О, Путник!

— Ладно, вернёмся к этой теме немного попозже. Сейчас меня интересуют несколько иные вопросы. Прошу к нашему шалашу, так сказать. Небось, проголодались с дороги? — я сделал приглашающий жест рукой в сторону уже накрытого стола.

— Сир, с удовольствием приму ваше приглашение! — улыбнулся БАРОН. — Как поживает ГРАФИНЯ, с ней всё в порядке?

— Она чувствует себя прекрасно, отдыхает на галере. Я не стал её будить. Захотелось, знаете ли, поговорить с вами наедине, по-мужски, откровенно и честно.

— Сир, я весь Ваш, — нахмурился и насторожился мой собеседник.

— Ну и превосходно, прошу к столу. В ногах правды нет, тем более, если у обладателя этих самых ног пусто в желудке.

— Спасибо, Сир. А как там поживает ПОЭТ? — БАРОН внимательно посмотрел на меня.

— Чувствует себя неплохо, — тонко и иронично усмехнулся я. — Недавно, правда, очень сильно перенервничал. А сейчас, как новенький! Стихи стаями спускаются с небес, Летопись успешно пишется, Цитатник пополняется. Все враги разбиты, ну, почти все. Везде покой, тишина и благодать. Птички поют, волны плещутся, небо завораживает необыкновенной синевой. Солнце щедро делится теплом с землёй и морем. Можно сказать, что жизнь на очередном её этапе вполне удалась. Кстати, недавно ко мне пришла одна очень интересная мысль, знаете ли!

— И какова же она, Государь?

— Эх, жалко, что с нами нет ПОЭТА, — поморщился я, неторопливо разливая по рюмкам ром. — Но, ничего. Я думаю, что всё будет вовремя и точно занесено в анналы. Пришли иные времена. Совсем иные…

— О чём это Вы, Сир? — снова насторожился БАРОН.

— Обо всём, и ни о чём, дружище. За Мир во всём Мире!

— За Мир!

Мы выпили, закусили, стали жадно поглощать горячее мясо и картошку.

— Сир, Вы так и не высказали какую-то интересную мысль, — осторожно произнёс БАРОН.

— Вы, однако, молодец. Нить беседы не теряете. Бдительны и собраны, как всегда, — хищно осклабился я.

— Благодарю, Сир, — настороженно улыбнулся мой собеседник.

— Так вот… Недавно пришла в мою голову следующая мысль, — я быстро налил по второй. — Говорить о том, удалась ли жизнь или нет можно только тогда, когда она подходит к концу!

— Совершенно с Вами согласен, Сир. Но…

— Что, «но»?

— А если человек бессмертен, Ваше Величество?

— Да, здесь Вы меня подловили, — задумчиво произнёс я. — Не знаю, что и ответить.

— Сир, я думаю, что в такой непростой ситуации всё-таки следует оценивать свою жизнь на каждом её определённом, очередном этапе.

— Как просто, однако! — усмехнулся я. — Вы правы. Тост?!

— За Прекрасных Дам!

— За них!

Мы встали, чокнулись, немного помолчали и подумали каждый о чём-то о своём, потом выпили и опустились в кресла.

— Этапы, этапы… — пробурчал я. — Чёрт его знает! А может быть вы и не совсем правы. Что такое этапы? Они всего лишь короткие отрезки хрупкой бумажной ленты бытия, которая в любой момент может порваться! Бессмертный ты, не Бессмертный…

Мой собеседник задумался, а потом глухо произнёс:

— Да, Сир, согласен с Вами. Этапы жизни иллюзорны, зыбки и неопределённы. Это как толстые приключенческие или детективные романы. Всё решается и расставляется по своим местам только на последних страницах.

— Вы любите читать? — с неискренним удивлением спросил я. — Вот уж никогда бы не подумал!?

— Сир, иногда, на досуге я склонен к такому времяпрепровождению, — БАРОН бросил на меня быстрый взгляд исподлобья.

— Похвально, сударь, похвально, — ухмыльнулся я, наливая по третьей. — За Острова!

— За Острова!

— Скажите, дружище, и как вам Вальтер Скотт?

БАРОН поперхнулся, закашлялся, побагровел, набычился, напрягся, некоторое время нервно молчал. Я его не торопил, поглощал тающую во рту свинину, слегка постанывая от удовольствия.

— Да, сударь, хороший аппетит сродни хорошей потенции. И без того, и без того жить неинтересно, скучно и пресно.

— Согласен с Вами, Государь.

Мы снова помолчали.

— Так что, насчёт Вальтера, нашего, Скотта? — снова спросил я.

— Сир, у меня несколько иные предпочтения. Я люблю настоящую классику и историческую литературу.

— Здравствуйте! Но разве Вальтер Скотт не является автором исторических романов?! — нарочито громко возмутился я.

— Сир, но Вы же прекрасно знаете, что факты играют в сочинениях Скотта второстепенную роль, — буркнул БАРОН.

— А откуда вы знаете, что я это знаю?

— Э, э, э… — промычал БАРОН, ещё более покраснев.

— Ладно, Подполковник, издеваться над вами больше не буду, — я засмеялся и налил по четвёртой. — Морская Пехота навсегда!

— Навсегда, Сир!

Мы, стоя, выпили, потом сели, закусили, оценивающе посмотрели друг на друга, усмехнулись почти одновременно.

— А что же это вы, Подполковник, дезертировали из наших доблестных рядов? Нехорошо как-то, однако!

— Из НАШИХ, Сир!? — БАРОН был совершенно искренне удивлён.

— А что, вы не в курсе, что я Капитан Особого Ударного Отряда, заместителем командира коего вы являетесь? — также удивлённо спросил я.

— Сир, ни сном, ни духом об этом не ведаю! Клянусь! — побагровел собеседник.

— Странно, ничего не пойму, — я ошарашено воззрился на БАРОНА. — Собственно, и МАГИСТР меня в своё время не признал и, думаю, до сих пор точно не представляет, кто я такой. А вас-то он при нашей первой встрече на дороге сразу узнал, но особого вида не подал! Почти не подал… Я сейчас рассматриваю ту ситуацию совершенно в другом свете! Помните его слова, обращённые к вам? Ну, по поводу того, что вы ломаете комедию!? В настоящее время всё стало на свои места!

Я быстро осушил очередную рюмку рома и слегка задумался.

— Так, так, так… Что мы имеем? Я, якобы, являюсь членом упомянутого Отряда, но ни заместитель командира Отряда, ни заместитель директора Агентства по Контактам, которое использовало бойцов Отряда, ни разу меня не видели и не имеют представления о том, кто я такой. Странно это всё, очень странно! Ничего не понимаю, хоть убейте… — я в очередной раз мучительно задумался.

— Сир, а откуда Вы вообще знаете, что являетесь Ускоренным Морским Пехотинцем? Каким образом вы получили эти сведения? — задумчиво произнёс БАРОН.