О пользе неудачной помолки

— Мам! — закричала я в бессилии, — ты должна была достучаться до меня! Должна! Это твой материнский долг! Я чуть не вышла за него!

— Ты выйдешь за него! — крикнула в ответ мать, и эти слова меня отрезвили, даже слезы прекратились, лишь глаза от удивления расширились, а губы продолжали подрагивать.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю…

— Не понимаешь?! Твой отец заключил многомиллиардный контракт, гарантом которого служишь ты! Так что ты выйдешь за Дадарио, как миленькая выйдешь! И что если изменять будет? Знаешь, сколько женщин терпят измены?!

— Но отец-то тебе не изменяет! — крикнула я, не веря в жестокость собственной матери.

— Кто знает? Я не могу давать полную гарантию! — убила ответом родительница и я, застыв на месте, смотрела на неё неверящим взором.

— Ты, точно, моя мать? Я начинаю в этом сомневаться. Хотя о чем я говорю? Кажется, сегодня день предательства любимых людей, — прошептала я, развернувшись и покинув комнату.

Я была в смятении. Пробегали мысли о самоубийстве, чтобы увидеть слезы тех, кто сегодня меня предал. Но перед глазами тут же пронеслись лица двух мужчин, которыми я дорожила: Алексея и отца. Интересно, а дорогой родитель тоже в курсе? Обычно, он не интересовался сплетнями, поэтому эта информация могла до него и не дойти… На что я искренне надеялась, не хотелось бы упасть еще и в глазах своего отца.

Почему, почему такой омерзительный поступок совершили Александр и Даша, а стыдиться должна я? Какая несправедливая жизнь, которая строит мне козни, какие несправедливые правила социума.

Сев в свой автокар, я дотронулась трясущимися руками до руля, поняв, что водить я сейчас не смогу. Эта верная смерть. Всё-таки инстинкт самосохранения у меня работал. Поэтому я вышла из машины, взяв лишь две электронные карточки: удостоверение личности и деньги.

Сейчас я единственный раз в жизни сетовали на дресс-код, который я установила для себя сама: лишь классический стиль. Конечно, в длинной обтягивающей юбочке на два пальца ниже колен, белой блузке, которая, вообще, была испачкана в кофе, и на каблуках особенно не погуляешь, неудобно, и к тому же, что подумают люди?! Что у меня случилось что-то из ряда вон выходящее, из-за чего я напиваюсь в хлам? А напиться я желала до забвения. С другой стороны, какая людям к черту разница, кто пьет на лавочке на набережной?! Есть ли им до этого дела? Если есть, то это их проблемы! У меня же действительно случилось женское горе, так почему я не могу предстать перед людьми в подобном состоянии?

"Воспитание", — верно подсказал ангел, и я стиснула зубы.

К черту воспитание! К чему оно меня привело?! Я сегодня молча заглотила обиду и ушла из его кабинета, не сказав ни слова. Быть может, любовь именно такая? О нет, его я уже не люблю, обида, боль, презрение и омерзение растоптали мои чувства за последний час. Что же это тогда? Может, я никогда и не любила, раз меня в первую очередь волнует мое самолюбие, и только потом моя дальнейшая жизнь без якобы любимого человека? В том, что я не выйду за Александра ни за какие коврижки, я уверена. И пусть весь мир меня осудит.

Что ж, мое падение они уже обсудили, наверное, между собой, с хихиканьем посочувствовали, и теперь с цоканьем будут осуждать. Так и представляю это:

"Ишь, какая неженка! Разорвала помолвку! Подумаешь, развлекся мужчина! Зато, какой мужчина!"

Слова набатом звучали у меня в голове, вызывая удушающие слезы. Не-на-ви-жу! Какая разница, какой мужчина?! Он всё равно не имеет права изменять! Тем более с твоей подругой!..

За своими раздумьями я не заметила, как ноги привели меня к гипермаркету. Уверенно шагнув внутрь здания, на последующих этажах которого были жилые квартиры, я направилась к стеллажам с алкоголем. Взяв две бутылки терпкого сухого вина, я подумала и взяла еще две, и вот так в обнимку с четырьмя бутылками я двинулась в сторону касс. Робот считал штрих-коды и вывел сумму на экран. Поднеся карточку к красному индикатору, я оплатила покупку и покинула гипермаркет, сложив бутылки в пакет.

Я жила в центре города, до набережной было рукой подать. Небо еще было светлым, как говорят, летом заря зорю встречает, а зимой провожает. Сейчас было лето. Погода была хорошей, но на каблуках я все равно чувствовала себя неуютно, поэтому направилась в сторону "секонд хэнда", вывеска которого светилась слабо, экран в одном месте был разбит. Как мое разбитое сердце, которое я собираюсь лечить алкоголем. Вот и проверим, насколько хороший врач — сухое вино. Нога подвернулась, и я вывихнула лодыжку, упав на асфальт. Одна бутылка разбилась, и жидкость подкатилась под мою юбку.

— Да что за день?! — закричала я, из-за чего немногочисленные прохожие, в основном школьники, оглянулись на меня и ускорили ход.

По щекам вновь начали течь слезы, которые я размазывала по лицу руками. Туфли я сняла, долго ударяя каблукам об асфальт, но те оказались настолько высококачественными, что даже не ломались! Я тоже думала, что мою жизнь невозможно разрушить, но меня оказалось легко выбросить за борт. Также я сделала и с туфлями, откинув те на несколько метров и закричав так, что горло обожгло.

— Не-на-ви-жу!

Плачущая на асфальте девушка в грязной одежде и без туфель вызывала жалость и немного испуг. Даже мне было противно от самой себя. Вскочив на ноги и подхватив пакет с выпивкой, я быстрым шагом направилась к "секонд хэнду". Удивленно глянув на меня и на все еще стекающую жидкость с моего пакета, работницы магазина переглянулись.

— Можно мне новый пакет? — равнодушно спросила я, и девушки переглянулись, а я прошла к вещам, даже не упакованным в пленку.

Кажется, здесь одежду приходилось мерить самим, а не пользоваться компьютерным моделированием. Найдя себе широкую футболку, толстовку и потертые джинсы, я подхватила кеды и направилась сразу же к кассам.

— И бирки снимите, я сразу переоденусь. И пакет не забудьте, — напомнила я, подавая карточку.

Расплатившись смехотворной суммой, даже меньшей, чем я потратила на вино, я переоделась в удобную одежду. Вышла из магазина, выбросив грязные юбку и блузку в мусорный бак. Подул легкий ветер, и я поёжилась, надевая капюшон и кладя руки в карманы толстовки, пакет держался на моем запястье.

Вот хочется остаться в таком состоянии навсегда. Чтобы никто тебя не трогал, чтобы ни для кого ты не существовала. Как же хорошо, что все эти случайные прохожие меня не знают, не знают о моем позоре. Но об этом узнают из газет. Узнают, и я буду не просто смущена — растоптана. А что было бы, если бы я вышла замуж за Александра? За этого козла? Я бы каждый день с должной улыбкой встречала его на пороге нашего дома, терпела запах чужих духов и принимала положение Даши, которая была бы в более выгодном положении, чем я. Или нет? Не пользуется ли он так же и подругой? Да с чего я ее продолжаю звать подругой?! Подлая змеюка! Такая не пропадет, всегда найдет удобный случай лечь под чьего-нибудь жениха. А я ведь всегда считала её искренней и настоящей…

Я сжала челюсти, ненавидя свою наивность. С чего я поверила в любовь Дадарио? Да, говорил, но это лишь слова, никак не подкрепленные действиями! Лешка даже в детстве никогда не говорил мне ласковых слов, но я всегда знала, что я ему дорога как сестра. Надо же было надеть такие плотные розовые очки, чтобы отдалиться от своего друга, ссориться с ним!

И что мне теперь делать?..

Не дойдя до набережной, я достала из пакета бутылку вина, легко откупорив её с помощью специального механизма пробки, и приложилась губами к горлышку, быстрыми глотками вбирая в себя красную жидкость. Терпкий вкус заставлял забывать о моей непереносимости алкоголя, а острота спровоцировала слезы.

Осушив уже половину бутылки, я остановилась перед небоскребом, узнав адрес. В этом доме живет Изумрудов. Сделав еще один большой глоток вина, я неуверенно направилась к подъезду. На нижнем этаже я прошла сканирование на наличие посторонних предметов. Всю информацию по детализации вещей на меня, включая даже пломбу в зубах, компьютер вывел на экран. Пока я поднималась на лифте, успела осушить первую бутылку. Выйди из кабинки, я прошла к знакомой двери, нажав на вызов. В голове уже гулял ветер, соображала я с трудом. Все-таки пить я не умела, но в данный момент старательно откупоривала вторую бутылку, механизм на которой заел. И именно за этим занятием меня и застал Алексей. Я подняла на него заплаканные глаза с опухшими веками, и мои губы вновь задрожали. Он опустил взгляд на пакет, потом перевел его на бутылку и только сейчас посмотрел в упор на меня. В его глазах я прочла понимание и сожаление, а еще злость, причем последнее явно адресовалось не мне.