Объединение

Он снова призвал двуручный меч и атаковал меня со всей яростью. Сталь зазвенела о сталь. Реквием помогал мне отражать атаку за атакой, но длина оружия противника не позволяла приблизиться к нему на расстояние удара.

Глава Ордена умело обращался с оружием и теснил меня, заставляя постоянно отступать и защищаться. Несмотря на сильные удары тяжелым мечом, движения Уриэля не замедлялись и не теряли своей мощи — едва я успел пригнуться, как его артефакт рассек целую стену над моей головой.

Я пырнул противника в живот, но Реквием не смог пробить его доспех. Видимо, эта броня имела необычное происхождение, раз выдержала атаку проклятого меча. Уриэль ударил меня по голове рукоятью двуручника, затем оттолкнул ногой и снова замахнулся артефактом.

В этот раз все произошло столь стремительно, что у меня не получилось «прочитать» врага. Дождавшись, когда я вскину Реквием для защиты от удара в голову, Уриэль проворно отскочил назад и нанес удар копьем.

Жало угодило точно в центр моего нагрудника. Оно без труда разорвало доспех. Ядовитые капли зашипели на металле, но мне удалось развернуться так, что артефакт не задел тела.

Уриэль усмехнулся. Он поднял вторую руку, призывая меч, чтобы снести мою голову. Но не успел отозвать копье. Я схватился за древко именно в тот миг, когда глава Ордена разжал пальцы.

— Что?! — глаза Уриэля удивленно расширились, когда победа вместе с артефактом ускользнули у него всего за одно мгновение.

Четвертый артефакт мой!

Взмах Реквиема, и правая кисть паладина упала на землю. Зашипев, словно змея, Уриэль не отшатнулся, а, наоборот, бросился на меня. Поднырнув под рукоять меча, он толкнул меня плечом, вынуждая сделать два шага назад.

Появившийся в левой руке паладина двуручник устремился к моей шее, но налетел на Эгиду. Артефакт наконец-то откликнулся на мой зов!

Уриэль снова отскочил и…

…удивленно уставился на вонзившееся ему в грудь Жало.

На побледневших губах Уриэля выступила кровь, но они изогнулись в жуткой неестественной улыбке.

— Ты не победил, — прохрипел он.

— Победил, — я отозвал новый артефакт и призвал Реквием. — Все кончено, Уриэль.

— Нет! Ничего еще не конечно! — взревел он. — Я пал, но Его не сможет сразить никто в этом мире!

— Кого?..

Вместо ответа паладин только расхохотался.

Я ожидал от противника последней атаки, но тот вдруг развернулся и бросился в руины Нексуса. Несмотря на потерю руки и смертельную рану, двигался Уриэль все еще быстро и проворно. Мне не сразу удалось догнать его.

— Ты опоздал, — паладин сплюнул кровь и, раскинув руки, прыгнул в какую-то яму. Находившуюся точно под развалинами Нексуса.

Прежде чем я смог осознать увиденное, почувствовал, как еще два артефакта стали моими. Их имена просто появились в памяти: меч звался Карой, а арбалет — Рассветом. Они приняли меня, как нового хозяина.

Выходит, Уриэль просто убил себя? Решил уйти из жизни по своим правилам или что?

Осознание надвигающейся угрозы пронзило разум раскаленной иглой. От моего дыхания начал подниматься пар, сердце замерло в груди, камни вокруг стали с треском покрываться инеем.

Из ямы, в которую прыгнул Уриэль, повалил черный дым. Он заволакивал все вокруг. Прежде чем я смог сбросить сверхъестественное оцепенение, тьма заволокла все вокруг.

* * *

Мортис, руины, затянутое тучами дождливое небо — все растворилось в черном дыму. Он вырывался из ямы в земле, словно из жерла гигантского вулкана. Но, что еще хуже — вместе с дымом из недр мертвого осколка поднималось нечто.

Все мое естество призывало бежать, забиться в какой-нибудь угол, сжаться от страха и ждать неминуемой смерти. Первобытный ужас был противоестественным, пробирал до костей и окутывал тело могильным хладом. По спине пробежали мурашки, на лбу выступила испарина.

Никогда прежде я не испытывал ничего подобного. Ни один враг, с которым нас свела судьба, не внушал мне такого трепета. Это мерзкое липкое чувство раздражало. Собрав волю в кулак, я заставил страх забиться в самые глубины сознания, где его без жалости и сомнений растерзала и уничтожила воля Реквиема.

Дышать стало легче, но лишь на миг. Вскоре дыхание перехватило уже от поднимающейся и накрывающей меня с головой волны ярости. Проклятый меч узнал врага. Когда-то давно они уже встречались. И вот, спустя века, все повторяется.

Надвигается Мрак.

Я не знал, как выглядит это существо, не видел его очертаний, но знал точно — это именно Мрак. Герои прошлого не смогли полностью истребить его. Лишь заточили под Вечным шпилем. Но теперь Мрак вырвался на волю.

Я вспомнил, как Аластор назвал Уриэля тюремщиком. Тогда мне показалось, что говорит о том, что его останки прикованы к столу печати. Оказалось это не так. Здесь, прямо под эхом Нексуса, находилась темница Мрака.

И теперь она открыта.

Клубы черного дыма взметнулись прямо передо мной. Она поднимались все выше и выше, меняя одну форму на другую: люди, драконы, чудовища — все они смешивались воедино, пока, наконец, Мрак не принял свое истинное обличие.

Человек.

Закованный в черную ониксовую броню, лишенный лица рыцарь возвышался надо мной, как гигантская скала возвышается крохотным человеком. У него не было глаз, но я ощущал их пылающий взгляд. Он не сказал ни слова, но приказал пасть ниц и молить о пощаде. Он не ведал жалости, но дал мне шанс поклясться в вечной верности и стать его первым избранным воителем.

Мрак простер надо мной руки, и я почувствовал, как нечто незримое вжимает меня в землю. Моя воля слабела, колени подгибались. Тысячи пробудившихся в сознании голосов молили, призывали, приказывали принять тьму.

Я скрипнул зубами:

— Нет! — одновременно с сорвавшимся с губ словом, появившийся в моих руках Рассвет выпустил золотой луч.

Арбалетный болт пробил ладонь Мрака, и тот отпрянул. Дышать сразу стало легче, уверенность и силы сразу вернулись. Артефакт исчерпал свою силу. Ему требовалась перезарядка. Но он не был единственным оружием дальнего боя.

Гроза появилась в моих руках. Воздух вокруг наполнился запахом озона и треском молний. Стрелу за стрелой я выпускал в состоящий из черного дыма силуэт. Мрак сделал шаг назад, но потом резко подался вперед, едва не достав меня.

Выросшие на огромных руках черные когти заскрежетали по Эгиде. Мои ноги заскользили по черной пустоте, как по идеально ровному гладкому полу. Я отразил атаку когтей, и рубанул по одному из них Реквиемом. Клинок срезал кончик пальца. Мрак отдернул руку, но прежде получил еще один укол удлинившимся Жалом.