О детях и прочей нечисти

– - Ну-у...

Он сползает пониже, чтобы наши лица были на одном уровне. На его лице выражение озадаченное. О-хо-хо.

– - Тебе действительно так нравится?
– - спрашивает вкрадчиво.

– - Н-ну да, -- пожимаю одним плечом.
– - В смысле, если б не нравилось, я бы не стала, ты ж понимаешь, телу не прикажешь и всё такое...

Он смотрит на меня некоторое время, изучающе -- точнее, это моя догадка, потому что я-то взгляд поднять боюсь. Напорется, не поверит. так уже было.

– - Не прикажешь...
– - повторяет он эхом.
– - Что ж, раз нравится... смотри. Я хочу сказать, можешь не прятаться. Я...
– - он снова замолкает и продолжает, как будто только что осознал и очень удивился: -- я не стесняюсь.

Обещать-то я обещала, но ситуации это совершенно не меняет. Таскать за собой пару амбалов мне ничуть не больше улыбается сегодня, чем вчера. Ну ладно, до Янкиного дома меня может проводить охранник. И подождать в приёмной, пока мы наобщаемся. А меня всё это время будут мучить угрызения совести, что задерживаю человека без необходимости. Ну и что что ему за это платят -- его таланты можно использовать гораздо практичнее, чем для просиживания штанов. О-хо-хо, как бы это такое мозг отключить? Хотя от отключённого мозга-то как раз самая большая опасность.

В общем, охранника я всё-таки с собой притащила, твёрдо сказав себе, что спокойствие Азамата важнее чужого времени. Посадила я этого лба в приёмной играть в телефон, а сама пошла с Алэком на осмотр. И очень хорошо, что охранника со мной не было, когда из-за угла розовым вихрем вылетела Орива, вцепилась мне в плечи и оттащила в тёмный угол с воплем "Хотон-хо-о-о-он, я щас такое расскажу-у-у!!!"

Алэк изумлённо икает.

– - Тише ты, я же с ребёнком!
– - шикаю я, приходя в себя.
– - И вообще больше никогда так не делай, я теперь с охраной хожу, ещё зашибут ненароком!

– - Я попробовала!
– - перебивает меня Орива.
– - С ним!

Я пару раз моргаю прежде чем вспоминаю, о чём она может говорить.

– - С этим... Шатуном, что ли?

– - Да-а, да-а!
– - с энтузиазмом кивает Орива.
– - Кстати, у него имя двурукое и очень красивое!

Двурукое имя -- это на "й", то есть, и с певчими, и с глухими сочетается. Ну, по крайней мере обойдётся без драм. Я, правда, весьма приблизительно представляю, что бывает, если люди с неподходящими именами пытаются пожениться, но знаю, что ничего хорошего.

– - Я очень за тебя рада, -- говорю.
– - Ну и как ощущения?

Девица слегка розовеет.

– - Ну, когда он наконец понял, чего я от него хочу, то...
– - она розовеет сильнее и несколько раз заправляет за ухо прядь волос, которая и не думала выбиваться.
– - В общем, в этих ваших фильмах всё правда.
– - Она прикрывает рот ладонью и продолжает почти шёпотом: -- Я так удивилась, когда это почувствовала... До последнего была уверена, что всё выйдет, как обычно. И главное, Шатун-то сначала понять не мог, если я уж решила ему дать, то зачем оттягивать и какими-то странными вещами заниматься. А потом как пошло... В общем, он тоже очень удивился. И думал, со мной так всегда. А я ему такая говорю, мол, нет, только с тобой так здорово. Я вам скажу, у него взгляд был... Короче, мы ещё два раза попробовали, и он очень-очень старался, -- Орива улыбается во все тридцать два зуба и многозначительно хихикает. Я чувствую себя прям-таки совратителем малолетних.

– - Очаровательно, -- ухмыляюсь.
– - Пациенты не шарахаются от твоего плотоядного оскала?

Орива закатывает глаза.

– - И вы туда же! Меня Яна уже второй день в смотровую не пускает, говорит, у меня "на лице написано", что я "нашла себе грелку в постель". Про лицо она меня так напугала, я сразу побежала в зеркало смотреть, подумала, вдруг кто пошутил...

– - Я представляю, как Яна радовалась, -- говорю, сама с трудом сдерживая смех.

– - Ну а мне откуда знать, что это ваше земное выражение какое-то?
– - обижается Орива. Но долго делать серьёзное лицо она не может, улыбка неумолимо возвращается.
– - Короче, спасибо вам огроменное, я теперь такая счастливая! Мне кажется, я даже умнее стала. И смелее. И Шатуну я гораздо больше нравлюсь теперь. Он даже пошёл на другую работу, чтобы получать побольше и поухаживать за мной нормально. Хотя теперь-то чего, лучше б ужин готовил к моему приходу.

Она пожимает плечами и отмахивается.

Я качаю головой в любимой манере Старейшины Унгуца. Значит, всё-таки дело не в генах и не в воздухе, а в подходе. Ох, чувствую я, что бы там Азамат ни говорил, а социальные устои Муданга очень скоро начнут рушиться. За Ориву я бесконечно рада, но вот как изменится положение муданжских женщин, когда мужики поймут, что секс нужен всем в равной степени? А уж что будет, когда окажется, что люди нравятся друг другу мимо воли богов... Неодобренный брак, внебрачные дети... Надо менять отношение к безродным.

– - Ты понимаешь, -- говорю Ориве, -- что представляешь собой уникальный эксперимент?

– - Вроде того, -- ухмыляется она.
– - Яна мне советутет статью написать, но я пока стесняюсь. Если я просто напишу, что, мол, мне Хотон-хон кое-чего посоветовала, и теперь всё здорово -- вас ведь порвут, чтобы узнать, в чём соль. То есть, надо сразу подробно написать, так ведь? Ну вот, а я стесняюсь. И потом, а вдруг Шатун мне разонравится. Или я ему. Вот будет позорище... Я лучше подожду пока, спешить-то некуда.

– - Это могло бы осчастливить многих людей, -- замечаю.
– - Но и создать проблемы многим людям тоже. Так что делай как знаешь. Про меня и Янку вся планета шушукается, устрицы мы или нет. Про тебя скоро тоже начнут, а там два возможных объяснения -- либо этим можно заразиться, либо научиться. И, я думаю, многие захотят научиться. Так что будь готова делиться опытом.

– - Да я вот как раз подумала, -- кивает Орива.
– - Может, предложить Эсарнай перевести те фильмы? Ей, наверное, тоже будет интересно, у неё вон какой муж красивый, -- Орива многозначительно приподнимает брови.

Я отвечаю ей тем же.

Наше мимическое общение прерывает Алэк, которому надоело на мне висеть неподвижно.

– - Пошли, обсудим, пока молодой человек будет занят, -- предлагаю я, помогаю Алэку повернуться в слинге поудобнее. Когда постоишь с ним наперевес подольше, начинаешь задумываться о коляске. Тяжеловато уже. Наверное, всё-таки будет крупный мужчина. Сейчас попрошу Янку посмотреть по ДНК вероятный рост...

Под впечатлением от генетического прогноза, отправляюсь к Эсарнай, предварительно кинув ей сообщение. Алэк, судя по всему, всё-таки будет гигантом, а вот глаза у него останутся голубыми. Мне, честно говоря, в это не очень верилось, потому что очевидно ведь, что чёрно-карие доминируют, а голубые могут получиться только если бы у Азамата в рецессиве тоже были голубые. Но откуда им там взяться у чистокровного муданжца, если тут даже у богов и демонов один-единственный цвет глаз? Однако похоже на то, что у Алэка в этой доминантном аллеле какой-то сбой, поэтому вместо него проявляется рецессивный. Не иначе, Ирлик постарался, уж очень это подозрительно. Сам Алэк на прямой вопрос хитро улыбается и кокетливо сует в рот кулак.

– - Хотон-хон, мне вас провожать?
– - окликает меня охранник уже на выходе. Упс, а я про него и забыла совсем.

– - Э, да, пожалуйста, -- киваю.

Он странно на меня смотрит, видно догадывается. Может, поболтать с Алтонгирелом, вдруг есть какая-нибудь охранная магия или что он там практикует, чтобы обойтись без телохранителя, а? Может, духа какого-нибудь можно ко мне приставить, сверхъестественные существа меня не так напрягают, как люди...

Из окон кухни Эсарнай пахнет чем-то необычным, вроде как выпечкой, которую муданжцы не делают. Правда, чад в этой кухне царит вполне муданжский -- не видно ничего.