Обед у людоеда

– А вы не можете снять это колечко?

– Мы оказываем помощь только детям!

– Ну, пожалуйста.

Но врач был непреклонен. Кирюшке сделали все, что нужно. К счастью, ни перелома, ни вывиха у него не оказалось, только сильный ушиб. Мы покатили назад. Губа онемела, я перестала ее чувствовать.

– Ну, Лампуша! – восхищенно протянул Кирюшка. – Ты на слона похожа, такой хобот раздулся.

– Ой, и правда! – вскрикнула Лиза.

– Так надо колечко снять, – спокойно заявила Ира, – небось губа онемела.

– Никак не получается, заело.

– Не может быть, – удивилась Ирина и, вытянув руку, небрежным движением освободила меня от «оков».

– Что же ты так долго ждала? – обозлилась я. – Знаешь, как больно?

– Я думала, тебе нравится, – пожала плечами Ира.

Спать легли мы около четырех утра – убирали кухню, стирали белье…

Глава 14

Утром, естественно, мы проспали. То ли будильник не прозвенел, то ли я его не услышала, но проснулась около десяти утра от того, что запищала телефонная трубка.

– Алло, – пробормотала я, зевая.

– Валерия Корчагина беспокоит, – раздался мелодичный голос, – срочно нужно с вами встретиться.

– Что случилось?

– Ничего, просто поговорить хочу. Через полчаса в кафе «Рондо», успеете?

– Нет, во-первых, я не знаю, где это кафе, а во-вторых, еще лежу в кровати, раньше, чем через час, мне не выйти.

Мы договорились в двенадцать у метро «Сокол», и я полетела одеваться. Губа приобрела почти нормальный вид, но татуировка не отмывалась. Я терла картинку пемзой, скрабом, щеткой, пыталась удалить ее при помощи одеколона, смывки для ногтей и спирта. Нулевой результат! Татуировка даже не побледнела, будто ее и впрямь накололи. Шея покраснела и стала похожа на сардельку производства фабрики «Микомс».

С тяжелым вздохом я натянула водолазку: терпеть не могу, когда воротник давит на горло, но делать нечего, не ходить же с такой «красотой». Выбегая из спальни, я заметила на балконе знакомую тень: в гости вновь пожаловала кенгуру. Я на бегу посмотрела в окно. Животное мирно дергало носом.

– Извини, дорогая, – пробормотала я, хватая сумку, – знаю, что к глюкам нужно относиться серьезно, честное слово, вот только управлюсь с делами и сразу отправлюсь к психиатру, но сейчас не до тебя, не обижайся!

На место встречи я успела вовремя, но Валерия уже нервно прогуливалась возле троллейбусной остановки.

– Ну наконец-то, – заявила она. – Идемте.

Мы прошли метров двадцать вперед и вошли в кафе «Максима-пицца». Лера выбрала столик в самом углу. Совершенно ненужная предосторожность, посетителей в пиццерии почти не было, только у самого входа ворковала влюбленная парочка, таким не до того, чтобы глазеть по сторонам и слушать чужие разговоры.

Не успела я сесть, как Лера свистящим шепотом поинтересовалась:

– Сколько вы хотите за дневник?

– За что?

– За дневник Жанны, – нервно повторила Валерия. – Только не надо говорить, что он не у вас!

– Ну… – протянула я, стараясь сообразить, как поступить, – ну…

– Вы, наверное, его прочли? – утвердительно спросила женщина.

– Ну…

– Значит, все-таки прочли! Что ж, называйте цену.

– Отчего вы так уверены, что Жанна вела дневник?

Лера уставилась на принесенную пиццу.

– Да ладно вам, говорите сумму.

– У меня нет дневника.

– Куда вы его дели?! – чуть не кричала собеседница. – Господи, когда вы только успели!

– У меня ничего не было!

– Не верю! Зачем тогда вы сказали Андрею, что хотели со мной поговорить?

– Я сама ищу дневник, думала, вы знаете, куда Жанна его спрятала!

Валерия как-то обмякла и принялась ногтем размазывать по лепешке растопленный сыр. Потом глубоко вздохнула и сказала:

– Все же если дневник у вас, то лучше назначьте цену!

– Черт побери, – обозлилась я, – ну как еще вам объяснить – ничего я не брала и вообще не знала, что она вела какие-то записи. Ей-богу!

– Кто же вам сообщил про дневник? – напряглась Лера. – Никита? Пожалуйста, отдайте его мне. Я вполне способна заплатить, ничего интересного там для вас нет, а моя жизнь пойдет под откос!

Я колебалась. Сказать, что случайно подслушала ее телефонный звонок, или не надо? Валерия явно нервничала. Слегка дрожащей рукой она вытащила пачку «Давидофф» и стала раскуривать сигарету. Тонкое запястье напряглось, губы побледнели, щеки покинула краска. Скорей всего Лера не слишком крепкого здоровья, перенесла несколько операций…

Она наконец-то затянулась, но внезапно закашлялась. Я налила стакан минеральной воды и протянула Корчагиной.

– Выпейте.

Продолжая кашлять, Лера протянула руку и начала судорожно пить. Я с жалостью смотрела, как на ее тоненькой, почти прозрачной шее бьется синяя жилка, и сказала:

– Вам бы не надо курить, с вашим здоровьем никотин вреден.

Лера поперхнулась, вода потекла у нее по подбородку.

– Какая вы дрянь, – прошептала Корчагина, – играете со мной, как кошка с мышью. Цену набиваете?

– Что случилось?

– Вы читали дневник!

– Нет!

– Да!!!

– Нет!

– А откуда вы знаете про мое здоровье?

– Я просто так сказала – вы бледная, худенькая, под глазами синяки, вот и вылетело.

Внезапно Валерия заплакала. Я испугалась и забормотала:

– Ну-ну, успокойтесь, подумаешь, ерунда какая. Вот у нас в консерватории преподавательнице сделали такие же операции, что и вам, аж в 1949 году. Ну и что? Сейчас двухтысячный, а она здорова, весела и не собирается умирать, ей-богу, не стоит расстраиваться.

Лера уронила голову на руки, плечи ее мелко тряслись, я погладила ее по волосам. Она дернулась, словно я сунула ей в шевелюру раскаленный паяльник, и с чувством произнесла:

– Хорошо, если вам хочется, чтобы я сама это произнесла, ладно, у меня СПИД, только отдайте дневник.

Я невольно отшатнулась.

– Что?

– То, – злобно ответила Лера, – теперь довольны? Влезли во все своим длинным носом, украли чужую тайну, а теперь мучаете меня. Кончайте издеваться, я же сразу предложила вам денег. Так нет, мало вам нажиться, еще хотите, чтобы я плакала и унижалась. Довольны теперь? Так сколько?