О носах и замка?х

— Никакой патологии я не обнаружил, — сказал он задумчиво. — Разумеется, я имею в виду патологию, присущую человеку, — кто знает, какие у гремлинов могут быть болезни.

— Тогда что же его убило, дядюшка? — спросил мальчик. — Его же что-то убило, так?

— Пятна на коже, синюшность лица, цвет языка, цвет крови… Я склоняюсь к асфиксии.

Джаспер попытался вспомнить, что это значит. Вроде бы, один из дядюшкиных коллег-докторов из Больницы Странных Болезней частенько ворчал, что галстук, который заставляет его носить супруга, вызывает у него эту асфиксию…

Мальчик понял, о чем речь:

— Он задохнулся? — спросил он.

Доктор Доу кивнул.

— Но я склоняюсь к тому, что асфиксия — лишь следствие. Следствие отравления.

— Отравления?! У гремлина?! Но они ведь едят всякую гадость, гуталин, например, пьют чернила…

— Верно, но отравиться можно еще и ядом. Что-то он точно сожрал. — Доктор Доу кивнул на оцинкованный судок, полный битой фарфоровой крошки, извлеченной из желудка гремлина. — Я проведу анализы для подтверждения, но, вероятно, это было смазано гремлинской отравой. Судя по всему, наш пациент решил угоститься куклой, которую сперва разбил.

— Вот и вся тайна, — грустно сказал Джаспер. — Его просто отравили, чтобы не грыз все, что попало.

Мальчик был разочарован. Он так надеялся, что смерть гремлина стала следствием каких-нибудь загадочных причин! Что его либо отравили заговорщики, либо коварная незнакомка заманила его в свои сети и обвела вокруг пальца, а он, поддавшись на ее чары, был слишком неосмотрителен. И вот он лежит на столе, а убийца передал тем, кто станет его искать, через этот крошечный трупик какое-то мрачное послание, и только они, Джаспер и его дядюшка Натаниэль, могут обнаружить и прочесть это послание. Но на деле все оказалось куда как более грустно, обыденно и неинтересно: гремлин-вредитель просто съел отраву и теперь лежал белый и холодный, а на его груди багровел аккуратненько сшитый надрез «Y».

Все это легко читалось на лице племянника, и дядюшка поспешил его утешить в своей неловкой, грубой манере:

— Ну, Джаспер, не огорчайся, — с ноткой своего коронного высокомерия и целой симфонией обычного занудства сказал он. — Должен заметить, не каждый труп таит в себе загадку. Чаще всего люди умирают так же скучно, как и жили. Кругом обитают сотни бессмысленных существ, которые однажды так же бессмысленно поскользнутся, подавятся, задохнутся, утонут, разобьются, угорят от газа, попадут под колеса кэба, в конце концов.

— Да-да, — грустно сказал Джаспер. — Я понимаю. Но как было бы здорово, если бы этот гремлин оказался частью чего-то большего — какого-нибудь заговора в стиле клуба Заговорщиков мистера Блохха.

— Ну, полагаю, мистер Блохх не стал бы размениваться на такие мелочи, как убийство какого-то гремлина.

— Наверное, ты прав, дядюшка, — вынужденно признал Джаспер. — Что с ним будет?

— Я еще не думал. Скорее всего, он отправится в мусорный мешок.

— Нет! — воскликнул мальчик. — Нужно его похоронить!

— Это же просто гремлин, — сказал доктор Доу.

— Как ты не понимаешь! У него же есть глаза… и нос, и все остальное. Он жил какую-то свою жизнь, и он не должен быть выброшен на свалку.

Дядюшка пристально поглядел на Джаспера. Племянник был очень чувствительной натурой, в чем-то даже ранимой. И пусть он обладал необычно развитой для детей своего возраста способностью к логическому мышлению, все же порой он действовал и мыслил сугубо импульсивно, как самый настоящий ребенок. Но сейчас доктор Доу не мог не признать правоту племянника: гремлин — все же не какая-то крыса, как утверждают рекламные объявления ядовитого раствора марки «Мот. Гремлинская смерть», и доктор Доу убедился в этом лично, проведя вскрытие. Внутри тот имел идентичный человеку набор органов, расположенных в тех же самых местах, выполняющих ту же самую функцию. И спорить с тем, что существу на столе весьма подходило прозвище «человечек», было глупо. Поймав себя на сентиментальной нотке, доктор Доу тут же спохватился, отбросил ее, словно фантик от конфеты, и строго поглядел на племянника.

— Джаспер, ты ведь помнишь, что мы говорили о смертельно больных и умирающих пациентах, когда ты приходил в Больницу Странных Болезней?

— Я помню, дядюшка, — угрюмо отвечал племянник. — Мы не должны принимать все близко к сердцу.

— Верно. — Доктор Доу кивнул. — А гремлин… что ж, я пока что положу его в холодильную камеру, а утром мы похороним его на заднем дворе.

Джаспер поглядел на дядюшку с благодарностью, но мог ли он знать, что еще до утра все резко изменится…

***

Часы пробили девять часов вечера.

Джаспер и доктор Доу сидели в гостиной, доктор пил свой любимый кофе с корицей, а Джаспер — сиреневый чай. Чай этот не отличался приятным вкусом, от него становился терпким язык, а во рту все пересыхало, но дядюшка настоятельно рекомендовал («Без возражений!») его пить. Тут Джаспер спорить не стал и пообещал себе ослушаться дядюшку в чем-нибудь другом как-нибудь потом, когда в этом будет особая нужда. К тому же любимое джасперово печенье «Твитти» заметно компенсировало неказистость чая.

Джаспер уплетал уже семнадцатое по счету печенье, а дядюшка отдавал предпочтение чудесным бисквитам миссис Трикк. Экономка особо расстаралась: бисквиты вышли пышными и как следует просахаренными — просто объедение.

За чаем обсуждали различные странные вещи, вроде Черных Мотыльков, коварных интриганов (в том числе и таинственного мистера Блохха) и, разумеется, гремлинов в корзинах заплатниц.

Словно внося свою лепту в беседу, негромко жужжала любимица мальчика, пчела Клара. Размером с котенка, эта мадам, медленно перебирая лапками и вальяжно шевеля усиками, бродила по столу между чашками и блюдами с угощением.

По мнению доктора Доу, Клара была слишком толстой — Джаспер и миссис Трикк ее постоянно подкармливали, — и все равно пчела то и дело бросала на него бесцеремонные взгляды, требуя бисквит: «Вот ведь наглая сладкоежка!».

Натаниэль Доу заставил себя игнорировать попрошайку, но плохо воспитанная пчела принялась намеренно ступать по ложечкам, звеня ими и привлекая к своей персоне больше внимания. Кажется, она решила вывести доктора из себя. Джаспер же с улыбкой наблюдал за происходящим и мысленно ставил на победу Клары в этом противостоянии.

Во входную дверь раздался стук.

— Кто бы это мог быть? — удивился мальчик, а доктор Доу лишь пожал плечами и отправился открывать, искренне надеясь, что это не пациент — сейчас ему меньше всего хотелось избавлять кого-то от кома в горле, зуда в пятках или ножа в груди.

Поздний вечер принес с собой весьма неприятного джентльмена. Пальто с высоко поднятым воротником, черный костюм в тонкую белую полоску, монокль в глазу и пронзительный взгляд, что выныривает из глубокой тени от полей цилиндра, как из темноты закоулка.