О, Путник!
Шрифт:
Да, море есть море… Земля дама непостоянная. Её хрупкая кора под внутренним давлением периодически и панически смещается, рвётся. Вулканы взрываются, выбрасывая тучи пепла и изрыгая магму, словно старые алкоголики, блюющие и пердящие после затяжного запоя. Поверхность планеты неотвратимо и неумолимо меняется. Что-то разрушается, уходит в небытие, или преобразуется. Что-то рождается, в корне изменяя окружающий ландшафт, а море всё равно остаётся таким, каким оно было тысячи лет назад. Вернее, остаются таковыми океаны.
Подумаешь, магма и пепел, подумаешь, землетрясения и цунами. Лаву охладим и погрузим на дно. Землетрясение и цунами переждём. Они пройдут, как страшный сон, сойдут на нет и уйдут в небытие. Всё проходит…
Я решительно встал, ещё раз с наслаждением и глубоко вдохнул свежий и ароматный воздух полной грудью, посмотрел в ясное и высокое небо, улыбнулся. Цыплёнок вылупился из яйца! Здравствуй, прекрасный и трепетный мир! Цыплёнок, цыплёнок… Да нет, я отнюдь не цыплёнок, а детёныш ящера! Скоро он окрепнет, нарастит массу и превратится в грозного и страшного хищника! Дайте время! Мой рык ещё не раз потрясёт Вселенную и сотрясёт всё Мироздание!
Я осторожно дотронулся до РЕЛИКВИИ. Она была холодна на ощупь. Висела спокойно и мирно на моей шее, не подавала никаких признаков жизни. Я улыбнулся, сжал её в руке, мысленно поблагодарил за чудесное спасение. РЕЛИКВИЯ вдруг на секунду нагрелась, слегка завибрировала и вернулась в своё первоначальное состояние.
Я задумчиво огляделся вокруг. Вся местность в радиусе примерно ста метров от эпицентра взрыва, то есть от того места, где ещё недавно находилась моя палатка, была покрыта застывшей, серой, стекловидной массой. Холмы предгорий превратились в бесконечную степь, вернее, в безжизненную, гладкую и мёртвую пустыню. Ни единой живой души вокруг. Ни звука, ни малейшего движения.
Сердце в моей груди учащённо забилось. ШЕВАЛЬЕ, ПОЭТ, что с ними!? Боже мой, а как там лебёдушка моя ненаглядная?! ГРАФИНЯ! Свет моих очей! Любовь моя! Я бросил лихорадочный взгляд на море. В паре сотен метров от береговой полосы несокрушимо и тяжело лежала на лёгкой голубой воде наша Флагманская Галера! Цела и невредима! Слава Богу! Рядом с ней дрейфовали ещё четыре большие галеры, а чуть дальше — остальные корабли разных мастей и водоизмещений. Слава мелководью и коварным подводным рифам, которые не позволили флоту расположиться близко к берегу! Фу, о, как от сердца отлегло!
Воздушная волна от взрыва, видимо, не достигла пяти громоздких и тяжёлых кораблей, а если и достигла, то, настолько ослабла, что не смогла сокрушить их. А остальные суда были расположены подальше от берега для того, чтобы обезопасить район нашей высадки от возможного нападения противника с моря. Они вытянулись дугой вдоль всей бухты, беззаботно покачивались на волнах. Слава Богу!
Вообще-то, я не планировал ночевать в палатке. Это решение пришло в мою голову неожиданно, в связи с полночным визитом МАРКИЗЫ. Ну, не вести же её на корабль! В таком случае рядом с нами незримо и укоризненно присутствовала бы ГРАФИНЯ. Мне было бы стыдно и нехорошо, как пить дать. О каком полноценном сексе в такой ситуации могла идти речь?! Муки совести и страшные, невыносимые душевные страдания затопили и поглотили бы меня целиком и, возможно, никогда бы не выпустили из своих хищных и жестоких объятий!
Перед взрывом со мною на берегу осталась только пара десятков Гвардейцев. Все мои другие уцелевшие воины и моряки расположились на кораблях. ШЕВАЛЬЕ и ПОЭТ, очевидно, также отбыли на Флагманскую Галеру. О, моя бедная Гвардия! О, мои несостоявшиеся Бароны, не успевшие вкусить всех прелестей новой жизни! Редеют наши ряды. Как жаль, как жаль! Потери, к сожалению, бывают и после войны. Это крайне неприятный и обидный факт, который имеет место быть во все времена…
Я направился к берегу, мягко ступая по твёрдой серой корке, не торопясь, подошёл к морю, присел около него,
окунул руки в прозрачную голубую воду, омыл лицо, сложил ладони ковшиком, набрал в них живительную влагу, вылил её на голову, пригладил волосы. Ах, как хорошо, не смотря ни на что! Море, море, край бездонный…Я увидел, как к берегу от флагманской галеры направляется большая трёх вёсельная шлюпка. Я прищурился, сфокусировал зрение, непонятным пока для самого себя образом оптически приблизил объект ближе, разглядел на носу лодки ШЕВАЛЬЕ и ПОЭТА. Слава Богу, всё-таки, живы, курилки! Ах, вы верные спутники мои!
Скоро лодка тяжело причалила к берегу.
— Здравствуйте, Ваше Величество! — бросились ко мне мои славные соратники. — О, как же мы рады Вас лицезреть живым, невредимым и здоровым!
— Я тоже рад, что вы остались живы, господа! — я решительно заключил их в свои железные объятия.
— Сир, а уж как мы рады! — запричитали Глорианин и Островитянин. — Мы с рассвета уже дважды приплывали сюда, вроде бы обшарили всё побережье вокруг, да около, а никого не нашли! Где Вы были?! Как смогли уцелеть!? Невероятно!
— Господа, ну к чему эти глупые вопросы, адресованные Бессмертному Императору!? — легко и беззаботно воскликнул я. — Вы что, до сих пор сомневаетесь в моих способностях и возможностях?
— Нет, Сир, конечно, нет, — смутился ШЕВАЛЬЕ.
— РЕЛИКВИЯ, Сир? — спросил ПОЭТ.
— Да. Она… — я задумчиво посмотрел на корабли, потом перевёл взгляд на ШЕВАЛЬЕ. — Как там ГРАФИНЯ?
— Жива, но по-прежнему не приходит в сознание, Сир, — скорбно произнёс юноша.
ПОЭТ задумчиво и горестно посмотрел на флагманский корабль, поёжился. Я также взглянул на него. Галера по-прежнему тяжело и величественно покоилась на абсолютно ровной и безмятежной глади моря. Из пары мачт на ней осталась только одна, без рей и парусов, но по бокам из открытых люков воинственно торчали два ряда вёсел. Загадочная, грудастая и воинственная дама на носу судна отсвечивала золотом под лучами солнца, которое сияло и грело совсем не по-осеннему.
— Сир, что это было? — тревожно спросил ШЕВАЛЬЕ. — Ну, я имею в виду ночное происшествие.
— Чёрт его знает… — задумался я.
— Термитная бомба. Скорее всего, она, Сир, — сказал Советник.
— Вы так думаете, Полковник? Но как она могла оказаться внутри Пузыря? — напрягся я.
— Сир, через Квази-Портал она проникнуть по понятным причинам не могла, а вот через Пси-Портал…
— Постойте, постойте, — удивился я. — Бомба, — это бомба! Что-то металлическое и механическое в ней обязательно должно присутствовать! Взрыватель, какие-то мелкие детали, микросхемы, определённая масса тротила или нечто подобного. Я уже понял, что Поле пропускает через Пси-Портал любую органику. Вы же появляетесь здесь не голыми, как земляне, а в одежде, произведённой из органических соединений. Вы можете телепортировать сюда любые напитки и еду, книги. Сударь, ведь это вы, наверное, помогли БАРОНУ собрать такую библиотеку? А? Признавайтесь! Барьер как бы делает некоторую уступку именно Пси-Порталу. Этакая услуга, льгота со стороны неизвестных и неведомых сил. Но Барьер не пропускает ничего неорганического через любой тип Порталов, правильно я понимаю?
— Да, Сир, в принципе, правильно.
— Не люблю этого дурацкого слова, — в «принципе»! — я топнул ногой по песку. — Или да или нет!
— Сир, существует не нами придуманное правило положенного соотношения между собой органики и неорганики. А, вообще-то, может быть мы не осведомлены о других возможных способах телепортации, или как там ещё можно назвать мгновенное перемещение в пространстве? — тяжело задумался ПОЭТ.
— Вы правы, — в свою очередь задумался я. — Кстати, в ваших Глорианских головах имеется так называемая Матрица. Что это такое? В ней же должны присутствовать какие-то чужеродные элементы, металлы, сплавы, соединения?