Об истине

– А ваша мама... она какая?
– очень осторожно спросила Дарилла.

– Необыкновенная, - это прозвучало так нежно, что у девушки сердце защемило.
– Очень справедливая, рассудительная, добрая, ласковая...
– Риалаш прервался, а затем продолжил: - Встречи с ней ты точно можешь не бояться. Она примет тебя, хотя, конечно, обнюхает со всех сторон. Отца тоже можешь не бояться, хоть он ведёт себя довольно пугающе. Вреда моей жене он точно не причинит. Скорее уж мне что-нибудь выскажет...
– Риалаш поморщился, сообразив, что даже не потрудился сообщить родителям радостную весть. А надо было бы. К их приезду как раз подготовили бы всё для проведения праздника. Да и отец дико не любит, когда ему сообщают важные новости с опозданием.

– Я бы посоветовал бояться только Роишу, - неожиданно сказал он.

Дарилла непонимающе захлопала глазами. С Роишей она успела познакомиться, будучи в гостях у Таюны. Почему нужно бояться эту милую нагиню, она совершенно не понимала. Риалаш поспешил пояснить:

– Сама не заметишь, как окажешься втянута в какую-нибудь сомнительную авантюру. Роиша - это наша семейная головная боль. Всё же не стоило в своё время доверять её воспитание Ссадаши, - наагасах покачал головой.

– Ссадаши - это няня?
– это имя показалось Дарилле знакомым, но она так и не смогла вспомнить, где слышала его.

– Почти, - уклончиво ответил Риалаш.
– Официально он слуга моей матери, а по сути - её ближайший друг, соратник и соучастник. Но воспринимается уже как член семьи, поэтому ему доверяют присматривать за детьми. Так вышло, что за Роишей он присматривал дольше всего. Ты его, наверное, видела. Он был вместе с моей мамой в вашем имении.

Поднатужившись, Дарилла всё же вспомнила эмоционального нага с красноватыми глазами. Она совершенно не помнила, какого цвета у него хвост, но вот глаза запали ей в душу. Даже странно, что такой наг стал другом наагашейдисы. Интересно, что их вообще так сблизило?

– Шайлине ты тоже понравишься, - продолжил Риалаш.
– Ей почти все нравятся. И она тебе тоже понравятся, - уверенно заявил он.
– У неё сейчас самый очаровательный возраст. А вот Амарлиша может поначалу отнестись к тебе настороженно, но свою настороженность она ничем не покажет, так что можешь не переживать.

Дарилла почувствовала, что уже начинает переживать. Она знала, что Амарлиша является сестрой-близнецом наагасаха Лейлаша. Так что воображение тут же нарисовало ей крупную нагиню с впечатляюще широкими плечами. Девушка постаралась смирить свою фантазию и представить что-то, что более бы соответствовало действительности, и в итоге перед её внутренним взором предстал женственный наагашейд.

– А вот...
– похоже Риалаш хотел перейти к следующему родственнику, но внезапно отвлёкся и, нахмурив брови, посмотрел вверх.
– Какого Тёмного он там забыл?!

Дарилла вскинула голову и увидела на одной из рей малыша Дара. Он радостно, но весьма тихо попискивал и, видимо, готовился прыгнуть вниз. На эту мысль наводили растопыренные крылья и спружиненные как для прыжка лапки.

– Ох, и влетит ему от Доаша...
– мстительно протянул Риалаш и перевёл взгляд, желая, похоже, найти упомянутого нага.

Но его глаза до палубы так и не добрались, застыв на мачте, с которой на рею осторожно перебирался Низкан. Он, видимо, намеревался добраться до зверёныша. Риалаш вскочил так быстро, что сметнул Дариллу хвостом в сторону.

– Миссэ!
– рявкнул наагасах.
– Живо дуй сюда и сними своё потомство с мачты!

«Потомство» едва не сверзилось вниз.

Шкура с хвоста наагасаха слезла через тринадцать дней. И это событие едва не праздновали. Счастлив и доволен был не только Риалаш, но и его товарищи, и речники во главе с капитаном. Линяющий наг успел знатно потрепать всем нервы, срывая злость и раздражение на всех, кто имел неосторожность обратиться к нему или просто случайно оказаться рядом. Везло только Дарилле, но порой раздражённо шипели и на неё, хотя почти сразу же извинялись. Но девушка не обижалась. Она сочувствовала наагасаху, но в то же время находила его поведение весьма забавным. Чего только стоили его яростные почёсывания о борта и мачты!

За три дня до завершения линьки шкура нага окончательно поблёкла и покрылась сухими полупрозрачными складками. Сам процесс слезания омертвевшей кожи Дарилла не застала. Это произошло ночью, когда она спала. Проснувшись утром, девушка обнаружила Риалаша с ярко блестящим хвостом. Они с Миссэ придирчиво рассматривали шуршащую блекло-чёрную шкурку и хмурили брови.

– Проплешины от ожогов остались, - с сожалением протянул Риалаш.
– И разрывов много.

– А не надо было так сильно чесаться, - с укором ответил Миссэ.

– Выбросить придётся.

Дарилла посмотрела на шкуру, и ей внезапно стало так жалко расставаться с ней. Так же жалко ей было волосы наагасаха.

– Зачем выбрасывать? Отдайте мне, - попросила она.
– Она вон какая плотная. Пригодится ещё.

Миссэ хмыкнул, а Риалаш почему-то смутился.

– Какие-то традиции, да?
– догадалась девушка.

– Да, - Миссэ насмешливо покосился на наследника.
– Вообще-то мужья после свадьбы сброшенную шкуру отдают жёнам. А те из неё нередко шьют одежду. Так что по факту шкура эта твоя. Но она сильно попорчена. Мало того что проплешины, так у наагасаха ещё всегда на конце дыра из-за костяного нароста остаётся.

Это Дариллу не остановило.

– Раз моя, то дайте сюда!
– сурово нахмурив брови, потребовала она.

Шкуру ей отдали, и Дарилла до самого вечера восхищённо перебирала её складки и слушала шуршание. Перед сном она вообще завернулась в неё, чем ужасно развеселила Риалаша. Так и проспала до утра. И уже на следующий день столкнулась с проблемой: внушительный рулон нажьей шкуры не помещался в её вещевой мешок. На помощь пришёл капитан. Он выделил девушке кусок потрёпанной парусины, в которую та и завернула свою собственность.

– Хозяйственная, - подшучивал Доаш и ехидно посматривал на наагасаха.

Погода стала портиться всё чаще и чаще. Из тринадцати дней, что длилась линька наагасаха, девять были пасмурными. Ночи стали холоднее, и Риалашу с Дариллой пришлось всё же ночевать в каюте, в которой теперь было не так уж и душно. Даже малыш Дар подмерзал в своей белой шубке. Дарилла однажды утром нашла зверёныша между собой и наагасахом. И как он только умудрился забраться к ним и не разбудить? Меньше всего от холода страдал Ерха. От лошадей в трюме шло тепло, но и пахло там самой настоящей конюшней.

На пятнадцатый день разразилась жуткая гроза. Молнии, казалось, уходили в самую воду, от грохота грома сотрясался весь мир, а порывы ветра шпыняли корабль как жалкую щепку. Риалаш утащил Дариллу в трюм к лошадям, где и просидел с ней до самого завершения урагана, мрачно сжимая в руках. Ерха, глядя на него, вдруг изумлённо распахнул глаза и протянул:

– Я тока сейчас сообразил! Ежели ты теперя её муж, то вся забота о ней на твой хребет ложится!

Это открытие так поразило старика, что он до следующего утра пребывал в растерянности. Но за ночь он смог привести свои мысли в порядок и наутро со всей серьёзностью выразил Риалашу свои соболезнования, чем вызвал безудержное веселье у Доаша. Наагасах не оценил хорошего настроения нага и выбросил его за борт. Пришлось вылавливать.