Обещал жениться
Шрифт:
– Мам, посмотри!
Надежда стряхнула муку с рук и вышла в прихожую. За дверью стоял муж, не зная, переступать ли порог.
– Заходи! – сказала она просто.
Забил насмерть
«Детки хороши – отцу-матери венец,
детки плохи – отцу-матери конец.»
Это было после войны, где-то в пятидесятых годах прошлого века. Дальние родственницы из деревни, они зашли в одну из семей в том районе города, что под горой, чтобы переночевать, не без подарка. А как же! Развернули какие-то
Только утром хозяйка – бывшая фронтовичка, капитан медицинской службы, а теперь просто врач городской больницы, узнала, что гостьи, оказывается, приехали… устраиваться в тубдиспансер! У обеих женщин был туберкулёз в открытой форме! С тревогой ожидала последствий визита просвещённая мать, и они наступили: дети стали прикашливать явно не от простуды! С трудом родители выбили две путёвки в детский санаторий в Боровом, они верили – хвойный воздух и улучшенное питание вернут детям здоровье! Мать отвезла деток, семилетнюю дочку Лидочку и четырёхлетнего МИШКУ-СЫНИШКУ.
Уже через неделю мать отправилась в неблизкий путь – поехала навестить детей, это в двухстах километрах от нашего города. И хорошо, что приехала. Семилетняя Лида поправлялась, завела себе новых друзей, а четырёхлетнему Мишеньке леченье было невпрок. Он очень скучал по маме, плакал, совсем отказывался есть, и категорически не хотел её отпускать!
Дело было зимой, вечерело. Остаться до утра в санатории не представлялось возможным тем более, что уже завтра к вечеру надо было выходить на работу. В то время можно было за неявку на работу и срок получить! Единственный выходной – воскресенье – заканчивался. Надо было спешить к поезду. Любимый сынок рыдал, захлёбываясь в слезах, и материнское сердце не выдержало. Она сообщила, что забирает ребёнка, закутала сына, и пошла к дороге в расчёте на автобус или случайный автомобиль.
А на дороге было пусто. Между тем мороз крепчал, метель усиливалась, снежные перемёты становились всё выше… От Борового до станции Щучинск почти двадцать километров. Мать шагала и шагала. Вот так же и на войне она выносила из-под огня раненых. Неужели не спасёт собственного сына? Дорога была тяжёлой – снег заметал путь, мороз жалил безжалостно, забираясь под худую одежонку. А Мишка, вцепившись маленькими ручонками в шею матери, сонно покачивался за спиной, зная одно: нет для него на всей Земле места безопаснее, чем здесь. Он же – с мамой!
– Мишенька, а когда я буду старенькой, будешь меня так же носить на ручках? – спрашивала мама.
– Буду! – сонно отвечал мальчик.
Потом окажется, что в ту зимнюю ночь на этой же дороге остановились три частных машины и автобус с пассажирами, и все люди замёрзли… Мать же вышла прямо к железнодорожной станции! У неё не было выхода, ведь с ней был сын! Будь она одна, может, и её постигла бы участь остальных «участников движения».
А через сорок восемь лет Михаил забьёт её насмерть культяшками обмороженных по пьянке и ампутированных рук, требуя у матери денег на бутылку водки!..
Принципы
«С умным разговориться – что мёду напиться»
Есть у меня давняя-давняя знакомая – Надежда Петровна Опарина. Знаю я её всю свою жизнь. Наши родственники жили по соседству с ней в моём глубоком детстве –
ещё оттуда. Помню её молодой женщиной. Она была великолепной швеёй. В то время, сразу после войны, это была доходная профессия! Красивые вещи людям брать было негде, и если кому удавалось добыть кусок ткани, искали хорошего портного.Надежда Петровна была милой женщиной с голливудской, как сказали бы сейчас, улыбкой. Очень красили её необыкновенные зубы – крупные, белые, ровные. Они выделяли её среди всех и улыбку делали незабываемой! И ходила она не как наши матери – в телогрейках да убогих пальтишках – в роскошных мехах! А ещё запоминался голос человека властного, знающего себе цену, человека с твёрдым характером. Нет, не стал бы её слабовольный, склонный к алкоголизму муж тем, кем был – лётчиком! В то время ведь и просто неграмотных было ещё много, и даже шесть классов считались неплохим образованием! А тут – ЛЁТЧИК!
Впрочем, мужа давно нет на белом свете. Он, как многие мужчины, сам приговорил себя, когда сорок лет назад ушёл из семьи, спился и погиб. Так рассказывала мне Надежда Петровна, а я ей благоговейно внимала. Хорошо иметь умудрённого жизнью, авторитетного друга! Только почему-то она свою дочь, которая живёт под Петербургом, всегда называет «Людка». Люда – хорошая дочь, и когда у матери случаются отклонения в здоровье, приезжает немедленно, живёт по нескольку месяцев, добросовестно ухаживает, и настойчиво зовёт мать к себе.
Сын Надежды Петровны уехал жить в Крым, где-то под Форосом у него хорошая усадьба-дача. Фотографом, кажется, был. Не женился, и когда умер, оставил всё сестре и племянникам.
Надежде Петровне за восемьдесят, но она не сдаётся – человек принципиальный. К дочери не едет, желает быть самостоятельной, строит планы на будущее. «Быть здоровой» – её девиз. Живёт она на четвёртом этаже пятиэтажки в Петропавловске, имеет дачу. Дача с ней делает чудеса – за лето женщина молодеет на двадцать лет! Поэтому каждую весну НАДЕЖДА ждёт с НАДЕЖДОЙ. «Помирать собирайся, а пашенку сей!» – напоминает она знакомым при случае русскую поговорку.
Иногда мы подолгу не видимся, и при встрече я не сразу её узнаю, ведь время неумолимо! Только голос и… зубы остаются прежними, только их пощадило время! Как-то вижу – по улице ведут навстречу какую-то совсем старую женщину. Она приказным тоном что-то скомандовала, и по голосу я её немедленно узнала:
– Надежда Петровна, вы? Как поживаете?
– А-а, Люба! Да вот попросила соседей отвести меня к зубному врачу, пломбу заменить. Не могу жить с больными зубами. Ещё не хватало, чтобы у меня изо рта воняло! А ты постарела!
– Так это вы только не меняетесь, какая же вы молодец, Надежда Петровна. Сколько молодых женщин с больными зубами, а то и вовсе без них, не чувствуют своей ущербности… Скоро весна, какие планы? Дачу не собираетесь продавать?
– Что ты! Никогда! Нанимать работников, конечно, придётся. Уже два года нанимаю! Сейчас мне помогают идти, так это потому, что весна. Ослабела за зиму от безделья. А вот приходи, посмотри на меня осенью! Помнишь поговорку: «Помирать собирайся, а пашенку сей?» А я ещё и помирать не собираюсь. Какие мои годы! На этой оптимистической ноте мы расстались. Эта встреча произошла лет пять назад. Раз в пол-года, год, я звоню: жива ли? Отвечает мне неизменно знакомый молодой голос, такой, знаете, со звоночками. И жива, и в хорошем настроении, и строит на лето большие планы! И с дачей расставаться не собирается!