Обитель душ 2. Эфемерность величия

Хонор недоверчиво нахмурился.

— Но раз ты все прекрасно поняла — мои мотивы и прочее, — то к чему весь этот мрачный вид?

Зарина закатила глаза.

— Бюрократишко, пойми же, я не обязана улыбаться тебе. А тебе не обязательно выспрашивать у меня, комфортно ли для меня твое присутствие. Раньше тебя это абсолютно не волновало, но сейчас дело приняло серьезный оборот, и ты пытаешься казаться дружелюбным. Говорю тебе один раз: не утруждай себя. В этом нет смысла. Твое дружелюбие не увеличит результативность нашей деятельности, а ты лишь потратишь силы зря.

— Мне что, просто не приставать к тебе? — Хонор начинал сердиться.

— Просто работай со мной. Бюрократишко, как бы ты ни старался, но от твоей лояльности несет лицемерием. Не пересиливай себя, стараясь поладить со мной. Я же не пытаюсь проделывать это с тобой. Мы все по натуре одиночки. Ты привык полагаться только на себя, и тебе сложно симпатизировать мне, потому что ни о какой симпатии не может быть и речи. Те положительные эмоции, которые ты сейчас стараешься создать по отношению ко мне, заведомо ложные. Ты желаешь солгать самому себе, так как думаешь, что на данный момент это правильно. Не надо. Вспомни Коротышку, нашего торгового аса, — она одиночка. Легко понять, что ее жизнь на самом деле — банальное выживание. Я понимаю, что это характерно для образа жизни любого стихийника, но она особый случай. Она рискнула вклиниться в общество, заранее зная, что каждый здесь — ее потенциальный враг. Она как ты, Бюрократишко, хотя и плавает с более мелкой рыбешкой. Теперь возьмем Мини-бикини. Гарпия среди людей — изгой. Она далеко от своего острова, и здесь у нее нет ничего. И, наконец, Шакуилл. Наемник. Кровушку пускает без зазрения совести. Ты можешь представить, что такой после работы сидит где-нибудь в пабе с приятелями и выпивает? Смешно.

Я тоже одиночка. Одной легче выживать. Не нужно ни за кого отвечать. Ты ведь понимаешь, что я никому из вас не доверяю. Волей случая мы собрались вместе, но это не имеет абсолютно никакого значения. Мы не будем приятелями, мы не будем служить поддержкой друг для друга или радоваться успехам друг друга, не будем прикрывать друг другу спины и уж, конечно, мы не бросимся рвать друг за друга задницы. Ты расстроился, увидев результаты испытания Берты? Но ведь в глубине души ты знал, что так и будет. Бюрократишко, мы не обязаны быть друг с другом милыми. Это ложь, а ложь утомляет, уж я-то знаю. А нам нужны силы на иное. Поэтому кончай выдавливать из себя лицемерные улыбочки и сосредоточься на нашей цели. — Зарина в последний раз недобро поглядела на юношу и, ни слова больше не говоря, зашагала вниз по лестнице.

«А она правда ребенок? Эти слова... Не слова ребенка».

Перед глазами Хонора встала картина: далеко от земли в кабинке, несущейся со скоростью света, Зарина удерживает голову дрожащей Имбер у себя на коленях и требует, чтобы та с ней разговаривала. В тот момент даже у него страх отступил...

Хонор качнул головой. Чушь. Каждый сам за себя и точка. Убедившись, что его самоуверенность приобрела прежнюю силу, юноша поспешил покинуть злосчастную башню.

Трава внутреннего дворика являла собой зрелище слишком уж освежающее. Свежесть и унылая угрюмость крепости совершенно не сочетались, как не сочеталось с этим и неуместное желание скинуть башмаки и пройтись по нежной зелени босиком.

У самых ворот пара молодых крепких мужчин с символикой Королевства Льва на одеяниях — золотой лев — успокаивали взбудораженных лошадей, впряженных в две кареты.

— Что-то мне это напоминает, — простонала Зарина. — Черт, неужели опять?

Хонор не понял, что именно не понравилось девочке, но спрашивать, разумеется, не стал. Была б его воля, он больше ни словечком бы с ней не перемолвился.

— Госпожа Эштель. — К ним спешил раскрасневшийся от беготни Ленард. — Вы поедете вместе со мной и вашими спутниками в мой замок, поэтому пройдите, пожалуйста, к карете, что стоит ближе к воротам.

Но Зарина была бы не Зариной, если бы вот так просто действовала по чужой указке, не задав в нагрузку кучу дополнительных вопросов.

— Почему это мы должны ехать в твой замок? — В ее голосе проскочили интонации параноика в казино, так и ждущего крупного надувательства.

— Я объясню все по дороге. — Ленард улыбнулся, но Зарина была не из тех, кого легко можно было подкупить милыми обезоруживающими улыбками.

— Хотелось бы быть в курсе событий, чтобы в случае чего вовремя слинять, — сухо пояснила она.

— О, поверьте, то, что я собираюсь вам предложить, имеет огромное значение, и, как я успел заметить, весьма ценится лично вами.

— На ум приходят лишь всякие непотребства, — съязвила Зарина.

— А вы цените непотребства? — оживился Ленард.

— Едва ли. Мини-бикини, Коротышка и Шакуилл уже там?

— Да. Они ждут вас в моей карете, и хмм... — Ленард смущенно кашлянул. — Госпожа Ланиэль и госпожа Меррилин просили вас поторопиться. Им без вас... одиноко.

— Ясно. Видать, у них опять расхождение жизненных принципов с Шакуиллом, — усмехнулась Зарина, всерьез задумываясь, а не оставить ли их наедине с маньячным парнем еще эдак на полчасика — авось с перепугу станут совсем ручными.

— А вы, господин Роуланд, не изволите ли пройти к карете? — Ленард наигранно галантно вытянул руку, приглашая его проследовать за Зариной. — Или желаете погостить у Старейшин чуть дольше?

Хонор уставился на правителя Королевства Льва, стараясь уловить его истинное настроение. Ведь после случившегося невозможно оставаться таким же жизнерадостным и беспечным, каким сейчас казался окружающим Ленард Джонасон. Аселин не раз говорил ему, что за всю жизнь не встречал большего оптимиста, чем Ленард, и Хонор охотно верил ему, а когда лично познакомился с правителем Королевства Льва, воочию в этом убедился. Но с другой стороны, должна же где-то проходить граница этой веры в лучшее.

Никогда неунывающий Ленард Джонасон, сейчас, когда сильные мира сего пошатнули вашу веру, сейчас, когда вы столь беспомощны и бесполезны, весь ваш оптимизм — это ведь маска, да?

Нет. Хонор знал правду. Рухнет мир и расколется земля под ногами, но с лица этого златовласого человека не исчезнет улыбка, а уныние не поселится паразитом в его ликующем разуме, столь крепко связанным с верой в саму жизнь. Хонор отчаянно завидовал ему. Ленард Джонасон никогда бы не выбрал белый камень.

— Хонор, — позвал его Ленард. — Замечтался? Может быть, — лукавые искорки во взгляде, метнувшемся в сторону удаляющейся Зарины, — о чьих-то разноцветных глазах?

— Что? Нет! — Хонор вспыхнул.

— Отправишься с ними? — Ленард вернулся к серьезному настрою. Его мягкий понимающий взгляд, почти как у Аселина, прошелся по юноше. Хонор стушевался. Ну почему они вдруг разом решили изображать из себя отцов для него? Ответственность чувствуют? Хонор отвернулся, чтобы правитель не заметил, как он смущен.

— Песочные Часы Водолея могут помочь, — глухо отозвался он.

— Да, Аселин говорил. — Ленард задумчиво кивнул. — Ты уж береги милую барышню.

Хонор нахмурился. Все эти нескончаемые просьбы позаботиться о неблагодарной Змеюке крайне сердили его.

— Полагаю, это от нее следует беречь окружающих. — Хонор не позаботился скрыть злобу.

— Что ж, золотой мальчик, береги от нее других. — И вновь вечное неунывающее выражение, словно неувядающий цветок посреди мертвой пустоши.

Таков Ленард. Хонору же таким не стать. С этой невеселой мыслью юноша поплелся за правителем Королевства Льва.

Тем временем Зарина, так и не успевшая благополучно добраться до кареты, со скорбной миной ожидала очередную душещипательную беседу. Неспроста же к ней с целеустремленностью папарацци, охотящихся за знаменитостью, приближалась Айра. Недобро так топала, катану свою зачем-то прихватила. Решила напоследок с горя свою спасительницу зарубить? Ох, чуяла Зарина, что добром это не кончится. Пятой точкой и второй пяткой чуяла.