Обитель Варн

— Да, да уважаемый Бэфросиаст, извините, но Варн для меня нечто неопознанное,

тогда как….

— Вампир ясен и понятен, как географический атлас.

— Э-э-э… да.

— То, что не осознано, Адам, имеет, как правило, более осязаемую основу, чем

тщательно исследованное, пронумерованное и выставленное, как исторический

экспонат. Ваши вампиры — миф, но такой привычный, что вы уже и не мыслите себя

без него.

— Не согласен с вами, — упрямо мотнул головой профессор. — Еще в прошлый раз

я привел вам статистику странных смертей с характерными ранами в области сонной

артерии. То, что жертву укусили — не подлежит сомнению, также не подлежит

сомнению, что смерть наступила в результате мумификации кровеносных артерий и

вен. Они пересохли, как русла рек! И так же неоспорим тот факт, что больше на

теле жертвы не было ни одного ранения, повреждения. Она сама шла в руки палача

очарованная им каким-то сверхъестественным образом… Простите, — смутился

Зелинский, сообразив, что сказал.

— Ничего, профессор, вы вольны думать, как вам угодно, истина от этого не

пострадает, — усмехнулся Бэф и развел руками, — что ж, наша беседа была весьма

поучительна для здешних предметов. Они узнали много нового. Но я так и не узнал,

каким образом вы `предполагали, но не знали точно', что встретите здесь именно

меня, а не тех злобствующих вампиров — привидений, что так не возлюбили туристов?

— Разве я не сказал? Я видел вас в городе три дня назад. Еще окликнул вас. Вы

не помните?

Бэф нахмурился:

— Я не рассчитывал встретить знакомых.

— Вы разговаривали с сержантом ведомства правоохранительных войск. Я смотрел на

вас и думал — это Бог столкнул нас, показал выход, протянул руку помощи. Встреча

с вами — знак свыше.

Бэф с насмешкой посмотрел на Зелинского:

— С нашей прошлой встречи прошло три месяца, но сколь разительные перемены

постигли вашу личность — пространные речи и суеверие. Вы стали набожны, Адам.

Примкнули к какой-нибудь секте поборников светлых идеалов или противников

методов контроля над человечеством со стороны одиозного СВОН?

Мужчина печально посмотрел на Варн:

— Простите, уважаемый Бэфросиаст, но мне не до шуток. Я нахожусь в состоянии

психологического аута. Вся моя жизнь легла под ноги, как скошенная трава. Я смел

надеяться на ваше благорасположение, несмотря на глобальное различие меж нами,

потому что увидел в вас весьма чуткого, вдумчивого человека, способного на

благородный поступок. И сейчас я обращаюсь к вам не как к иному существу, а как

к хорошему знакомому, графу Рицу. Помогите, Бэфросиаст, помогите не мне — моей

внучке. Она моя жизнь, она единственное, что осталось от фамилии Зелинский,

единственное, что держало меня в форме, заставляло жить…

Тот печальный тон обреченного, что звучал в голосе мужчины, вызвало у Бэф

понимание. Если б он мог, наверное — пожалел. Но Варн лишены жалости, как и

многих других качеств, присущих человеку. Мало что нарушает покой ледяных сердец….

Вожак покосился на Лесс, что, прижавшись к его груди, вопреки всему и всем,

отогревала застывшую много веков назад душу. Девушка внимательно разглядывала

старика и переваривала услышанное, прикидывая, а не от такой ли раны, какой

наградил ее вожак, умирали те, кого упоминал профессор, и не случилось ли того

же с его внучкой? Понимание и сожаление кольнуло и исчезло. Лесс протяжно

зевнула и потеряла интерес к происходящему — ее внимание привлек фужер Бэфа,

полный нектара.

`Дай, — потерлась щекой о плечо, заглядывая в глаза. Да, вожак не Коуст и не

Май…

Бэф протянул вожделенный нектар и обратился к мужчине, желая как можно скорее

поставить точку в разговоре:

— Поясните, Адам: чем вампир может помочь человеку? Укусить?

— Вы не вампир, вы Варн, цивилизованный представитель иной расы, и на сколько

худшей, чем наша — вопрос. Во всяком случае, сейчас эта сторона вопроса меня не

волнует абсолютно, потому что вы единственный, кто может помочь Марысе.

— Шутите? — прищурился Варн.

— Нет. Шутки неуместны, когда речь идет о жизни восемнадцатилетней девочки. Она

больна, Бэфросиаст. Не буду утруждать ваш разум медицинской терминологией, скажу

лишь одно — вердикт врачей однозначен — ей осталось не больше двух недель.

Четыре года назад случилось огромное несчастье — мой сын с семьей и жена попали

в катастрофу на серпантине… В живых осталась лишь внучка. Лучшие клиники,

лучшие светила медицинских наук, новейшие препараты, девять операций… Ничего

не помогло, ничего! — всхлипнул профессор и прикрыл глаза, чтоб скрыть их

влажный блеск. — Девочка умирает…

— Что вы хотите от меня? Сократить ей отмерянные вашими светилами две недели?

— Нет! — вскинулся мужчина… и осел, встретившись взглядом с хозяином

невозмутимых карих глаз. — Сделайте ее Варн, Бэфросиаст, пусть она станет одной

из вас.

Варн выгнул бровь:

— Давно меня не удивлял человек.

— Хотите, встану перед вами на колени? Я готов умолять, готов стать вашим рабом.

Мне многое подвластно, и связи помогут предупредить вас о любой опасности,

вытащить из любых ситуаций. Я стану не просто вашим человеком — вечным и

благодарным должником! Я буду предан вам до последнего вздоха, буду работать на

вас…

— И на внучку.

— Естественно, она будет с вами, будет жить, и я сделаю все, чтоб она ни в чем