О Вячеславе МенжинскомВоспоминания, очерки, статьи
Шрифт:
Сразу же бросились в глаза дата и заголовок письма — «22.8. НС от объединения „Национального центра“, „Союза освобождения“ и „Совета общественных деятелей“». Перевернув страницу, Менжинский прочел: «Передайте Колчаку через Стокгольм: Москвин прибыл в Москву с первой партией груза, остальных нет. Без денег работать трудно. Оружие и патроны дороги. Политические группы, кроме части меньшевиков и почти всех эсеров, работают в полном согласии. Часть эсеров с нами. Живем в страшной тревоге, начались бои у Деникина, опасаемся его слабости и повторения истории с Колчаком…Настроение у населения в Москве вполне благоприятное… Ваши лозунги должны быть: „Долой
— Выходит, что «Национальный центр» — это блок всех партий, от монархистов до меньшевиков и эсеров, — сказал Менжинский, возвращая письмо.
— Да, именно так. Заговорщики надеются «возродить» Россию политически и экономически на основе восстановления частной собственности. Такова программа. А средство — вооруженное восстание силами военно-технической организации,
— Мятеж, значит?
— Вот именно. «Штаб добровольческой армии Московского района» готовит вооруженное выступление в тылу, занимается шпионажем и переправляет шпионские сводки к Деникину и Юденичу.
— Значит, главная ставка на подход Деникина к Москве и помощь ему отсюда?
— Деникин до Москвы не дойдет. А что касается этого штаба, то пролетарский кулак, — сжав пальцы, сказал Дзержинский, — раздавит его прежде, чем он успеет что-либо сделать. Крашенинников свои письма адресовал не только Щепкину, но и некоему Алферову, который, оказывается, входит в состав штаба мятежников. Мы пока его не берем. Надо установить связи и брать всех сразу.
— А что о штабе показывает Щепкин?
— Еще на что-то надеется. Это и заставляет нас торопиться. Этот кадетский домовладелец, продажный слуга английского банка, всячески открещивается от участия в военном заговоре и отрицает его существование. Три дня назад, 12 сентября, Щепкин показал, — Дзержинский взял из той же папки новый документ и прочитал: — «Из найденных у меня депеш я намерен был исключить все, что касается вопроса о возможности устройства вооруженного восстания».
— Это похоже на то, что на воре шапка горит, — сказал Менжинский.
— В том-то и опасность. Щепкин очень скуп в показаниях на имена и факты. Описывал лишь историю руководимой им политической организации. А все то, что касается военной организации, категорически отрицал. Но в депешах, о которых он говорил и которые были переписаны его рукой, находятся прямые указания на военно-подготовительную работу, скупку оружия, подготовку захвата радиостанции, даже намечался срок восстания— 21–22 сентября. Есть и другие указания на подготовку мятежа: подозрительные сборища у Алферова и Миллера, кстати сказать, обласканного Троцким-Бронштейном.
Дзержинский извлек из папки и подал Менжинскому еще две бумаги:
— Это заявления одной учительницы и военного врача, вовлеченного в организацию. У меня к вам, Вячеслав Рудольфович, просьба: вместе с начальником оперативного отдела Артузовым заняться делом штаба добровольческой армии и разработать план операции. Вначале нужно снять «головку», а затем и всю организацию. Времени у нас мало. Если восстание намечается на двадцать первое, то операцию надо провести до двадцатого числа.
— Ну что же, будем работать. Как говорится, назвался груздем, полезай в кузов, — отозвался Менжинский.
Висевшие на стене часы пробили девять.
— Артузов уже должен вернуться, — глянув на часы, сказал Дзержинский, —
сейчас его пригласим и узнаем, что нового.Вызвав секретаря, Дзержинский спросил об Артузове.
— Приехал, Феликс Эдмундович. Ждет.
— Зовите.
В кабинет вошел начальник оперативного отдела Артур Христианович Артузов, энергичный молодой человек. Ему тогда не было и 29 лет. Он имел высшее образование по специальности инженера-металлурга. Дзержинский представил ему Вячеслава Рудольфовича.
Познакомившись, сразу же приступили к делу.
Дзержинский попросил доложить, что нового в показаниях арестованных о штабе добровольческой армии.
Артузов доложил:
— Показания Щепкина вам, Феликс Эдмундович, известны. Мартынов на допросах излагает лишь историю своего первого ареста и освобождения из тюрьмы. Не отрицает связи со Щепкиным. Подтверждает, что имел поручение от Щепкина отвезти письмо в разведывательное отделение штаба Деникина. Из членов штаба, кроме Соколова, арестованного летом, и Стогова, бежавшего из тюрьмы, никого не называет. Самое интересное в его показаниях то, что накануне ареста Щепкина он встретился у него с каким-то человеком среднего роста, на вид лет тридцати пяти, приехавшим из Сибири. Блондин с небольшой рыжеватой бородкой, одет в кожаную куртку.
— Вероятно, это и есть тот Василий Васильевич, курьер от Колчака, который привез миллион Щепкину, — сказал Дзержинский. — А что вам, товарищ Артузов, удалось узнать о Миллере?
— Миллер — начальник окружной школы артиллерии, — докладывал Артур Христианович, — на хорошем счету в Реввоенсовете, ему даже поручают чтение лекций у кремлевских курсантов. Живет на даче в Кунцево. Обращался к Троцкому с просьбой выделить ему мотоцикл.
— А в главном управлении военно-учебных заведений, — вставил Дзержинский, — просил дать ему скорострельные пушки.
— Что известно о Сучковых? — спросил Менжинский.
— Сучковы? Братья Сучковы служат в школе маскировки, — сообщил Артузов. — Николай Сучков женат на сестре Миллера. Но связь тут не только родственная, Сучковы в последнее время усиленно ищут, где бы купить типографию.
— А в школе маскировки есть типография? — спросил Дзержинский.
— Как будто есть.
Уточнив еще некоторые детали, Дзержинский поручил Менжинскому и Артузову разработать подробный план изучения военно-заговорщической организации. В частности, было решено договориться со Склянским от его имени направить мотоциклиста к Миллеру и установить наблюдение за особняком Сучковых в имении Солдатенкова.
Разошлись от Дзержинского уже ночью.
На следующее утро Менжинский направился на Лубянку, в Особый отдел ВЧК. Дождь, который шел вечером и ночью, прекратился. Над столицей висел туман. Звенели трамваи, по омытым дождем тротуарам спешили пешеходы.
Артузов был уже на работе.
Договорившись об основных контурах плана предстоящей операции, Менжинский занялся показаниями Mapтынова, протоколы допроса которого принес Артузов. Из них становилось ясно, что военную организацию «Национальный центр» получил в наследство от правого центра, разгромленного ВЧК летом 1918 года. В связи с наступлением Колчака ее деятельность вновь оживилась, и она развернулась в глубоко законспирированную организацию с центральным руководством, получившим название «Штаб добровольческой армии Московского района». Возглавил организацию генерал Стогов, после ареста которого его место занял полковник Ступин.