не трудиться, -- уныло произносит Алтонгирел.
– - Отзывы я уже собрал, все отличные. И вообще, мне всё это не составляет труда.

– - А по тебе не скажешь, -- бурчу я.

– - Это нормально, говорю же, моцог, бдение... Но это уже всё позади. Осталось всего одно испытание.

Его голос звучит всё выше и менее уверенно, и под конец мне вообще кажется, что он сейчас заплачет.

– - Какое?
– - очень насторожённо спрашивает Азамат.

Алтонгирел молчит, потом внезапно запрокидывает голову, несколько раз шумно вдыхает, закусывает нижнюю губу, подаётся вперёд, сжав кулаки добела и выдыхает:

– - Я должен поведать свою самую страшную тайну последнему человеку, которому я бы её рассказал по своей воле.

Азамат сочувственно треплет его по плечу.

– - А что, -- интересуюсь я, -- предполагается, что у всех духовников, которые метят в Старейшины, есть страшные тайны?

– - Это индивидуальное испытание, идиотка, -- поясняет Алтоша, зыркнув на меня из-под всклокоченных косм.

– - А-а, -- понимаю я.
– - Ну и кто этот человек?

Духовник молчит, глядя в пол.

Азамат сжимает его плечо сильнее и тихо спрашивает:

– - Это Лиза, да?

Алтонгирел обречённо кивает.

Глава 32

Мы с Алтонгирелом заходим в одну из пустующих гостевых комнат и плотно закрываем дверь, оставляя Азамата нервничать снаружи. Духовник категорически отказался посвящать в свою страшнейшую тайну ещё и его, дескать, я-то последняя, с кем он хочет ею делиться, а Азамат -- предпоследний и в условиях испытания не значится.

Поскольку комната не используется, то в ней и нет ничего, кроме ковра на полу. На него-то мы и садимся лицом к лицу, скрестив ноги.

И сидим.

Минут через пять я решаю, что дала Алтоше достаточно времени на то чтобы собраться с силами и мыслями, и пора бы уже ему что-нибудь сказать.

– - Если ты хочешь подумать ещё пару дней, нам не обязательно всё это время тут сидеть, -- говорю.

Он немедленно строит зверскую рожу и огрызается:

– - Будешь поторапливать, дольше будем сидеть! Мне надо сегодня с этим закончить, иначе все моцоги сначала начинать придётся.