Обещаю, больно не будет

— Яр, — простонала я, и всё это время едва сдерживаемая истерика вылилась наружу.

И как в туман шагнула, вслушиваясь в звуки непрекращающейся борьбы за спиной, потому что Марта уже пыталась меня увести из этого адского переулка. Вот мы встали. Вот сделали пару шагов. Вот до нас донеслись угрозы, произнесённые со взмыленным отчаянием зверя, которому уже нечего терять.

— Не подходи ко мне! — хрипит Янковский. — Назад, я сказал!

— У него травмат, — предупреждает Стафеев.

— Да и по херу! — рычит Басов.

Но два выстрела всё-таки разорвали тишину ночи, а я забыла, как дышать, и выдохнула только тогда, когда поняла, что никто не пострадал. Он не пострадал!

Звук закрывающейся автомобильной двери и истошный визг шин по асфальту, а через минуту наконец-то всё окончательно стихло...

Мы с Мартой замерли и повернулись, в ужасе уставившись на одного отморозка, валяющегося всего в крови возле мусорного бака. Басов держался за бок и, хромая, пошагал к нему в сторону и, выдёргивая ремень из шлица своих джинсов, жёстко зафиксировал руки подонка за спиной.

— Шокером жахнули тебя, что ли? — спросил у него Стафеев.

— Ага, — Басов хрипло засмеялся, — а так я их почти уделал. Но спасибо. Я — Ярослав.

И протянул руку.

— Фёдор, — Стафеев её тут же пожал. — Чего-то я в шоке. Мы тут шороху навели, а охраны до сих пор и нет?

— Да и хрен с ними, я сейчас ментов вызову...

Фёдор кивает и быстро подходит к нам, затем пристально вглядывается в лицо Марты и хмурит брови. Молча берёт её за запястье и ведёт ближе к свету, громко чертыхается.

— Перестань, — ворчит Максимовская, убирая от себя его руки.

— Больно? Кто из них это сделал?

Вижу, как тянет Марту на себя, как обнимает, как заправляет ей выбившуюся прядь волос за ухо. Как наклоняется и упирается лбом в её лоб. Замирают оба и даже в отдалении видно, как глубоко они вдыхают этот момент в себя. Напитываются им, боясь спугнуть то особенное, что лишь слегка коснулось их.

Как бабочка, севшая на плечо...

Я же отвернулась от этих очевидно искрящихся чувств и, охая, пошагала туда, где ещё удерживал коленом нервные брыкания второго подонка Басов. Доковыляла до проулка, в котором скрылся Янковский и сглотнула. И пока Ярослав пытался вызвать полицию, лежащий под ним мерзавец бесконечно цедил свой яд.

— Вы чего, пацаны, попутали тут? Вы вообще в курсах на кого рыпнулись? Тёлка сама к нам пришла, никто её не принуждал. Сказала, что любит пожёстче. Мы её тут в два лба драли, а она радовалась и орала, что ей мало. Какие теперь к нам вопросы?

Удар. Глухой стон.

И рёв двигателя...

Я вздрогнула и подняла глаза, а затем, переполняемая ужасом, впала в ступор, смотря на то, как на меня несётся автомобиль с выключенными фарами. И мне бы бежать, но ноги вросли в асфальт. Лишь покорно ждала очередного удара судьбы, который обещал стать последним.

Но за секунду до неминуемого меня кто-то оттолкнул в сторону. А я только жёстко приземлилась на задницу, ощутимо приложившись боком о бордюр, а затем подняла глаза и в ужасе закричала...

Глава 33 – Руины

Вероника

Автомобиль, что сбил Ярослава, неожиданно остановился в проулке, заполняя его дымом от жжёной резины. Я видела, как Стафеев было просился наперерез, но был остановлен истошным криком Марты. И где-то тут, картинки замелькали с невероятной скоростью.

Реальность перестала быть одним замедленным кадром, а закрутилась, словно центрифуга, вызывая паническую тошноту и головокружение.

Остановите эту планету! Я хочу сойти...

Автомобиль, который должен был сбить меня, но сбил Басова, вновь тронулся. Но на этот раз поехал не вперёд, а сдал назад.

Марта закричала во всю глотку:

— Ника! Ника, господи! — и меня её отчаяние приводит в чувства.

Наполненная адреналином и не чувствуя более боли, я словно горная коза подскочила с асфальта и бросилась в сторону. Машина, визжа покрышками, пролетела буквально в жалких сантиметрах от моего тела, но прежде я успела вжаться в холодный кирпич здания и остаться невредимой. Секунды в ожидании того, что же будет дальше разбились вдребезги, а сумасшедший маньяк всё-таки скрылся из виду. Я же, умирая от беспокойства, кинулась к Ярославу, который ничком лежал в нескольких метрах от меня.

И в этот самый момент проулок заполнился людьми. Охранниками. Зеваками. И полицейскими сиренами, которые, очевидно, были вызваны на звуки стрельбы. Но я ничего из этого всего не видела и не слышала. Я лишь вцепилась ледяными дрожащими пальцами в некогда белоснежную рубашку Ярослава и молила всех известных мне богов не забирать его у этого мира.

И у меня тоже.

Пусть он предатель, невозможный тип и манипулятор, но я любила его. И я всем сердцем желала, чтобы он дышал полной грудью, улыбался и радовался новому дню. Пусть не со мной. Пусть с другой. Хоть как, но только пусть делает это, чёрт его раздери!

— Яр, — я увидела, как моя слезинка сорвалась и разбилась мокрой кляксой на его щеке. А за ней и вторая. — Пожалуйста, открой глаза.

Но парень не слышал, и мне осталось только прижаться к его груди и слушать, как сильно и уверенно стучит его сердце. И выдыхать, что из-за моей дурости и самоуверенности, а ещё желания досадить ему же, Ярослав вляпался во всё это эпическое дерьмо.

Я во всём виновата. Только я одна!

Где-то на периферии сознания я услышала, как неожиданно громко завопил подельник Янковского:

— Помогите! На меня напали! Я Иса Мирзоев, я сын депутата Мирзоева. Меня хотели убить! Скорее же, освободите меня!

Он орал так громко, что стало почти невыносимо слушать эти визгливые потуги. А был таким смелым, грозился над девчонкой надругаться на пару со своим дружком. Мужик прям! С яйцами, глядите-ка.

Тварь убогая.

— Девушка, — ещё один громкий окрик прозвучал над головой, но мне было плевать, — так, кто-нибудь, отлепите её от пострадавшего.

— Нет, — зашептала я, но голос мой критически сел. Видимо, я в конец сорвала его.

— Увидите её в сторонку кто-нибудь, чтобы не мешалась, — это были медики, которые уже пытались на месте оказать Басову первую помощь.

Спустя ещё несколько бесконечно резиновых минут я увидела, что Ярослава осторожно перекладывают на носилки и грузят в скорую. Я тут же вырвалась из рук, которые меня удерживали и кинулась к нему. Но меня тут же осекли.

— Кем приходитесь?

— Никем, — прошептала я и скуксилась, понимая, что меня сейчас со стопроцентной гарантией прогонят.