О счастье жить в стране развитого…

Алик заглянул в пустую сковороду и ухмыльнулся. Похоже, с годами аппетит у друга нисколько не испортился.

– Хорошо хоть хата зачетная нам после пахана осталась, – продолжил Сергей, – а так с тех пор от него ни слуху, ни банана. Пока бабаня не померла, с ней здесь жил, а с двенадцати лет у матери, один на хозяйстве.

Моня тряхнул пачку «Явы», ловко поймал губами выскочившую сигарету, щелкнул зажигалкой и затянулся. Алик недовольно поморщился.

– Ты бы хоть в окно дымил. Всю квартиру провонял.

– Вы что, сговорились, меня воспитывать? Мать гундит, Светка сегодня наехала, тебе тоже все не так… – возмутился Моня, нехотя встал и открыл настежь окно.

– Вот-вот. Может, хоть Света тебя к порядку приучит?

– Не возражаю, – осклабился Сергей. – Я сегодня, и правда, будто мамкин приезд пережил.

– И что? – улыбнулся Алик. – Как ощущения?

– Не, ну тут совсем другое. Матушку я побздехиваю, потому нервничаю. А со Светкой кайфово. И чисто, и пожрать, и все остальное… Кайф!

– Ну что ж ты такой приземленный? Пожрать, все остальное… А романтика?

– Романтика? – хитро прищурился Моня. – Стихи были? Были. Песни я ей пел. Опять же – конденсаторы обсуждали. Романтика налицо. Короче, мозг не выноси. Я сам в непонятках.

– Чего так?

– Как чего? Ну вроде все, как надо – но малёхо не по себе. Что-то я не готов пока на поводок.

– Так и не торопись. Тебя же не ведут, как телка на убой. Живи и кайфуй. Гедонизм, одним словом.

– Ге-до-низм, – повторил Моня по слогам. – Что за хрень?

– Это когда удовольствие является высшим благом и смыслом жизни, единственной терминальной ценностью, – процитировал Алик определение из учебника, назидательно поняв вверх указательный палец.

– Откуда ты такие словечки выкапываешь?

– Из книг, Серый, из книг. В мире, кроме справочников по радиотехнике, есть еще и другие книги.

– Вот когда тебя напечатают, обязательно прочту, – засмеялся Моня. – Гедонизм, говоришь? Тогда, может, по стаканчику – для полного гедонизма? Со вчера пузырь остался.

Алик скривился и резко отмахнулся ладонью.

– Мне еще в общагу переться.

– Кто тебя сейчас туда пустит? Ночь на дворе.

Алик посмотрел в окно, где на город наползали ранние осенние сумерки. Наверняка комендантша уже дома. Возвращение в родные пенаты откладывалось до завтра.

– Хорошо, тащи свое пойло.

Пока Моня метнулся из кухни, Алик прошел в комнату, где стоял диван, и с удивлением обнаружил свою одежду уже выглаженной и развешанной на стуле. «Какая хозяйственная эта Светка», – невольно восхитился он.

– Але, гараж! – раздался со стороны кухни голос Монина. – Все готово!

Алик вернулся и устроился на своем прежнем месте. На столе появилась пузатая бутылка темного стекла и два стакана, до половины наполненные темно-бордовой жидкостью. И больше ничего на нем не было, кроме кучи радиодеталей и полуразобранного двухкассетника.

– На хрена ты все котлеты сожрал, если бухать собирался? – проворчал Алик. – Чем закусывать?

Моня суетливо зашарил по шкафам и через минуту откопал шоколадку в яркой обертке, в два приема содрал её и разломал плитку на мелкие, подернутые белым инеем шашечки. Похоже, шоколаду было сто лет в обед, но под портвейн непонятного качества, который Моня покупал у знакомого – это было то, что надо.

– За гедонизм! – торжественно произнес хозяин квартиры и, звякнув своим стаканом о стакан друга, опрокинул содержимое в рот.

Алик согласно кивнул, принюхался и медленными глотками выпил свою порцию. Вчера он не стал пить, а сегодня с удивлением нашел, что портвейн не так уж плох. Бывало и похуже.

– Ты где его берешь?

– У меня надежный поставщик. Из всего дерьма, которым нас травят, это самое лучшее. Я директору магаза видик на халяву починил. Да там говно вопрос был: по пьяни не той стороной кассету запихнули. Потом еще мафон вылечил его корешу, тёще телек. Зато теперь, если нужно – ни очереди, ни лимита. Хоть упейся!

Иметь такое знакомство в условиях тотального дефицита алкоголя – это было круто! Жители столицы занимали очередь за спиртным с раннего утра и стояли по несколько часов. Если последним не хватало – начинался мордобой. Студенты одними их первых попали под каток антиалкогольного закона. За малейшие нарушения, связанные с выпивкой, из ВУЗов выгоняли с треском. По Москве ходили слухи о самоубийстве какого-то профессора, крупного специалиста по винограду и виноделию: он наложил на себя руки в знак протеста, когда начали вырубать элитные виноградники. Один за другим закрывались вино-водочные магазины. Правда, водку почти всегда можно было приобрести у таксистов – естественно, втридорога и непонятного качества. Так что Моне крупно повезло. Магазин под боком, и директор – друган!

Кольцов скорчил восхищенную гримасу и протянул Моне пустой стакан. Тот взял его, поставил на стол и, весело подмигнув, наполнил до краев. Алик возмущенно приподнял брови.

– Добить меня решил?

– Чё тут пить? – усмехнулся Моня и точно так же набулькал себе. Затем спрятал пустую бутылку под стол и поднял стакан. – Глаз – ватерпас! Поровну! За гедонизм!

В голове Алика уже начинал шевелиться этот самый гедонизм, но он решил не расстраивать товарища, поднял стакан, чокнулся с ним и сделал пару больших глотков. Моня, не отрываясь, опорожнил свой.

– Ты бы не увлекался, – заметил Кольцов.

Моня небрежно скривился, бросил в рот несколько шашечек шоколада. И тут в прихожей требовательно зазвонил телефон.

– Кому это я понадобился?.. – проворчал Сергей, тяжело поднимаясь с места. Через несколько секунд он крикнул из коридора: – Это тебя!

«Может, Кира?» – промелькнуло у Алика в голове. Неоконченный разговор с девушкой не давал ему покоя весь день. Он резко вскочил и через секунды выхватил у друга трубку, но, услышав голос Артема, протянул немного разочарованно:

– А, это ты…

– А ты кого хотел?

– Неважно. Говори.

– На пятницу ничего не планируй – сестрице шестнадцать лет, день рождения. Так что она тебя приглашает. Мы на даче собираемся. Я думаю, ты не забыл, где бухали на восьмое марта?

Это известие застало Алика врасплох. Больше всего он не любил ходить на дни рождения малознакомых людей, говорить банальные тосты, абсолютно неискренние и пустые. За два года дружбы с Артемом он едва ли перебросился с его сестрой парой фраз. Он даже не был уверен, что сможет ее узнать, если встретит на улице. Но самое сложное – это подарок! Что можно подарить практически незнакомому человеку, если ты не знаешь его вкусов и интересов. Он непроизвольно чертыхнулся.