О-Л 2

— Здравствуй и ты, Скачущий-На-Льве!

— Что? На каком льве?

— На том, что был магом и властителем, а стал посланником…

Остаток ночи прошел в разговорах.

Убуш-ага был прекрасно осведомлен обо всем, что происходило не только в степи, но и в Кароде. Правда, с юга он ушел уже давненько, года два как. Тогда Гырбаш-князь с воинами сражались на границе с человечьими землями, вылавливая охотников за рабами.

Вспомнили мы всех общих знакомых.

— Сестра твоя, Жужука, живет во дворце, — словно между прочим бросил Убуш-ага. — Она — лекарка знатная, к ней многие ходят из дворцовой челяди и из горожан. Умна баба, умна, ничего не скажешь!

Расспрашивать подробнее я побоялся. Жива, не бедует — и того довольно.

Я приду, я обязательно однажды приду к ней и подарю то, о чем она и мечтать боится. Но сначала надо разобраться с тем, о чем говорил Арагорн. Если в Эльтуроне назревает переворот, то придворная знахарка может оказаться в опасности.

А Убуш-ага тем временем переключился на свою историю:

— Когда я умер, я не попал на пятое небо. Не знаю, как случилось. Скольких воинов провожал — всегда куда надо попадал. А тут словно вихрь поднялся, и вынесло меня туда, где нет душе счастья. На дальнем юге, говорят, есть земли, убитые магами. Когда-то степь такой же была, но ожила. А там — только камень и солнце. Но в том месте, куда я пришел, еще хуже. Там нет ничего, кроме голода. Я испугался. Думал, совсем умру. Но пришел Белый Лев и накормил меня. И еще он сказал, что ты — и лекарь, и дух. Он все про тебя рассказал. И велел мне возвращаться в степь и ждать тебя. Он сказал, что тебе будут нужны воины.

— Может, нужны, — не очень уверенно отозвался я.

— И еще Белый Лев сказал, что в том голодном мире рождаются наши беды. Это так?

— Так, — кивнул я.

ГЛАВА 7

Убуш-ага — отличный попутчик.

Вроде древний дед, вроде помер уже аж дважды, и оба раза — от старости, но неугомонности на трех молодых хватит.

Сначала он потребовал, чтобы я сделал «дом духа». Подходящие кристаллы у меня были, так что призрачный старик путешествовал с комфортом.

Из всякой астральной мелочи, кружившей возле меня, он выбрал самых разумных и выстроил их не хуже, чем сержант — новобранцев. Мало того: время от времени просил меня завернуть то в какой-нибудь приметный лесок, то в распадок, на дне которого сочился ручеек, и притягивал даже не духов, а ту «иножизнь», которую можно назвать «элементалями». Сам Убуш-ага определял этих юрких малышей «служками» — подданными Матушки Земли, Небесного Всадника, Хозяина Ветров, Мокрого Деда и Огненной Змеи. Пантеон у орков, как я давно убедился, весьма разнообразен, но почитают они только тех богов, от которых зависит их жизнь. Другие расы поклоняются другим богам.

— Хочешь, расскажу, как Мокрый Дед на Огненной Змее женился? — пытался развлечь меня Убуш-ага. — В кланах про эту историю не слыхали, небось. Змея — девка горячая, злая…

Однако меня больше интересовали те духи, что гнездились в руинах. Они помнили такую древнюю историю, о которой не мог рассказать никто из орков. Может, в библиотеках в городе магов и сохранились какие-то свидетельства, но в степи многое забыли или превратили в сказки, в которых не поймешь, где правда, а где — придумка ради красного словца. Теперь же прошлое этой земли потихоньку оживало для меня.

То и дело в разговорах всплывал Темный Властелин, с которого орки начинают свою историю.

— А ведь я его недавно видел, — неожиданно сказал Убуш-ага. — Он это был, клянусь силой самого Создателя!

— Где? — удивился я.

— Там, где Белый Лев живет. Он сам мне сказал: «Вот — тот, кто у вас правил. От него боги отвернулись». А и правду сказал — Темного боги не любят, он их не слушал, все своим умом хотел. Да еще говорят, что он хотел приказывать богам и даже раз велел высечь море…

Я уставился на призрака, вольготно развалившегося возле костра.

Ночевали мы в этот раз в овраге возле крохотного озерца. Убуш-ага выбрал идеальное место для стоянки: и почва сухая, и до воды — рукой подать. Правда, над зарослями камышей кружили тучи комаров, но и тут старый шаман оказался на высоте: просто вызвал несколько десятков «ветродуев» и велел им отгонять кровопийц. Сытые духи решили, что это — весела игра, и подняли вокруг нас такой сквозняк, что ни один комар и близко подлететь не смог.

И вот посреди этой благости, посреди трещащей цикадами степи, под бархатным небом, переливающемся драгоценностями звезд, мне заявляют, что великий Темный Властелин, из-за которого родилась и эта степь, и племя степных наездников на волках, не ушел в небытие, а существует на туманных пустошах Оси миров!

— Ты ничего не перепутал, ага? — переспросил я.

— Как перепутал? — обиделся дух. — Я же помню Темного. Я же пацаном был, когда орки уходили в мертвые земли, которые потом стали степью. Помню: много-много народу, много-много воинов, всадники в ряд стоят. Один ряд, другой, много. И Темный едет на носилках. На носилках — золотой трон. Настоящее золото! Тяжелое. Темный старым уже был. Старый, толстый, как боевой кабан, но все равно трон — тяжелее. Восемь уруков его несут, восемь! Идут медленно, тяжело им. А любой урук был сильнее любого воина из клана, как ездовой волк сильнее дикого пса. А Темный сидит на золотом троне и кивает… А я пацаном был, у меня волка не было, я под брюхо к Парану залез, к отцовскому зверю, и все видел.

— Какой трон, какие уруки? — перебил я старика. — Сейчас-то ты где Темного видел? На троне?

— Ну, какой же ты глупый, Мышкун! — сморщился Убуш-ага. — В голодной земле без неба я его видел. Как увидел — сразу понял: Темный Властелин. Я же видящий с рождения, у меня дед шаманом был… Свет от него тот же идет — холодный и блестящий, как черная смола.

Я подумал немного и решил:

— Конечно, богиня говорила о том, что не нужно верить знакам. Но это она о тех знаках, которые Матушка Земля разбрасывает. А тут, думаю, — не простое совпадение. Слушай, Убуш-ага, ты хочешь снова в Туман сходить? Ты же помнишь Темного Властелина — твоя память поможет мне его найти…

Дух слегка помялся, но решительно ответил:

— Хотеть — не хочу, дурное место, голодное, но раз надо…

Я закрыл глаза и представил давно знакомый Костер в тумане — букет истинного пламени, камни вокруг, старый щит с придуманными земным профессором стихами…

И, как всегда, оказался мордой в гравий.

Поднялся — и прямо перед собой обнаружил весьма приметного мозголома.

После памятного пикника с Арагорном Асаль-тэ-Баукир созвал на остатки от нашего пиршества множество своих призрачных знакомцев. Трудно сказать, как эта мелочь выживала здесь, на Оси миров. Души магов и героев, каким-то чудом сохранивших после смерти свои личности, умудрялись находить крохи энергии, достаточные для того, чтобы не развоплотиться окончательно. На дармовое угощение оголодавшие мозголомы слетелись тучей, и, поев, обещали при случае помочь.

Больше всего запомнилась мне одна белка: шустрая, глазастая, но страшненькая — облезлый хвост, слишком большие зубы и клокастая шерсть.

Так вот, прямо перед моим носом в гордой позе сидел этот побитый молью зверек и делал вид, что мое появление его абсолютно не касается.

— Приветствую тебя, Величайший из Великих! — заголосил Убуш-ага, туманным облаком вытекший из «дома духов». — Дозволь преподнести тебе, о Величайший, наши дары!

«Какие еще дары?» — мельком подумал я.