Оберон - 24

Уран опять стал гладить её сзади, потом медленно переместил руку вперёд… Катя сладострастно застонала.

– Нее-е-е-ет! – заорал я, не выдержав, - А—а-а-а-а!..

Полог отлетел, в кибитку вбежали Дэн с Бахаром.

– Что случилось? – вскричал Дэн.

Катя с Ураном даже не подумали отойти друг от друга.

– Они! Катя! – показывал я на них.

– Ну и что? – нахмурился Дэн, - У нас праздник, почему ты мешаешь сестре развлекаться? У тебя есть Роса, вот и развлекайся с ней, не мешай другим!

– Она мне не сестра! – заплакал я, - Она моя невеста! – и вздрогнул, увидев, с какой ненавистью посмотрела на меня Катя. Зрачки её были сильно расширены, даже радужки не было видно.

– Выкиньте эту истеричку отсюда! – крикнула она.

– Вот видишь, Тоник, Катя сама решила, с кем ей быть, - ласково, будто маленькому ребёнку, объяснил мне Дэн, - слово девочки – закон!

– Она не сама! – крикнул я, - Её чем-то напоили!

На столе оказалась чарка и мех с какой-то жидкостью. Дэн понюхал и скривился:

– Конский возбудитель! Отпусти её! – приказал он Урану.

– Ты кто такой, чтобы мне приказывать? – ощерился Уран, отпуская, однако, Катю. Катя хотела снова прижаться к нему, но Бахар не позволил, встав между ними.

– Я сын вождя, - ответил Дэн.

– Хорошо! – сказал Уран, - Так ещё лучше, я хотел заплатить её брату богатый выкуп, даже думал занять у тебя табунчик лошадей, потому что, сколько ни заплати за эту прелесть, всё будет мало! Теперь же я вызываю его на бой за обладание девочкой! Кто победит, той женой она и будет!

Катя взглянула на меня, и рассмеялась.

Дэн выглянул наружу, и что-то приказал. Потом посмотрел на нас с Ураном, и сказал:

– Тоник мой гость, я принимаю твой вызов! – Уран расхохотался:

– Ты же знаешь правила? Выиграешь ты, потом твой гость будет биться с тобой! Всё равно ему не достанется Катя! Отдайте её мне, видите, она меня любит!

– Это мы сейчас проверим! – Дэн принял у вошедшего мальчика кувшин, показал ему, куда поставить таз, и заставил Катю выпить какое-то зелье. Катя вскрикнула, упала на колени, и её стало выворачивать. Тошнило просто ужасно.

– Ну что, Уран? – спросил Дэн, - принимаешь мой вызов?

– Завтра сойдёмся! – выплюнул Уран и вышел.

– Да, Тоник! Угораздило же тебя назвать свою невесту сестрой!

– Я не называл её сестрой! – заныл я, - Это она…

– Ты мог её поправить? Вот что теперь делать? – глядя на Катю, просил Дэн. Ты мой гость, а я должен тебя убить. Или ты меня. Но как ты меня убьёшь?

– Никак, - ответил я, - даже если бы мог.

– Даже за Катю?!

– Зачем нам драться до смерти за девочку?! Мы что, дикари?! – Дэн пожал плечами:

– Такие обычаи. Уран оскорбил тебя, он трогал твою невесту, такое не прощается. Если не хочешь убивать меня, убей его.

Мне оставалось только плакать от бессилия, проклиная своё худосочное тело, которое и с курицей не справится, а не то что с развитым парнем, с детства занимающимся физическим трудом и боевыми искусствами

– Есть один выход, - сказал Дэн, легко поднимая меня на ноги.

– Что за выход? – схватился я за соломинку.

– Взять её в жёны. Если она захочет, - добавил он, глядя на теряющую силы девочку.

– Она захочет! – заверил я Дэна.

– Тогда умой её и ложитесь спать. Я выставлю охрану, поставлю четырёх батыров, ради вашей безопасности. Что понадобиться, просите у них. Я велю принести успокаивающий напиток, если не сможете заснуть, выпейте немного.

Дэн вышел, я нашёл Катину одежду, поднял ставшую безвольной, Катю, надел на неё маечку.

Здесь же увидел кувшин с водой и мягкое полотенце. Сам умыл девочку, вытер полотенцем лицо и повёл к лежанке. Уложив её, выглянул наружу, спросив, куда ходить, если прижмёт.

Часовой, крепкий парень лет семнадцати, показал в дальней стороне шатра загородку, в которой стояла широкая бадья с крышкой.

Я попросил вылить и помыть тазик. Парень поклонился, и вышел, сказав, что все просьбы он выполнит. Оказывается, уже наступил вечер, гости веселились, горели костры, вокруг них водили хороводы полуобнажённые парни и девушки. Всё это было устроено в нашу с Катей честь.

Я вернулся к Кате, тихо лежавшей под одеялом, снял шортики и маечку и лёг рядом. Попытался обнять, но Катя отстранилась. Тяжело стало у меня на сердце. Я уже не был уверен, что, Катя согласится стать моей женой.

Не спалось. Я поднялся, подошёл к столику, выпил успокаивающего напитка.

Вновь вернулся к Кате, улёгся рядом. Я боялся с ней разговаривать, помня её взгляд, полный ненависти.

Поставив себя на её место, понял её негодование, я тоже разозлился бы… но не на Катю!

Я, наверно, заснул. Разбудил меня какой-то шум. Открыв глаза, и прогнав сон, услышал чьи-то всхлипы и тихий плач. Кати рядом не было.

Я встал, при свете масляной лампы увидел, что, Катя сидит в дальнем углу, если можно так назвать дальнюю сторону круглого шатра, и плачет.

– Катя, - подошёл я к ней, - пошли спать.

– Уйди, Тоник, - попросила она меня, - я не могу быть с тобой. Я такая дрянь!

– Успокойся, Катенька, я с тобой, успокойся! – сел я рядом с ней.

– Тоник, ты такой хороший, а я дрянь! Дрянь! – вскрикнула она, отстраняясь.

– Катя, я не могу без тебя… Ты не виновата, нас такими сделали.

– Тоник, мне бы помыться! Места, где касался этот самец, просто жжёт.

Я выглянул наружу, спросил, можно ли устроить нам ванну. Часовой кивнул, и скоро к нам внесли широкую кадушку, потом ещё два бочонка, с горячей и холодной водой, черпак, губку и полотенца.

Катя разделась, и залезла в бочку, куда налили тёплой воды. Там она начала яростно тереться.

Потом опять заплакала.

– Тоничек, ничего не получается. Иди, смой с меня эту грязь. Залезай в бочку.

Я тоже залез в бочку, начал осторожно отмывать Катю. Было достаточно темно, чтобы стесняться друг друга, тем более, что мы и до этого, помогали друг другу надевать скафандры.

– Погладь меня ладошкой, - попросила она, - чтобы я чувствовала тебя, а не этого…

Я обнял её, погладил по спине, попробовал поцеловать.