О детях и прочей нечисти

– - Алтонгирел, мы как раз обсуждали, -- вкрадчиво начинает Азамат, -- что Айше неплохо бы походить в клуб, помимо обучения у тебя. Ты как на это смотришь?

– - К кому?
– - без выражения спрашивает духовник.

– - К Унгуцу.

Он кивает.

– - Хорошо смотрю. Я бы вообще предпочёл, чтобы она поменьше имела дело с психами вроде меня.

Эндан и Дорчжи переглядываются, Айша сникает.

– - Во-первых, она вот сидит, -- напоминаю я.
– - Прибереги свои заморочки для тех, кто знает, в чём дело, а то бедный ребёнок ещё решит, что ты не хочешь её учить. Я понимаю, для тебя это долг и всё такое, но она живой человек с чувствами.

– - Я просто не хочу научить её плохому, вот и всё, -- откликается Алтонгирел, убедительно притворяясь здравомыслящим.

– - Ну знаешь!
– - фыркаю я.
– - Я вот, между прочим, не далее как этой весной человека убила. Что теперь, я не имею права говорить своим детям, что хорошо, а что плохо?

Алтонгирел смотрит на меня живо, как будто напрочь забыл об истории с джингошем.

– - А что, тебя совесть мучает?

– - Нет, -- подумав, говорю я.
– - Это был несчастный случай, да и его намерения на мой счёт были совсем не безобидными. Но всё равно это меня не украшает. И если меня ребёнок спросит, можно ли убивать людей, я скажу, что нельзя, и что я была не права. Вот и всё.

– - Значит, всё-таки мучает, -- настаивает Алтонгирел.

– - Ну почему?
– - возражает Азамат.
– - Все совершают ошибки, и я, и Эцаган, и Старейшины. Но мы же не рыдаем во сне и не срываемся на других из-за этого. Да, если бы было возможно, я бы многое в своей жизни исправил. Например, Кир бы ни дня не провёл в приюте. Мне жаль, что так вышло, я бы многое отдал, чтобы это изменить. Но это не значит, что я не имею права наставлять его как отец сына. С другой стороны, вот твой бывший наставник, он-то уж точно никогда совестью не мучился. И что, ты хочешь сказать, что он хороший человек? Я согласен, признать свою неправоту и жить с этим -- трудно, но это лучше, чем всю жизнь заниматься самобичеванием или наоборот, притворяться, что ты безгрешен. Уж ты-то, духовник, а теперь и Старейшина, должен понимать такие вещи.

– - Я тебя услышал, -- тихо говорит Алтонгирел, и эта фраза кажется мне очень странной и нехарактерной в его устах.
– - Я попробую. Но Айше всё равно стоит походить к Унгуцу, в конце концов, я понятия не имею, как учить ребёнка писать и считать.

– - Никто и не против, -- улыбается Азамат.
– - Ну ладно, время позднее, вам уже домой пора наверное?

– - Капитан, а можно мы тут переночуем?
– - просит Эцаган.
– - Все?

– - Да пожалуйста... А чего вдруг? Дома что-то не так?
– - хмурится Азамат.

– - Нет, просто...
– - Эцаган пожимает плечами.
– - Тут у вас так тепло... И я не только про температуру.

Хос, который был занят обнюхиванием плюшки, оглушительно чихает.

Глава 33

Мы с Алэком в детской читаем сказки из книжки, в которой, когда открываешь страницу, надувные персонажи сами набирают воздух и становятся объёмными, и тогда ребёнок может их хватать и тискать, а они пищат.

– - Динь-дон-ток!
– - заливается птичка, из которой Алэк вознамерился выжать сок, судя по усилиям.

– - Ди-до-до!
– - радостно вторит ей ребёнок.

Я зеваю, едва не откусывая ему голову. Тирбишева матушка идёт на поправку, и я изо всех сил желаю ей скорейшего выздоровления, хотя и из корыстных соображений. Привыкла всё-таки за шесть месяцев, что у меня и помимо ребёнка какая-то жизнь есть, в особенности утренний сон.

У Алэка же энергия хлещет через край: книжка дочитана, надо срочно выплеснуть полученные эмоции. Ребёнок просачивается у меня между коленками и как заводной ползёт в угол, где хранится сложенный туннель. Ну что ж, я не сплю, так и остальным чтоб неповадно было...

Туннель у нас огромный, разветвлённый, с окошками. В разложенном виде занимает всю детскую и половину гостиной. Ребёнок, впрочем, не дожидается, пока я расставлю всё, а смело ползёт внутрь, выскакивает с другого конца и требовательно пищит, чтобы я скорее уже ставила следующие сегменты. Заодно выясняю у него, куда ставить: направо, налево? В результате получается такая паутина, что я бы там внутри давно померла от клаустрофобии несмотря на окошки, а ребёнок ползает кругами и восьмёрками, сообщая о своём местонахождении радостным визгом. Моей паранойе, правда, этого недостаточно, поэтому у нас туннель с детектором и выводит мне на планшет карту со светящейся точкой -- где искать чадушко, если оно там, скажем, заснёт.

Кир с Айшей возвращаются с прогулки с Филином. Зимой на снегу он не пачкается, и я разрешаю пускать его в жилую часть без предварительной санобработки. Туннель, впрочем, Филину не нравится: у него паранойя получше моей, так что он принимается скакать через цветную трубу там и сям, гавкая и пытаясь выкурить Алэка на воздух. Не на того напал, у меня норный ребёнок. Он радуется, хохочет и быстро-быстро убегает. Филин пытается пролезть в окошко, но габариты не позволяют, всё-таки дворцовых собак хорошо кормят.

– - Ну чё ты орёшь!
– - возмущается Кир.
– - Зайди с торца и ползай там сколько влезет! Ну во-от, смотри!

Кир подводит пса ко входу в туннель, Филин со всем пастушьим рвением туда ныряет... скулит, пятится и поджимает хвост.

Кир на всякий случай заглядывает внутрь -- там ничего.

– - Ты норки испугался?
– - презрительно спрашивает он.

Филин прижимает уши и выглядит пристыжённым.

Айша хихикает и тоже заглядывает в туннель, а потом и залезает внутрь. Ей это несколько легче, чем Филину, по размеру. Пёс в ужасе заходится лаем, пытаясь донести до хозяина, что происходит что-то ужасно неправильное. Мы с Киром хохочем.

На лай из дальней комнаты выходит Хос в кошачьем обличье, чёрный и хмурый как туча. Открывает огромную розовую пасть и зевает. Филину большего и не надо -- мгновенно затыкается и -- юрк в туннель. Страха как не бывало. Мы с Киром заходимся ещё пуще.

Наш гогот, видимо, окончательно убеждает гостей, что спать кончилось. Дверь распахивается с треском, и взъерошенный Алтонгирел в едва накинутом диле являет нам своё гнев.

– - Вы совсем тут охренели в такую рань так орать?!
– - вопрошает он гнусаво.

Похоже, он оправился от вчерашних потрясений. Мы с Киром покатываемся с удвоенным усердием. Хос, которому не нравится, когда у него над головой гнусаво вопрошают, трясёт ухом и лениво шипит. Алтоша замечает его, делает в воздухе еле заметный простому глазу пируэт и как-то неожиданно оказывается за спинкой дивана, на котором валяемся мы с Киром. Понятное дело, нам это членораздельности не придаёт.

– - Вы что, тоже яиц объелись?
– - благодушно спрашивает Азамат, выходя из спальни. Он уже умыт, причёсан и одет на работу. А я так надеялась его ещё повалять до ухода...