Обезглавленное древо. Тайны ратоборца

Всемогущий, как же это его ранило! Он любил родителей и последние несколько лет купался в их любви, которой жаждал всю жизнь. Видеть их сердитые лица, слышать, что он неблагодарный, бесчувственный и никуда не годный сын было, пожалуй, худшим во всей этой истории.

А тут еще Роберт, всё чаще уходивший в город по каким-то тайным делам, начал приносить тревожные вести. Прошел слух, будто бы Сильвану заплатили за поражение в поединке. Мол, именно поэтому он нигде не появляется и больше не выходит в Круг – боится мести обвинителя. Поговаривали даже о том, чтобы исключить его из клана ратоборцев за нарушение Кодекса.

Услышав об этом, Сильван просто сел, где стоял, и обхватил голову руками. Было ясно, что Питер Норд не терял времени даром. Он не мог подобраться к Сильвану, пока тот сидит дома, и явно рассчитывал выманить его, распуская грязные слухи.

И разве Сильван смог бы их опровергнуть? Его слово против слова Питера, а этот поединок и впрямь выглядел подозрительно. Совет Роберта как можно скорее выходить из боя, если поражение неминуемо, сыграл с ним злую шутку. Позволь он избить себя до полусмерти, люди сочувствовали бы ему и меньше верили наговорам. К тому же появился бы весомый повод не выходить в Круг подольше.

Сильван понял, что запутался и с каждым движением увязает всё больше, как человек, провалившийся в трясину. Вернись Дар прямо сейчас, Сильван не рискнул бы выйти в Круг Правды. Услышать осуждающий гул, увидеть отвращение на лицах тех, кто его обожал и носил на руках, – нет, этого он не вынесет!

Он даже перестал играть в шарики, малодушно опасаясь, что мальчишки прогонят его. Им было лестно, что знаменитый ратоборец снисходит до них и играет в их обществе. Кому и зачем он нужен теперь?

А погода, как назло, стояла замечательная – тишина, безветрие, легкий морозец. Иногда по ночам подсыпало чуть-чуть снега, и город просыпался свежим и обновленным. За окном Сильвана один солнечный день сменялся другим, а он мог лишь бессильно смотреть на знакомые улицы. Жизнь продолжалась, но Сильвану в ней больше не находилось места.

И он всё чаще задумывался о том, стоит ли влачить ее дальше.

Зимой темнеет рано, и Сильван уже второй час сидел у окна, подперев голову руками и смотрел, как идет снег. Отдельные снежинки вертикально падали в желтом свете фонаря, вспыхивали и тут же гасли, появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда.

На столе стоял поднос с давно остывшим ужином, но Сильван не обращал на него внимания. Он с головой погрузился в созерцание снега. Это помогало ни о чем не думать, и боль слегка ослабевала. Дни слились в одну сплошную, тягучую массу, и Сильван чувствовал, что увязает в ней, как мошка в смоле.

Иногда он приходил в себя настолько, чтобы, уступив настояниям Роберта, поесть и хоть немного поспать. А всё остальное время проводил у окна, тоскливо глядя на мир, из которого его изгнали. Забросил шарики, перестал следить за собой, и служанка невольно морщила нос, входя к нему в комнату с подносом.

Порой вдруг накатывала ярость, и тогда ему хотелось разнести всю комнату. За то время, что он просидел здесь добровольным затворником, ни один человек не навестил его. Никто из тех, кто клялся ему в вечной дружбе, и ни одна из девушек, с которыми он так весело и беззаботно проводил время. Один-единственный проступок – и они просто вычеркнули его из своих жизней, как вымарывают неудачную строчку из письма.

Как же так получилось? Чем он, Сильван Матье, заслужил такой… крах? И когда закономерно приходили мысли о Дарси, он начинал осматривать комнату на предмет конкретных вариантов. Что лучше – броситься на меч или сделать петлю из простыней?

Но оружие Роберт давно забрал, а делать скользящую петлю Сильван не умел. Уморить себя голодом не даст всё тот же Роберт – силой накормит, если потребуется. А окно слишком низко, насмерть не разобьешься.

Всё-таки отец прав – он жалок! Даже не может придумать способ, как со всем этим покончить!

Сильван криво усмехнулся, и тут дверь тихо стукнула. Он настолько привык к тому, что в его комнату любой заходит, когда ему вздумается, что даже не обернулся. Человек приблизился, мягко ступая по ковру, и сел в кресло напротив Сильвана.

В волосах Роберта сверкали снежинки, от него потрясающе пахло снегом, свежим воздухом, дымом – запахи внешнего мира. И Сильван, хоть и готовился с этим миром попрощаться, жадно вдохнул его аромат.

– Я кое-что узнал, – произнес Роберт так спокойно, словно жизнь их текла своим чередом, без всяких изменений.

Сильван, сидевший с закрытыми глазами, не сразу понял, о чем он.

– Ваш Дар. Вы по-прежнему хотите его вернуть?

Сильван взглянул на него и неуверенно кивнул. Собраться с мыслями было нелегко – слишком много усилий он потратил на то, чтобы добиться обратного результата.

– Я поговорил кое с кем. Быть может, ответ на ваш вопрос следует искать не здесь. Что если ваш Дар – часть того, что осталось с древних времен? До Исхода. В таком случае мы сможем найти упоминания о нем в Хранилище.

– В Хранилище, – повторил Сильван, словно пробуя эту мысль на вкус. Что-то зашевелилось в душе – робкий, слабый огонек надежды. И он вцепился в него, как утопающий в брошенную ему веревку.

– Мы пойдем туда, – продолжал Роберт, – и попытаемся найти что-нибудь, связанное с вашим Даром. Какой-то способ его вернуть. Один человек согласился быть нашим проводником. Он Искатель.

Искатель! Сердце Сильвана забилось быстрее, разгоняя застывшую кровь, пробуждая жизнь во всем теле. Он вдруг почувствовал себя ребенком на пороге великих открытий. Идти с одним из Искателей к таинственному Хранилищу, увидеть своими глазами вещи, оставшиеся от великой цивилизации их предков!

Он вернет Дар и получит свою жизнь назад! Родители поймут, что ошибались насчет него, что же касается всех остальных – к тому времени дурацкие слухи давно утихнут.

– Робби, ты гений! – воскликнул он, вскакивая. – Когда уходим, сегодня ночью?

– Завтра, – сказал Роберт, поднимаясь, – нужно собрать вещи и припасов в дорогу. Я этим займусь, а вам нужно набраться сил. Поешьте и ложитесь спать.

Сильван бросился к подносу и жадно накинулся на еду. Его не смутила даже корка застывшего жира, покрывшая жаркое. Роберт одобрительно наблюдал за ним.

– Еще кое-что, – сказал он, когда Сильван проглотил последний кусок и облизал тарелку, – ваши родители. Сообщить им, куда мы отправляемся?

Сильван представил, какую истерику закатит мама, если узнает об этой затее, и поспешно замотал головой.