Оберон - 24. Часть вторая.
Шрифт:
– Посмотрим. Насте понравились, девчонкам, тоже.
– Кто там был?
– Наташа и Ира. Кать, там были мои знакомые пацаны, и они не узнали меня!
Катя захихикала:
– Здорово было бы, если бы узнали!
– Да, Катя, обозвали бы бабником…
– Тебя? Никогда.
– Почему?
– Потому что мы всегда вместе. Подумай сам! Ты всегда с девочкой!
– Может быть, - протянул я, - ты больше ничего не вспомнила? Про Оберон?
– Нет, Котя, может, приснится. Давай спать.
А утром Саше стало плохо. У него сильно
– Наверно, аппендицит, - сказал Саша. У Саши в школе уже двое перенесли операцию, и он знал симптомы. Наш брат оделся и сказал:
– Пойду в больницу.
– Мы проводим тебя! – воскликнули мы, и побежали собираться.
– Катя, потом Костю отведи стричься! – крикнула нам вслед мама.
– Ладно! – отозвалась Катя.
Я быстро переоделся во вчерашнюю одежду, и плавки не забыл, вдруг пригодятся!
Катя тоже не задержалась, мы беспокоились за Сашу. Расчесалась Катя сама, некогда было даже косички заплести.
До больницы Саша шёл вполне бодро, лишь иногда корчился от боли. Саша не стал записываться в поликлинике, к врачу, а пошёл сразу в приёмный покой. Там он долго бы ждал врача, но мы с Катей вызвали немалый переполох, когда закричали, что нашему брату плохо, и стали бегать, в поисках дежурного врача. Врач нашёлся быстро. Он, оказывается, знал нас, рассмеялся, глядя на наши озабоченные лица но, прощупав Сашин живот, сказал, что надо отправлять его в Находку, делать операцию.
Единственный хирург была в отпуске. Ира, кстати, с которой я вчера купался, была её дочкой.
Сашу посадили в больничный «УАЗик», мы с Катей подождали, пока он уедет, и пошли снова в парикмахерскую.
– Не повезло Саше, - сказала Катя, - самое лето в разгаре, а он в больнице будет лежать.
– Долго? – спросил я.
– Неделю, кажется, - ответила сестра. Я подумал, что лучше, конечно, лежать в больнице осенью, или зимой. И в школу ходить не надо, и холодно на улице, всё равно долго не погуляешь. Мы, правда, с Катей, могли ещё и не такое, нам всё равно, лето, или зима, лишь бы дома не сидеть. Но об этом, как ни - будь в другой раз.
Дошли до парикмахерской, нашли там Настю, которая уже места себе не находила, думая, что я её обманул, но мы с Катей рассказали грустную историю, приключившуюся с Сашей, и Настя посочувствовала нашему брату. Пока разговаривали, подошла наша очередь. Меня посадили перед зеркалом, накрыли простынёй, от шеи до ног, и спросили, как подстричь. А я смотрел на своё лохматое отражение, и жалел свои волосы, потому что Настя не будет больше меня расчёсывать. Только я её. И Катю.
– Под бокс! – сказал я, и весело защёлкали ножницы.
Под конец стрижки у меня остался только крохотный чубчик с чёлкой, сразу стали видны слегка оттопыренные красные уши.
– Вот и всё, с вас пятнадцать копеек, молодой человек, - сказала мастер. Я залез в кармашек, и заплатил. Сегодня Катя доверила мне деньги.
– Какой ты красивый стал! – восхитилась Настя, у которой тоже подошла очередь.
– Да, Костик, ты прямо очаровашка! –
подтвердила Катя, которая уже, в нетерпении, не знала, куда себя деть.– Катя, подождём Настю? – попросил я.
– Её долго будут стричь, может, мне пока сбегать? К Саше?
– Катя, сейчас Настю подождём, и вместе пойдём к Саше, потом на пляж.
– А если он опять уйдёт? – надулась Катя. Я посмотрел на неё, и она смутилась.
Саша сам нас нашёл. Недалеко от КБО стоял стенд с клубной афишей, на которой было написано называние новой картины.
Саша был одет в бежевые шортики и белую футболку с короткими рукавами.
Фильм назывался «Разиня», демонстрировался он на вечернем сеансе, куда таких ребят, как мы, ещё не пускали.
– Классное кино! – сказал Саша, - С Луи де Фюнесом. Помните, «Фантомас»? – мы закивали. Помним, конечно. По рассказам. Катя сразу завладела Сашей, мы с Настей переглянулись, и взялись за руки.
Катя посмотрела на меня ревниво, но ничего не сказала.
– Куда пойдём? – спросила она.
– Надо домой сходить, маме сказать, что Сашу в Находку отвезли, - сказал я, - можно отпроситься на пляж. Сегодня папа дома, отпустит.
Так мы и сделали. Мама, увидев такую кучу нарядного народа, вздохнув, отпустила нас, наказав долго не задерживаться, и не лазить по свалкам в чистой одежде.
Мы не стали переодеваться в боевые доспехи, потому что друзья были в чистом, и отправились на пляж, а папа стал собираться в Находку, узнать, как там сын.
На пляже мы искупались, отогрелись, и незаметно Катя стала разговаривать с Настей, а мы с Сашей.
По поводу моих плавочек никто ни разу не прошёлся, хотя к нам присоединились знакомые ребята.
Оставив Настю с Катей беседовать о своём, о девичьем, мы принялись играть в карты. Потом девочки тоже присоединились к нам.
А я всё поглядывал на Настю, на её голову, и страдал, не решаясь предложить расчесать ей волосы.
Как вчера было хорошо! Настя заметила мои взгляды, и предложила искупаться. Конечно, за нами увязались все!
Так мы и не остались вдвоём, а когда пошли домой, Саша с Настей пошли верхней дорогой, а мы нижней.
Несколько минут помолчав, я спросил у Кати:
– Кать, ты договорилась с Сашей завтра встретиться?
– Нет, не договаривалась, а ты с Настей?
– Нет, мы так и не остались вдвоём.
– Пойдём завтра к ним?
– Не знаю, - вздохнул я, - нас могут и не отпустить завтра.
Дома уже был папа. Он сказал, что Саше сделали операцию, и скоро мы с папой поедем к нему в гости. Мы закричали «ура!», и побежали в летний душ, который состоял из чёрной бочки, нагреваемой солнцем, туда был подведён летний водопровод, и деревянной кабинки, закрытой полиэтиленовой мутной плёнкой.
– Жалко, там тесно для двоих! – сказал я, - Сейчас ты опять расходуешь всю тёплую воду.
– Вот видишь! – ответила Катя, - Так что, снова тебе идти за полотенцем и трусиками.
– Вечером позволишь тебя расчесать?