О Вячеславе МенжинскомВоспоминания, очерки, статьи

В то время как шел допрос Миллера, в кабинет Артузова, в котором работал Менжинский, принесли донесение от Казанина, в котором он писал, что Ступина дома не застали, а товарищ Линде после обыска с группой стрелков выехал в Кусково.

След Ступина был взят правильно.

В Кусково он приехал 15 сентября. Две ночи ночевал у начальника полигона, две в Москве, где — не говорит. Последнюю ночь провел в комнате приезжих, где и был задержан. Там же показал: «Частных знакомых у меня нет. С сослуживцами поддерживаю чисто служебные отношения. В политических организациях не состоял».

Доставленный на Лубянку, Ступин показал Дзержинскому на допросе:

«До Февральской революции был штаб-офицером для поручений при главнокомандующем армиями Северного фронта, до декабря семнадцатого года — помощник генерального квартирмейстера. С июля 1918 года — делопроизводитель, а затем начальник 6-го уставного отделения организационного управления Всерглавштаба. В июне 1919 года поступил преподавателем в Московскую школу штабной службы.

С Василием Александровичем Миллером не знаком.

С Иваном Николаевичем Тихомировым знаком с зимы 1918 года. Знакомство частного характера».

Тихомирова — казначея организации — в ту ночь арестовать не удалось. Возвращаясь поздно ночью, он услышал во дворе разговоры, понял, что кого-то ищут, и поспешил скрыться.

…Увидев в руках Дзержинского список членов организации, который был найден под крышкой пресс-папье, Алферов без запирательства начал давать показания:

— К организации добровольческой армии непосредственного отношения не имею. Знаю, что членами организации состояли Миллер, Тихомиров, Зверев Василий Васильевич, казначеем был Иван Николаевич Тихомиров…

Остальные арестованные упорствовали и не давали показаний. В протоколе допроса Талыпина лишь одна строчка: «Талыпин Сергей Иванович от показаний отказывается. Павлуновский. 23. IX».

Враги на что-то еще надеялись.

На что? Менжинский и Артузов приехали в Бутырскую тюрьму. В следственной комнате состоялась очная ставка Миллера и Кудеяра. Припертый показаниями Кудеяра, Миллер заговорил, а затем попросил разрешения написать показания собственноручно. Миллера увели. За ним Кудеяра.

После их ухода на столе следователя была обнаружена записка, написанная на четвертушке бумаги синим химическим карандашом:

«Талыпин в камере: старый дурак попался как мальчишка. Если бы наш заговор не был еще несколько дней раскрыт, то вся власть была бы в наших руках. Но это ничего не значит, что они нас арестовали. Помимо нас еще много людей осталось. С божьей помощью, быть может, в скором времени произойдет что-нибудь…»

— Так вот на что они надеются, — сказал Менжинский, подавая записку Артузову.

— Бог им теперь уже не поможет, — прочитав записку, откликнулся Артур Христианович. — А те, кто уже арестован, заговорят. Помните, что сказал Миллер: «Разрешите бумагу и карандаш, я сам напишу».

И они действительно заговорили.

В тот же день Дзержинский снова допрашивал Миллера.

В протоколе допроса сохранилась следующая запись, сделанная рукой Дзержинского:

«Сегодня, 23.IX, Миллер мне рассказал, что в разговорах они строили планы, как захватить Ленина в качестве заложника против красного террора и для этой цели держать его в каком-нибудь имении вне города Москвы. Ф. Дзержинский».

Заговорил Миллер, заговорил Талыпин. Собственноручно писали показания Лейс, Алферов и другие. В показаниях называли лиц, «с которыми имели дело по организации».

21 сентября Ф. Э. Дзержинский докладывал на заседании ЦК РКП(б) о ликвидации «подготовлявшегося в Москве восстания белогвардейцев».

Военные контрразведчики.

Сборник. 1978, с. 60–73.

Ф. Н. Петров. Боец и мыслитель

В первые годы после Октября мне не приходилось встречаться с Менжинским… Встретился с ним уже в Москве, в 20-х годах, когда товарищ Менжинский работал на ответственной руководящей работе в ВЧК — ГПУ. Мне пришлось с ним иметь дело по ряду научных проблем, заграничных командировок. Как заведующий Главнаукой я встречался с Вячеславом Рудольфовичем, и мы обсуждали с ним вопросы, связанные с проблемой кадров ученых. Я должен сказать, что товарищ Менжинский в вопросах науки, особенно исторической и философии, а также в области искусства и в области понимания вопросов международных политических отношений проявлял большие знания, большой талант. Он умел глубокие знания марксистско-ленинской теории применить к конкретным задачам, которые стояли перед ВЧК, к борьбе со всеми враждебными элементами, мешавшими строительству социализма.

Этот большевик, боец и мыслитель, талантливый человек был твердым и решительным защитником… социализма, линии партии в области хозяйственного и культурного строительства. Он пресекал всякие поползновения помешать строительству, которое велось по великому плану Владимира Ильича Ленина.

В. И. Ленин высоко ценил В. Р. Менжинского. Он направил его на работу в органы ВЧК. Вплоть до трагической кончины Дзержинского Менжинский был его ближайшим помощником, товарищем и другом. Я хорошо знал и того и другого и в период подполья, и после Октября. Мне дороги и близки эти беззаветные рыцари революции, и я хочу сказать… вот они, носители революционных традиций, вот те люди, на которых должен равняться каждый советский человек, и прежде всего наше молодое, растущее поколение. Это были необыкновенные люди. Охранители строительства социализма, они знали и понимали хозяйство и финансы, науку и культуру. Они глубоко понимали каким путем должна идти наша страна к социализму. Они видели и тех, кто нам будет мешать, кто попытается сорвать строительство, и предупреждали о надвигающейся военной опасности, требовали от чекистов постоянной революционной бдительности.

Мы сегодня можем смело сказать, что ни правые ревизионисты, ни «левые» ревизионисты не могут помешать крепнущему единству международного коммунистического движения, основу которого заложили Маркс, Энгельс, Ленин. Коммунизм идет смелой поступью, и ему ничто не в силах помешать.

Вячеслав Рудольфович Менжинский был до конца верным сыном партии, непоколебимым борцом за утверждение на земле идей Маркса — Энгельса — Ленина… неутомимым борцом за торжество великих идей коммунизма.

Рассказы о Менжинском.

М., 1969, с. 72–73.

Ф. В. Ленгник. Как он знал и ценил людей

Вячеслав Рудольфович Менжинский обладал одним удивительным свойством: при немногоречивости, скромности — иногда даже застенчивости — он был исключительно обаятелен в общении с людьми. Он умел слушать и этим умением как-то особенно активизировал своего собеседника.

В 1904–1907 годах Вячеслав Рудольфович работал как член партии в военных организациях. Постигнутое им в совершенстве искусство конспирации в сочетании со склонностью к молчаливым действиям придавали в этих условиях… Вячеславу Рудольфовичу особую ценность. Эти же свойства, между прочим, сыграли огромную роль в работе В(ячеслава) Р(удольфовича) на посту редактора «Солдата».