О, Путник!

— Да не огорчайтесь вы так, не убивайтесь! — сочувственно произнёс я. — Бывает… Вот у меня произошёл один случай сравнительно недавно. Еду я тихо и спокойно по степи на лихом Горном Жеребце, благостен и очарован её первобытной сущностью и красотой, никого не трогаю, никому не мешаю. А тут вдруг, невесть откуда — тучи, ураганный ветер и гигантские молнии из-под небес, которые, очевидно, должны были меня поразить и испепелить. Представляете!? Ах, беда-то какая, ах, какое, однако, несчастье! Что же делать, что же делать бедному ПУТНИКУ?! Что я такое и кто я такой?! Жалкая букашка под ногой тупого и могучего носорога. И знаете, что самое интересное? Я, — эта самая букашка, выкрутился, вырвался, как ни странно, избежал гибели. Свершилось чудо! О, чудо!

— К чему Вы это, Сир? — нервно и осторожно спросил ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— А к тому, что, не вы ли, любезный, метали в меня молнии, а!? — я напрягся, хищно оскалился.

То же сделал и ЗВЕРЬ, грозно вздыбив шерсть на шее. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ мгновенно побледнел.

— Успокойтесь! Не я, Сир.

— А кто же тогда?

— Пришельцы, Сир.

— Слышу о них уже второй раз. И зачем же они явились, и как же вы не смогли их остановить и победить, с вашими-то способностями, ликвидатор Луны вы наш? — с негодованием произнёс я. — Чего же это вы меня не защитили, не уберегли, если так хлопочете о моём благополучии!?

— А зачем их, собственно, останавливать и побеждать? — мрачно сказал ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — До определённого момента наши задачи и цели были одинаковы и не противоречили друг другу. Они знают, кто я такой, я знаю, кто они такие. Приехали купцы-молодцы из-за тридевяти земель, ну и хорошо. Зачем же им сразу морду бить или убивать!? Нехорошо, как-то. Не по-человечески…

— Ничего себе купцы-молодцы! — возмутился я, а потом спросил ПРЕДСЕДАТЕЛЯ в упор, тяжело падая на кровать. — А кто вы, собственно, такой? Надеюсь, не… ОН?! — я посмотрел в потолок.

— Вы прекрасно знаете, что не ОН! — раздражённо произнёс Первый Советник, хотел, видимо, встать, но, перехватив внимательный и хищный взгляд ЗВЕРЯ, смиренно и покорно остался сидеть на своём стуле. — Если бы я был ИМ, то какого хрена я бы с вами сейчас так долго, бездарно и муторно разговаривал!?

— Сир…

— Что?

— Вы забыли волшебное слово!

— Извините, Сир, — ПРЕДСЕДАТЕЛЬ стал пунцовым, как рак в кипятке.

— То-то, то-то, разрушитель миров вы наш! — я встал, подошёл к ПРЕДСЕДАТЕЛЮ, слегка, отечески и покровительственно похлопал его по плечу, отчего мой визави с глухим стоном ткнулся в переборку каюты. — Ну, что же это такое! В Имперскую Гвардию я бы вас не взял, истребитель Галактик вы наш! Вы, однако, слабак!

— ПУТНИК, может быть, дочитаете до конца своё стихотворение? — тягуче и чуть с хрипотцой сказала ДЕВУШКА, вежливо вмешиваясь в наш нервный диалог.

— Вы снова забыли волшебное слово, — нагло ухмыльнулся я.

— Какое? Ах, да… Сир, не удостоите ли Вы нас чести услышать Ваше гениальное и бессмертное творение?

— Вот это другое дело, — усмехнулся я. — Правда, не чувствую должной искренности и почтительности, но не беда! Всё приходит со временем. Ладно, слушайте, переворачиватели миров вы наши:

Книга жизни моей не имеет конца. Тот писатель, который в ней пишет страницы, Лишь во сне ускользающей тенью приснится, Наяву не хочу я увидеть лица. С этой женщиной я, как костёр на ветру. Её губы подобны пожару и снегу. Я ворвусь в её плоть, словно дьявол, — с разбегу, И проснусь тихим ангелом с ней поутру…

Галера лениво и плавно качалась на лёгких волнах. За её бортом занималось раннее, свежее, прохладное и слегка туманное утро. Свет мягко но уверенно переборол тьму, небо обещало чистоту, голубизну, тепло и ясность.

Я вдруг услышал крик чаек. Так, значит берег недалеко!? Что же там меня ожидает? Надо оценить общую ситуацию, подсчитать потери, собрать оставшихся в живых соратников. Что там с ГРАФИНЕЙ, с лебёдушкой моей ненаглядной!? Дай Бог, чтобы она была жива!

— Сир, успеете Вы ещё свершить очередные великие дела, — глухо и устало произнёс ПРЕДСЕДАТЕЛЬ, глядя в окошко. — Пообщаемся ещё немного. А стихотворение мне очень понравилось. У Вас есть талант, это несомненно. Я совершенно искренен, абсолютно.

— Я согласна, Государь, — тихо и по-прежнему с лёгкой хрипотцой обратилась ко мне Девушка, задумчиво, влажно и с лёгкой поволокой в глазах, глядя на меня.

— Благодарю вас, господа, за то, что оценили мой поэтический дар, — усмехнулся я. — Предлагаю поговорить кое о чём более существенном и актуальном на данный момент времени. Вы до сих пор водите меня за нос, постоянно чего-то не договариваете. Извините, но мне это категорически и по вполне понятным причинам не нравится.

— Что может быть актуальнее и существеннее тонкого, изящного, наполненного тревожным настроением и вечным смыслом, гениального поэтического произведения, Сир? — томно сощурила свои очаровательные голубые глазки Советник.

— Не переигрывайте, дорогуша, — раздражённо и строго произнёс ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— Я вам не дорогуша!

— Господа, а как насчёт выпить и закусить? — весело произнёс я. — Расслабьтесь, успокойтесь, будьте проще и естественнее.

— И народ к нам потянется? — саркастически буркнул ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— Конечно, конечно же, прародитель Квазаров вы наш! — хохотнул я. — Ну-ка, ну-ка откройте какой-нибудь из Порталов! Звизгун в студию! И всё иже с ним! Не забудьте передать привет хозяину моего любимого трактира под очаровательным названием «Тихая прохлада»! Как же я по нему скучаю!

— Шеф, да чёрт с ним, со Звизгуном. Что вам, жалко, что ли? — зажурчал чистым ручьём голос Советника. — Хотите, я всё устрою, как положено? Кстати, я не прочь отведать Империума, проголодалась очень. Такая у нас сегодня получилась содержательная и интеллектуальная беседа, знаете ли, столько энергии потрачено, — Девушка надула свои аппетитные губки и часто заморгала длинными ресницами.

— Где-то я уже это видел, — легко засмеялся я, а потом с замиранием сердца спросил. — Не знаете, жива ли ГРАФИНЯ?

— Лебёдушка Ваша ненаглядная, Сир? Свет Ваших царственных очей, звезда Вашего счастья? — желчь полноводной и бурной паводковой рекой полилась из уст Советника.

— Да, именно её судьба волнует меня сейчас в первую очередь! О, самая прекрасная из женщин! — с нарочитым пафосом произнёс я. — А что, вы уже меня к ней ревнуете?

— Да на какого чёрта она мне сдалась, эта смешная укротительница и жалкая воительница Ваша, писательница доморощенная! — взвилась Советник.

— Жива ГРАФИНЯ, жива, Сир, — поспешно вмешался в разговор ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Мы ей немного помогли в недавней сложной ситуации. Лежит без сознания на одной из оставшихся у Вас галер, но, думаю, рано или поздно придёт в себя.