О моем перерождении в сына крестьянского 2

— Эй, малец, а ну-ка отползи в сторонку, не заслоняй нам виды! Хотя ты и так преграда невеликая, хо-хо-хо! Но лучше всё-таки отползи, пока не отпинали.

— Кхург Долгорукий! — почти прошипел господин Лакшут. И… шагнул вперёд, словно пытаясь заслонить Лейту собой. Не особо успешная попытка, но само намерение… — Это прямое оскорбление рода Этэн-Йомму! Как ты смеешь разевать свою смрадную пасть в присутствии высоких, грязный далгук?!

— Ври, да не завирайся, малец. Во-первых, ты сам — наихудшее оскорбление своего рода, иначе ты не оказался бы вышвырнут из столицы аж сюда, в Катраш, за широко известные делишки с двумя, да-да, двумя чужими невестами сразу. Во-вторых, наш последний рейд в предгорья оказался удачен. Младший мой брат, Эграшим, — могучий хлопок по не менее могучему плечу, — взошёл в нём на пятидесятую ступень возвышения, а я сам — на пятьдесят вторую! Так что смело можешь обращаться ко мне — господин Кхург, а к нему — господин Эграшим, не ошибёшься… малец!

Скрип зубов Лакшута оказался достаточно громок, чтобы достичь чутких ушей Лейты. Да и я, пользуясь посредничеством своей Тени, не упустил этого звука.

— Простите мне моё невежество, господин Кхург, — целительница слабо улыбнулась, одновременно приветственно кивая новым действующим лицам: звероватого обличья, смуглым, густобородым мужчинам в тусклых, многажды исцарапанных и неоднократно чиненных доспехах, — но я здесь впервые и не знаю, чем вы знамениты. Могу ли я узнать это из ваших же уст?

Названный разулыбался.

— Охотно поведаю всё, что вы пожелаете, небесная госпожа! Если коротко, то я — глава команды Пяти Лучших. Мы с братьями — не по родам своим, но по священному обряду кровного побратимства — лучшие, самые удачливые и сильные охотники на монстров предгорий. И…

— И ты забыл добавить, — вклинился господин Лакшут, — что лишь среди коренных зальмарцев и лишь в Катраше вы можете считаться лучшими. Только в местном отделении гильдии Жезл и Кинжал есть минимум три команды охотников, что сильнее и опытнее вас, а уж сравнения с охотниками из родов Гарг и Вазальму вам не выдержать и подавно!

— Интересно, — сказала Лейта, улыбнувшись шире. — Так получилось, что последние месяцы я и мой напарник бродили по Лесу Чудес: в основном ради своего развития, но и собрав попутно немало ценных сокровищ. В Катраш мы прилетели, помимо прочего, для того, чтобы сравнить цены и сбыть часть своих трофеев. А кому, как не охотникам предгорий — можно сказать, нашим коллегам по промыслу — лучше знать конъюнктуру и в целом местные расклады? Если вы готовы посоветовать, кто даёт лучшую цену за природные богатства, я с благодарностью приму вашу помощь, господа!

— Не слушайте их бахвальство, госпожа Лейта! — даже не подумал сдаться господин Лакшут. — Моя жизнь будет прожита напрасно, если я лично не проведу вас по самым лучшим лавкам и мастерским, что скупают добычу. Поверьте: имя рода Этэн-Йомму и его пятнадцатого наследника кое-что значит в этом городе, под их эгидой к вам не посмеют обратиться непочтительно и дать неполную цену!

— Кто бы говорил о бахвальстве! — фыркнул Кхург. — Вот если бы небесная госпожа искала лучшие в Катраше бордели, а в тех борделях — самые сочные персики, тогда мне пришлось бы поневоле уступить тебе первенство, малец: это, без сомнения, именно та тема, в которой ты успел разобраться лучше даже местных старожилов. Истинный знаток, признаю без лести!

— Что за шум, а драки нет? Сестрёнка, никак эти ребята с подогретыми сосисками донимают тебя своими сомнительными комплиментами?

— Сестрёнка? — Лейта изящно изогнула бровь. Происходящее забавляло её всё сильнее…

Как, признаться, и меня.

Новое действующее лицо явилось на сцену жизненной трагикомедии в сопровождении и во главе отряда городской стражи. И это самое лицо заставляло обратить на себя пристальнейшее внимание.

Начать с того, что на груди самозваной сестрёнки — весьма и весьма выдающейся груди, должен отметить — сиял серебром первого созвездия знак гильдии Жезл и Кинжал. А на левом предплечье, плотно охваченном толстым чёрным наручем, восседала небольшая обезьянка… состоящая из чистого пламени. Да и сама особа не чуралась демонстрировать свою связь со стихией, подчёркивая её множеством способов. Алый топ, открывающий подкачанный животик, огненного оттенка с чёрным узором асимметричная юбка, открывающая левое бедро без малого до самой талии, перехваченной широким позолоченным (а может, и действительно золотым) ремнём, с которого свисали в парных ножнах два жезла. На шее — точно золотой торквес: слева голова тигра, справа орла… и с защитным зачарованием четвёртого круга. Полные алые губы, такие же алые радужки глаз, словно светящиеся внутренней энергией; чёрные брови и волосы — но с широкими алыми прядями у висков, не то прокрашенные нарочно, не то от природы такие.

Даже жуткого вида, бугристый, бело-багровый шрам от ожога, начинающийся под её правым глазом, спускающийся по щеке к шее, а оттуда через ключицу и плечо к предплечью, где он разрастался в подобие зловещей перчатки… что ж: даже шрам не так чтобы сильно портил эту броскую, жаркую, нимало не стесняющуюся себя зрелую красоту. Скорее, придавал ей завершённость.

На вид я бы дал алоглазой лет 35, может, чуть больше… но точно оценивать сильных магов сложно. Возможно, она разменяла полвека, но вполне могла оказаться и ровесницей Лейты.

— Госпожа Три Лепестка, — поклонился пятнадцатый наследник рода Этэн-Йомму. Что интересно, господин Кхург с компанией также не постеснялся поклониться (он сам и брат Эграшим — довольно формально, троица остальных побратимов, ещё не взявших планку 50 уровня — поглубже).

Впрочем, Сотрясательнице, особенно огненной, попробуй не поклонись. А вдруг да оскорбится — и как полыхнёт! Может, сама потом не будет рада, но дело-то сделано…

— Да-да, — алоглазая отмахнулась от знаков почтения и от оказывающих их, словно от мух. — Знаю, я великолепна, а теперь отойдите и не мешайте мне разговаривать с сестрёнкой. И вообще, чем лаяться, шли бы по домам. Всё равно уже не подерётесь, раз я здесь.

— Совершенно не собирался устраивать вульгарные… беспорядки! — аж в струнку вытянулся Лакшут с лицом, преисполненным праведного протеста. — Кроме того, я обещал госпоже Лейте провести её по любым местам в этом городе, на какие она только пожелает бросить взгляд, и принять её в своём доме, как драгоценнейшую гостью. Таково моё слово пятнадцатого наследника рода Этэн-Йомму — и я не посмею опорочить его неисполнением обязательств!

— Небесная госпожа ясно выразила свою волю, — заявил Кхург, — и состоит она в том, что ей нужна помощь настоящих охотников со сбытом трофеев из Леса Чудес, а также наши советы!

— Фу-фу-фу, — не столько рассмеялась, сколько расфыркалась Три Лепестка. — Какие упорные, а, сестрёнка? Что ты на это скажешь? Отправим прочь назойливую столичную мелочь, или пятёрку лучших истребителей сидра, или тех и других разом? Поверь: лучшего гида по Катрашу, чем я, тебе не найти!

Тонко улыбаясь, Лейта обвела взглядом всех присутствующих, и…

— Думаю, я позволю сопровождать себя четверым. Помимо моего напарника, я выбираю… тебя.

Господин Лакшут аж приосанился.

— Только, — мгновенное уточнение, — следи, чтобы твои хвосты не мешались под ногами. — Важное уточнение, если учесть, сколько народу с родовыми знаками на одежде недавно набежало на рынок, пополняя число сторонников рода Этэн-Йомму. — Также я выбираю… тебя, коллега.

Теперь приосанился уже Кхург.

— Но именно и только тебя, а не полный набор побратимов. И, конечно же, сестрёнку… без свиты из громыхающей стражи.

— А где же твой напарник? — поинтеерсовалась Три Лепестка.

— Он медитирует, охраняя наши трофеи у восточного входа на рынок, но…

— …я всегда рядом.

Каждый живой человек, стоявший к Лейте ближе двадцати шагов, услышал этот реверберирующий гулкий шёпот так, словно некто незримый выдохнул его в затылок слышащему.