О, Путник!

Я проводил разные эксперименты… Ну, например, клал ПОСОХ на землю и отходил от него на несколько десятков шагов. Потом лёгким и абсолютно естественным усилием воли моментально переходил в состояние ускорения и, так сказать, — усиления. Кроме быстроты движений я приобретал очень значительную физическую силу и выносливость: способность к поднятию и перемещению больших тяжестей, к длинным и высоким прыжкам, ну, и так далее. Как-то, тренируясь, я резким ударом руки перебил толстое деревянное полено, а потом выдернул из земли небольшое дерево!

Жаль, что ускоряться непрерывно я мог только на протяжении сравнительно небольшого промежутка времени, всего нескольких секунд или минут, в зависимости от степени ускорения. Мне после этого требовался периодический отдых, а именно он, при определённых обстоятельствах, ну, например, в большой битве, мог сыграть со мною злую шутку. Правда, был возможен и ещё один вариант. Я научился находиться в состоянии умеренного ускорения и целый час, но вынужден был за это время периодически, через каждые пятнадцать-двадцать секунд, замедляться на три-четыре секунды. В принципе, режим неплохой, но снова же, он не совсем подходит для серьёзного сражения!

Что же, слава Богу, что я обладаю хотя бы и такими способностями! Пожалуй, сейчас, обретя и познав свои истинные возможности, я, используя ПОСОХ и ЗВЕРЯ, с определённой степенью вероятности смог бы перебороть войска, засевшие в Чёрном Ущелье. Если, конечно, меня там не ждал какой-нибудь подвох и неожиданный сюрприз!

Да, и ещё! Я забыл о моей уникальной способности к сверх ускоренной регенерации! Что это такое, чёрт возьми!? Она является вполне естественным свойством, присущим мне от рождения, или кем-то и зачем-то данным мне в процессе развития!? Может быть, она обеспечивается энергией ПОСОХА!? В этом вопросе я пока до конца не разобрался и не определился.

Я безжалостно провёл над собою, любимым, несколько опытов, конечно, вдали от любопытных глаз. Сначала я просто слегка колол и резал себя острым ножом, при этом испытывая обычную, положенную в таких случаях, боль. Раны затягивались мгновенно, буквально на глазах. Потом, — после некоторых раздумий, я решился на более рискованный эксперимент. В качестве орудия для его проведения я выбрал мой добрый, проверенный в бою, меч от Первого Мастера Первой Горы.

Сначала я, будто впервые, внимательно осмотрел свой ЭКСКАЛИБУР. Он был идеален: хорошо сбалансирован, прекрасная сталь, на клинке выгравированы какие-то непонятные мне, очевидно, старинные символы, овальная предохранительная пластина между ребристой тяжёлой рукояткой и клинком покрыта сложной сетью узоров и знаков. Как же он выдержал тот ужасной силы удар о шлем МОЛОТА, да ещё и нанесённый плашмя!? Ладно, с мечом разберусь чуть попозже! Время терпит… Но как же интересно будет посмотреть на этих легендарных мастеров Первой Горы, и, прежде всего, на Первого Мастера! Что-то подсказывало мне, что такая сталь требует особой технологии изготовления.

Я некоторое время зачарованно смотрел на меч, не в силах оторвать глаз от его магического холодного блеска, а затем, неожиданно даже для самого себя, решительно рубанул им по своей левой руке. Кровь хлынула фонтаном, сквозь разрубленные ткани обнажилась кость. Сначала я почему-то почти ничего не почувствовал, рука как бы просто онемела и потяжелела, но потом боль резко вступила в свои права и я, закричав, теряя сознание, повалился на землю. Забытьё длилось, я думаю, сравнительно недолго. Когда я очнулся, рука болела, но не сильно. Я скосил глаза и к своему изумлению и облегчению увидел её почти неповреждённой. Она покоилась на траве, покрытой засохшей кровью. От страшной раны остался только глубокий, широкий, красный, опоясывающий руку, шрам. Он постепенно, буквально на глазах, уменьшался в размерах и примерно через час исчез совсем!

Более никаких экспериментов я над собою проводить не стал, вполне удовлетворившись тем, что ощутил и увидел. И так, способность к регенерации организма у меня уникальная, вернее, видимо, не совсем уникальная. Ведь, кроме меня, на свете существуют и другие люди с аналогичными способностями, так называемые Ускоренные. Ну, например, — МОЛОТ!

Кто они такие!? Откуда явились, почему обладают возможностями, подобными моим? Или я обладаю способностями, подобными тем, которыми владеют они? Если меня подпитывает ПОСОХ, то каковы источники их необычных возможностей? Посохов то у них нет! А может быть, природа у нас едина, а ПОСОХ является всего-навсего лишь усилителем, своеобразным катализатором необычных процессов, протекающих в моём организме? Вопросы, вопросы, вопросы…

И всё-таки, кто же я такой? Один из них!? Или нет!? Может быть, я самый обычный человек, указанными способностями не обладающий, а они во мне возникли только под воздействием ПОСОХА? Почему я!? Почему именно я!? Какое предназначение мне уготовлено!? А может быть, его и вовсе нет? Где же ты!? Кто ты, — невидимый и неведомый кукловод? Подёргай за тоненькую, но прочную ниточку моей судьбы, проясни ситуацию, дай какой-нибудь знак!!!

Я сидел на земле, смотрел в лунную ночь, вдыхал её волнующие запахи, напряжённо и с надеждой ждал нужного мне ответа от какого-то гипотетического, невидимого, таинственного и могучего существа. Увы, увы… Его не последовало. Ночь оставалась всё такой же тихой, спокойной, тёплой, звёздной, ясной и умиротворённой. Совершенно ничего вокруг не изменилось. Единственное, что почудилось мне на несколько мгновений, — это лёгкий, чуть хрипловатый смех, долетевший откуда-то с небес.

Ну вот, пришло время фантазий и галлюцинаций! Я нервно засмеялся в ответ, встал, с вызовом посмотрел на звёзды. Ну, и чёрт с тобой, дружище кукловод! Смеётся тот, кто смеётся последним! Ладно… Оставим в покое высшие силы, если они, конечно, существуют. Написанный ими гениальный сценарий должен воплощаться в жизнь людьми-марионетками, которых они по своей воле весело и беспечно дёргает за ниточки. Никуда мы, куклы, от вас не денемся. Это понятно… Но, как известно, в ходе постановки пьесы и её исполнения всегда найдётся место для импровизации. Так будем импровизировать, ПУТНИК!

Я вскочил в седло, хлопнул БУЦЕФАЛА по гладкому боку, поднял ПОСОХ к небу, то ли угрожая им кому-то, то ли приветствуя того, кто прятался от меня в неведомой чёрной вышине, а потом понёсся по прохладной степи по направлению к лагерю. Ничего, ничего, — прорвёмся! Нам ли быть в печали! Вперёд, Император, вперёд! Кровь кипела во мне, луна освещала всё вокруг своим бледным, холодным и магическим светом, окрашивая мир в мёртвые тона, превращая реальность в мистическую иллюзорность, делая ночную скачку совершенно безумной.

Рядом, как всегда неожиданно, из ничего, возник ЗВЕРЬ. Он преодолевал пространство огромными прыжками, то, отставая от коня, то опережая его. Шерсть Пса искрилась, оставляя позади себя странные, тонкие, слабо светящиеся, брызги-паутинки, которые через мгновения рассеивались в тягучем воздухе. Меня переполняла и распирала неведомая сила, ПОСОХ пылал в руке невидимым пламенем, не обжигая её. Мы были бессмертны, могучи и непобедимы! Это ощущение окрыляло, утешало, воодушевляло и давало определённую веру в светлое будущее. Много ли человеку надо!? Немного веры и надежды, ну и любви, конечно! Всего-то лишь!!! Ах, — эта любовь! Эх, — сука-любовь!

На следующее утро мы увидели море. О его появлении сообщил кучер, осторожно постучавшись в окошко кареты. Моё сердце бешено забилось, как бывает это от предчувствия долгожданного свидания с любимой. Горя нетерпением, я на ходу выскочил из кареты наружу, упал на землю, перекувыркнулся, увяз по пояс в высокой мокрой траве, выругался, а потом догнал карету, взобрался на её крышу и стал с жадностью и восторгом пожирать глазами расстилающуюся от горизонта до горизонта бесконечную синюю водную гладь, ласкаемую нежным утренним солнцем.