О положении в биологической науке

Изолировавшись от практики в своих кабинетах и лабораториях, эти ученые оказались очень плодовитыми лишь в одном: в писании толстых схоластических умозрительных фолиантов, толстых монографий описательного характера. Будучи не в состоянии подкрепить свои менделевско-моргановские установки какими-либо убедительными экспериментами и практически значимыми результатами, формальные генетики в своем бессилии скатились до полной беспринципности. Они встали на путь отрицания научной ценности трудов академика Лысенко, стараясь свести его работы к простому опытничеству. Они обходят молчанием труды и имя великого преобразователя природы Ивана Владимировича Мичурина. Они хотят закрыть передовую биологическую советскую науку, дискредитировать наши методы решения больших практических проблем, методы Мичурина – Лысенко, которыми мы должны гордиться, если не лишены чувства советского патриотизма.

Только люди, озлобленные собственным бесплодием, люди, позволю себе сказать, политически отсталые, не могут этого понять и стремятся закрыть передовую биологическую науку, но сие от них не зависит.

Можно не сомневаться в том, что если представители менделевско-моргановской школы не поймут необходимости творческого подхода к разрешению задач, стоящих перед биологической наукой, не осознают своей ответственности перед практикой, они не только останутся за бортом социалистической науки, но и за бортом практики социалистического строительства в нашей стране.

Несколько замечаний по поводу выступления профессора Рапопорта по вопросам, затронутым им из области микробиологии. Кто-то из выступавших, если не ошибаюсь, академик Перов, сказал, что, говоря о каком-либо предмете, надо иметь о нем хотя бы поверхностное представление. Об этом я также хотел бы напомнить профессору Рапопорту в связи с его экскурсом в область микробиологии.

В самом деле, как мог профессор Рапопорт сказать, что для прививок применяются культуры микробов с пониженной антигенной системой? Какая польза от прививок такими культурами? Кому нужны такие культуры? Как раз наоборот, для прививок микробиологи стараются получить микробов с усиленной антигенной активностью.

Что хотел далее доказать профессор Рапопорт, приведя пример применения вакцин против бешенства и туберкулеза? Пастер первый получил наследственно ослабленные в вирулентности расы микроорганизмов, пригодные для предохранения людей и животных от заразных заболеваний. Он получил их именно путем изменения условий обитания возбудителей заразных заболеваний. Пастер доказал неразрывную взаимосвязь микроба и среды. Все последующие исследователи шли и до сих пор идут этим путем. Более того, с полной достоверностью можно утверждать, что все главнейшие достижения в области медицинской, почвенной, промышленной микробиологии были результатом взаимодействия микробов и среды их обитания, осуществленные чаще всего стихийно или не полностью осознанно. И ни в одном мире живых существ нельзя найти столь очевидной, столь тесной взаимосвязи организма и среды, как у одноклеточного тела, каким является организм микроба.

Борьба двух направлений в биологической науке проявляется не только в агробиологии. Ожесточенная борьба за дарвинизм шла в области микробиологии со времен Пастера, то затухая, то разгораясь. В микробиологии накопилось огромнейшее количество фактов по изменчивости наследственности, стадийности развития микробов, межвидовой конкуренции. Микробиология ждет своего Лысенко, который освободил бы ее от самого главного тормоза ее развития – метафизического закона о постоянстве видов Кона-Коха, автогенетического толкования накопленных фактов по изменчивости и наследственности у микробов.

Что хотел сказать, наконец, профессор Рапопорт, когда говорил, что с помощью электронного микроскопа удалось увидеть бактериофаг? Насколько я понял, в этом он видит решающее доказательство того, что фаги являются живым организмом. Не все то живое, что мы видим, профессор Рапопорт, это, во-первых, а во-вторых, корпускулярная природа фагов давно доказана, представьте себе, чисто биологическим методом и давно разделяется всеми, кто знаком с проблемой фага.

Профессор Рапопорт, мы хотим, чтобы вы, цитологи и цито-генетики, поняли только одно. Мы не против цитологических исследований протоплазмы и ядерного аппарата у половых, соматических и каких угодно клеток, в том числе и микробных, чем кстати очень усиленно занимаются цитологи Академии наук СССР. Мы признаем, вопреки вашим утверждениям, безусловную необходимость и полную перспективность этих современных методов исследования. Мы, однако, решительно против тех вейсмановских антинаучных исходных теоретических позиций, с которыми вы подходите к своим цитологическим исследованиям. Мы против тех задач, какие вы хотите разрешить с помощью этих методов, мы против ненаучной интерпретации результатов ваших морфологических исследований, оторванных от передовой биологической науки.

Вот в чем между нами разница. Это тоже один из конкретных примеров принципиального различия в общем подходе и методе к разрешению научных проблем, о котором я говорил в самом начале. И если вы, профессор Рапопорт, этого, различия не осознаете, ваши цитогенетические исследования окажутся столь же бесплодными, как бесплодной оказалась и вся формально-генетическая школа. (Аплодисменты.)

Академик П.П. Лобанов. Слово предоставляется академику, Б.М. Завадовскому.

РЕЧЬ Б.М. ЗАВАДОВСКОГО

Академик Б.М. Завадовский. Товарищи! Прежде всего должен объяснить всем собравшимся, почему я до сих пор считал нецелесообразным выступать на настоящей сессии. Я считаю, что были не совсем нормальные условия организации сессии, ибо не было предоставлено достаточных возможностей для всех тех, кто зачислен по праву и, в особенности, не по праву в разряд вейсманистов-морганистов, подготовиться и иметь возможность свободно и полноценно высказываться.

Достаточно сказать, что я узнал официально о том, что эта сессия состоится, только 30 июля, приехав сюда для того, чтобы из одного санатория отправиться для лечения в другой санаторий, хотя Академия и руководство ее знали, что я лечусь в Кисловодске.

Не скрою, неофициально я знал от тов. В., лечившегося также в Кисловодске, что такая сессия готовится, но странно, что мне, обвиненному в тяжком грехе, не дали возможности познакомиться с тезисами доклада и заранее не уведомили меня о сессии.

Мои соображения заключались в том, что было бы все-таки более здорово, более рационально на этой сессии, которая, как я это хорошо понимаю, определит путь развития биологической науки и установит ее состояние, предоставить лучшие возможности для тех, кто участвует в строительстве советской науки, и не создавать той атмосферы преждевременного опорочивания, которая, в частности, проявилась на страницах «Литературной газеты».

Статья в «Правде», которую я сегодня прочел, обязывает меня высказаться на этой сессии. Откровенно скажу, эта статья освобождает меня от сомнений и колебаний, которые я испытывал.

Переходя к существу вопроса, должен сказать прежде всего, в чем я согласен с Т.Д. Лысенко и основной тенденцией, выраженной здесь в выступлениях других товарищей, а также должен остановиться на том, с чем я не согласен.

Я согласен со всей той линией атаки, которая ведется на фронте формальной генетики. В этом мне не приходится изменять себе, ибо еще в 1926 г. в моей книге «Дарвинизм и марксизм» я выступал против фронта формальной генетики. То же я делал и во всех своих последующих выступлениях, в том числе и в 1936 г., когда я был единственным академиком Сельскохозяйственной академии, выступавшим, наряду с Т.Д. Лысенко, против фронта формальной генетики.