Оберон - 24. Трилогия

— Извините, но нам князь-батюшка запретил…

— Ясно. Набег готовят, — изрёк Любослав, — не стесняйтесь, ешьте.

Мы принялись за еду, которая в большом количестве была разложена на столе. Наши молодые организмы не знали сытости, всегда мы чувствовали лёгкое чувство голода. Любослав смотрел на нас, и радовался.

— Какой аппетит! Не то, что мои дети, вечно им невкусно!

— Предложите им поскакать на лошади, дядя Любослав, у них сразу проснётся зверский аппетит! — предложил я, проглотив большой кусок осетрины.

— Малы они ещё! — махнул рукой наш радушный хозяин, а я мысленно улыбнулся, зная любящих родителей, для которых дети всегда остаются детьми. Не так у Сахов, да и не только, у всех степняков дети умеют ездить на лошадях раньше, чем ходить. Но не стал развивать эту тему.

Наевшись и выпив сбитня, мы собрались откланяться.

— Дядя Любослав, — спросила Катя, — где можно поменять камни на деньги?

— У меня можно, — осторожно сказал Любослав.

Катя достала из-за пазухи небольшой рубин:

— Этого хватит за наше проживание?

— Что ты, девочка, за этот камешек вы можете жить у меня целый год!

— Так возьмите его, и всё же скажите, есть здесь человек, который купит такие камешки?

— Есть здесь один немец, Томаззо Торквемада назвался…

— Торквемада? — удивилась Катя, — Явно, не его имя. Очень подозрительно… Тоник, нам надо поговорить.

Я тоже о чём-то догадывался. Насколько я помнил, такое, или похожее имя было у знаменитого инквизитора, испанца.

— Дядя Любослав, нам бы несколько монет, праздник всё же.

— Я встречался с Ратибором, — огорошил нас Любослав, — он, от имени Лады, попросил помочь вам, вот я и пригласил вас на завтрак, посмотреть собственными глазами на вас. Честно скажу, поражён. Если бы не ваши манеры, ни за что бы не догадался, что вы не Лада и Ратибор. Может, и правда, дурите меня? Ваши шутки всему городу известны.

— Нет, дядя Любослав, мы действительно Катя и Тоник, и мы прибыли с далёкой заставы, где служили под руководством вашего брата, Микулы. Князь сначала тоже не поверил, пока не собрал всех четверых вместе.

— Хотел бы я на вас всех посмотреть! — весело рассмеялся Любослав, — Но ладно, пойдёмте, ребята, дам вам на расходы немного мелочи.

Мы прошли в кабинет купца, где тот извлёк из несгораемого шкафа небольшой мешочек и вручил его Кате.

— Катя, — спросил я, когда мы возвращались к себе, — откуда у тебя камешки?

— Я реквизировала у Вольхи половину, — хмыкнула Катя, — пусть скажет спасибо, что не все! За то, что он натворил…

Собравшись, вышли через неприметную калитку в переулок. Я был одет в скафандр, который умножал мои силы, мог защитить даже от пули, не то, что от ножа или стрелы. Шлем был приведён в боеготовность, готовый в любой момент захлопнуться, на голове был подшлемник, похожий на спортивную шапочку. Впрочем, мы могли одеться вообще, как космонавты, и никто не обратил бы на нас внимания, потому что праздник, и все рядятся, кто во что горазд.

Катя довела меня до постоялого двора с корчмой, сказала:

— Они там. Парнишка и его охранник. Охранник сам себя шире, зовут Дубыня. Парня, как ни странно, Милослав.

— Дубыня? — удивился я.

— Что тут удивительного? У вас мало ребят с именем Саша? Или Антон?

Я согласился.

— Я пойду, сниму палатку.

— Как я узнаю, где ты? — спросил я.

— Я поставлю шест с нашим штандартом.

— С чем?

— Тоник, ты как был тупым, так и остался! — рассердилась моя жена. Я вспомнил. Это же знак космоархеологов!

— Прости, Катя, забыл совсем, кто мы такие! — засмеялся я, — Скажи, откуда ты знаешь, что твои обидчики там?

— Я его чувствую, — вздохнула Катя, — удачи тебе! — повернулась и ушла, нисколько не сомневаясь во мне. Я посмотрел ей вослед и подошёл к входу.

— Куда, мелочь, прёшься! — услышал я в свой адрес.

— Ты что, совсем попутал? — удивился я, — не видишь, кто перед тобой?

— Вижу. Только приказ у меня: малолеток в такие заведения не пускать!

— У меня там друзья, мне с ними надо поговорить!

— Выйдут, поговоришь! Не мешай, видишь, посетители! — В корчму направлялись двое широких мужчин. Пропустив их, я решил действовать.

— Значит, не пропустишь? — задумчиво спросил я вышибалу.

— Нет, лучше уйди от греха, боярич, мне место дорого.

Пришлось ударить его в солнечное сплетение. Когда парень согнулся, его лицо познакомилось с моим коленом. Оглянувшись, не видит ли кто, усадил пострадавшего в снег. Думаю, не успеет замёрзнуть. А если и замёрзнет, не велика потеря!

Я удивился сам себе: в прошлой жизни даже ударить человека было для меня проблемой, а здесь стал каким-то… не могу подобрать слова, но я ведь уже убивал! Покачав головой своим мыслям, вошёл в корчму, почти полную народу, в тумане нашёл тех, кто мне нужен. Они сидели одни, рядом было ещё два места. Я подошёл и сел напротив молодого парня.

Милослав поставил большую глиняную кружку с пивом и с любопытством стал разглядывать меня.

— Чё уставился? — нагло спросил я его.

— Ты как сюда попал, малыш? — спросил Милослав.

— Прошёл, — пожал я плечами.

— Что тебе надо?

— Ты обидел мою подругу, надо за обиду ответить, — Милослав сначала тупо смотрел на меня, потом расхохотался:

— И кто меня привлечёт к ответу? Ты?

— Я.

— Какая наглая молодёжь пошла. Дубыня, разберись.

Я не стал ждать, пока Дубыня «разберётся», схватил его за волосы, и, сначала отпихнув от себя, грохнул лицом о столешницу, потом, посмотрев в его глаза, ещё раз. Положил его лицом на стол, как слегка перебравшего гостя.

— Ну, любезный Милослав? Будем разговаривать?

— Эта твоя… — парень похабно улыбнулся. Я не стал сдерживаться, вбил эту улыбку ему в пасть. Парень слетел с лавки, с трудом поднялся, выплюнул на ладонь осколки зубов:

— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?! — прошепелявил он.

— Сядь! — приказал я, — Иначе прибью!

Милослав сел, удивлённо глядя на мирно спящего Дубыню, будто только что увидел.

— Ничего страшного не будет, парень. Вчера ты её изнасиловал, сегодня она хочет тебя.