o f2be50149fb33788

просторную телогрейку с красной повязкой вахтенного на рукаве и

поправляя съезжающую на глаза черную шапку-ушанку,

завязанную на макушке позорным бабьим узлом. - " Ты где

шляешься, матрос? !" - с явным раздражением вопросил

вахтенный штурман. - " У тебя по трапу на борт принцесса

поднимается, а ты её не встречаешь. Возьми швабру и гони её на

хрен, в пятак тебя распротак ! ! ! "

197

Услышав эту неожиданно-шокирующую новость из гневных уст

Алексей Иваныча, я почувствовал близость обморока и

юношеского инфаркта одновременно. В моей голове пронёсся

смерч панических мыслей и совершенно безумных

предположений. Поскольку в моём подсознании существовал

образ только одной-единственной принцессы - моей неповторимой

Ленни Норвежской, то услышав о восхождении по нашему трапу

некой принцессы, я практически впал в ступор, будто поражённый

ударом электрического ската-хвостокола. В моей паганельской

голове пронеслась череда странных предположений: "Ленни здесь

на Медвежьем? ! Как?! Почему?! И уже поднимается по трапу к

нам на борт?! А этот наш второй штурман Алексей Иваныч, он что

сумасшедший антимонархист особо ненавидящий юных

скандинавских принцесс?! До такой степени, что приказывает

гнать их с трапа палубной шваброй ? ! Ужас то какой ! ! !

Я с трепетом душевным заставил себя взглянуть за борт на круто

задранный трап, едва касающийся каменного причала Медвежьего

крыла. На середине трапа прижималось к деревянным

перекладинам нечто, напоминающее кошмарное создание из

фильмов-ужасов про оборотней. Узрев мою бледную физиономию,

существо похожее на небольшого горбатого медведя со злобными

чёрными глазками и маленькими ушками ,покрытое буро-белёсой

длинной шерстью, открыло красную пасть, полную острых

бледно-жёлтых зубов и угрожающе на меня зашипело. У меня

перехватило дыхание и я издал ответное шипение, смахивающее

на хрип удавленника: "Ма -а -ах -ма ! ! ! " Меня грубо отпихнули в

сторону. Алексей Иваныч красный и злой,матерясь размахивал

лохматой шваброй,пытаясь напугать существо на трапе. Это

порождение туманного, промозглого времени суток, когда в более

южных широтах должна быть тёмная ночь, ощерилось ещё раз и

недовольно рявкнув, спрыгнуло с трапа. Помахивая коротким, но

пушистым пучком шерсти (видимо исполняющим обязанности

хвоста) оно ретировалось в большую щель дальней скалы.

"Росомаха, сволочь подлая и откуда она здесь ?" - запыхавшийся

Алексей Иваныч наконец решил прояснить ситуацию - "На всём

полярном побережье, да и на востоке Кольского их полно, а на

остров то она как допёрла, с материка зимой на льдине приплыла ,

что ли ? " Я наконец пришел в себя. Изумление и растерянность

сменились здоровым юношеским любопытством и я попытался

198

узнать подробности о только-что чуть не посетившей наш борт

волосатой зверюге. "Алексей Иваныч " - начал я чуть заискивающе

– " А почему, вы росомаху принцессой назвали ?" Второй штурман

взглянул на меня сверху вниз и усмехнувшись объяснил:

"Принцесса и есть. Она когда по трапу то карабкалась всё лапы

отряхивала при каждом шаге и брезгливо так, будто аристократ на

конюшне, в навоз наступивший.

Хотя слово принцесса в этом случае не очень к месту, скорее

принц. Это ведь самец был, судя по размерам. Длина почти в метр

и весу в нём килограмм пятьдесят не меньше. Он мачту нашу

корабельную видать за дерево принял. Она ведь, мачта то наша вся

в верёвках, с бегущим такелажем и блоками. Капитан на всякий

случай для грузовых работ стрелу велел снарядить. Ну чем для

росомахи не дерево. Любимое место для них. Заберутся повыше и

сверху в засаде добычу поджидают. Дождутся и камнем на жертву.

Когтями длиннющими в холку вцепятся и к горлу, чтобы значит

яремную жилу перегрызть. Матерая росомаха и взрослого оленя

завалить может и с волком, а то и с медведем за добычу сразиться.

Бывает и на человека по ошибке нападает,когда сильно оголодает

или если в угол её , как крысу загнали. Всё из засады норовит,

исподтишка. Подлый зверь,просто гиена северная. Так она на

медведя больше смахивает, но сама родственница куницы, а

приглядишься всеми повадками прямо гиена африканская и шипит

и рявкает похоже.

Ты вот что, малой. Мы с тобой сейчас трап на борт затащим, а то

ведь он упрямец - росомах то этот. Не ровён час и вернутся может,

а оно нам надо. По тросам швартовным небось не заберётся - на

них щитки от крыс. Иная ловкая крыса и перелезет,а он нет -

крупноват, да и водицы морской побаивается." Мы со вторым

общими усилиями принялись "вирать" (поднимать) трап на палубу.

Моросящий дождь превратился в несильный, но довольно

противный ливень и после поднятия трапа на палубу второй

милостиво разрешил мне коротать вахту в каптёрке, под боком у

боцмана. Этой царской милостью я и не замедлил воспользоваться.

Поведав Устинычу только что пережитую и художественно

прочувственную "Легенду о Росомахе", я получил от него похвалу

за живой и образный язык изложения, после чего с чувством

исполненного долга принялся дослушивать прерванную по вине

199

приблудного хищника всё ещё неоконченную "Гренландскую

повесть".

Боцман, как профессиональный рассказчик прочистил