Обитель

Слабый порыв ветра зашелестел листвой, травой, сухими листьями в опавших кучках; покачивал хвост прибывшей гостьи. Водя взглядом по странной и пугающей местности, она сглотнула и поднялась. Везде был одинаковый лес, через несколько метров он размывался, мутнел в дымке, и растворялся. Милана не знала куда идти, что делать и что вообще происходит.

В стороне раздался крик вороны – вспыхнув страхом, Милана присела на корточки и зажала рот, чтобы не взвизгнуть. Она шумно дышала через нос и смотрела в сторону, откуда раздался звук.

Ворона каркнула во второй раз. Выдыхая, Милана отняла руку ото рта.

– Это просто птица, – прошептала она, и страх немного утих.

Она стояла с несколько секунд, сжимала и разжимала кулаки холодных дрожащих рук – решилась и пошла в сторону, где было карканье. Она подумала, что, если там есть жизнь, то есть… что-то ещё. И она надеялась, что там может быть выход из этого кошмара; или то, что она проснётся.

*

Милана шла через лес и поглядывала по сторонам. Трава, подсвеченная лунным светом, казалась мягкой, туманной и мистической; деревья замерли, словно на сказочно-жуткой картине; вокруг встречались участки с более высокой травой, изредка – пни, поваленные стволы; и только периодические слабые порывы ветра вдыхали жизнь в странный лес на несколько секунд.

Вскоре стали встречаться мёртвые вороны, которые висели на ветках деревьев, подвешенные за голову или ногу. Смотря на них, Милана приобняла себя, но продолжила идти. Редкое карканье раздавалось с разных сторон, но всегда издали. Милана смотрела по сторонам, на размытые вдали предметы, свисающие с верёвок – как мешки разных размеров и наполненности.

Тошнотворный запах ударил в нос – и, смотря в сторону, Милана наступила на что-то мягкое, но упругое; что-то, что издало неприятный чавкающий звук. Милана опустила взгляд – скривилась и отступила на шаг. Это было отвратительное месиво чего-то непонятного, но того, что когда-то было у кого-то внутри тела. Оно гнило, смердело, а несколько мух кружило вокруг. Милана услышала тихий скрип, увидела едва заметно покачивающуюся тень, и подняла взгляд. Лицо разгладилось, а глаза распахнулись – она отступила на два полушага и зажала нос.

Со скрученной ветки на потёртом плесневелом канате свисал большой мешок, хаотично обвязанный тем же канатом. Из дырки свисала крупная мужская ступня мертвенно-сероватого цвета. Подул ветер – мешок слегка повернулся и показал детскую руку, которая торчала из дырки посередине.

– О, господи…! – сдавленно воскликнула Милана. Она попятилась, споткнулась и упала.

Едва удерживая себя от крика, Милана суматошно поднялась; спотыкаясь, обошла мешок и сбежала со склона. Её трясло, страх клокотал внутри. Не оборачиваясь, но слыша, как поскрипывает ветка от веса мешка, она, цепляясь за траву, забралась на земельный уступ. Забравшись, она не могла встать с четверенек – дыхание усложнялось, а земля качалась и плыла; она впилась в траву и не могла пошевелиться, не могла зарыдать. Часть её хотела обернуться и посмотреть, а часть – нестись со всех ног как можно дальше.

Дыша через нос, Милана сделала протяжный вдох, выдох; поднялась, покачнулась и, не обернувшись, возобновила осторожный путь. И она решила игнорировать то, что увидела.

По пути встречались мешки, но они были на расстоянии. А к подвешенным мёртвым воронам присоединились мыши и крысы. Деревьев становилось больше, как и плоских кучек опавшей листвы, большая часть которой ссохлась, потемнела.

Спрыгнув с зыбкого уступа, Милана шла в земельной чаше с опавшей листвой. Справа лежал распоротый олень, а внутренности лежали перед ним и вокруг. Поморщившись, Милана ускорилась; тревога и страх густели, покалывали в груди, и начинало казаться, что она сходит с ума. Потому что всё выглядело слишком реальным и нереальным одновременно.

Дойдя до конца земельной чаши, Милана забралась на поваленное сухое дерево, а с него – на земельный выступ; и продолжился путь шелестения травой. Вскоре стали попадаться капканы – часть захлопнулась, в нескольких были убитые животные, а мухи кружили над трупами; и силки – часть развалилась, в нескольких были зайцы. Милана обходила ловушки с осторожностью; морщилась от вида трупов, их жутких морд, выпученных глаз, крови; а от смрада едва не тошнило.

Под ногами Миланы то шуршала трава, то шелестела листва, а впереди вырисовывались очертания дома с шатровой крышей и толстой трубой. Справа была кучка внутренностей и над ней жужжали мухи. Смотря на это месиво, Милана зажала нос.

Следующий шаг – хлёсткий звук, щёлк – и Милана, вскрикнув, подлетела. Сетка обняла и стиснула незваную гостью в мешок. Стуча страхом и паникой, она хваталась за отверстия сетки и кое-как села. Сидя, она пыталась прыгать и дёргала сетку, чтобы та сорвалась.

Запыхавшись, Милана пыталась собраться и придумать что делать. Как вдруг – со спины, со стороны очертаний дома раздался скрежет по дереву, точно по дощатому полу; затем снова и снова – широкие шаги ускорялись и приближались. Спина Миланы прогнулась от страха; одной рукой она зажимала рот, а второй и телом она рывками разворачивала сетку.

Когда сетка развернулась, Милана увидела в дымке двухметровый силуэт с округлой головой без волос. Сверкнули крупные глаза – круглые, жёлтые – и раздался жуткий звук: будто одичалый человек умело подражал птице. Силуэт двинулся на Милану, и она закричала.

2

Арочный высокий портал с коричнево-зелёным водоворотом образовался на том месте, где очнулась Милана и из него вышагнул-выпрыгнул Глеб, не удержался и упал. Он не потерял сознания, сел и увидел, что оказался в жутком лесу со скрученными стволами и некоторыми ветками; с тёмно-зелёными зубчатыми листьями; с дымкой и приглушённым, но достаточно ярким лунным светом за блеклой пеленой бесконечных облаков.

Глеб обернулся, но портала уже не было. Слабый порыв ветра – шуршание листвы и травы, поскрипывание веток – и по телу Глеба прошла волна мурашек.

– Отлично, – прошептал он и поднялся. – И куда теперь? – Он надеялся, что пурпурный огонёк появится и укажет путь, но никто не появился.

Тишину, как красная нить, разрезал крик вдалеке – Глеб замер, сердце быстро застучало, а каждая мышца напряглась. Глаза всматривались, уши вслушивались, и Глеб вспомнил, что монстр упомнил девчонку, которая пропала.

Он сжал кулаки, сглотнул и пошёл в сторону, откуда раздался крик, быстрым шагом.

Крик повторился – более громкий – Глеба обдало волной страха и волнения; но теперь он знал точное направление, поправил курс и побежал, хотя часть его хотела бежать в противоположном направлении.

Вскоре стали попадаться весящие мёртвые вороны. Глеб замедлил бег и смотрел на трупики с изумлением, с тревогой, с отвращением.

Затем стали появляться мешки. И Глеб даже не хотел знать, что в них. А когда появился один перед ним, то он увидел спуск, перешёл на шаг и взял правее. Идя по небольшому склону, он взглянул на кучку внутренностей и поморщился, а увидев мужскую стопу из дырки мешка – отстранился и ужаснулся. Мешок повернулся и показал маленькую руку – ужас возрос, Глеб споткнулся, упал на бок и проехался вниз. Перевернувшись на спину, он с ужасом, с неверием смотрел на детскую руку, а желудок будто хотел обнять позвоночник.

Вспомнив о девушке, вспомнив об опасности, Глеб встряхнул головой и взял себя в руки – забрался на выступ и, не оборачиваясь, не думая, побежал дальше.

Когда стали появляться ловушки, Глебу пришлось перейти на шаг и больше смотреть под ноги, а не по сторонам. Он дошёл до кучи внутренностей справа с облаком мух над ней и остановился – смотрел на пустую сетку, порванную с одной стороны.

Глеб сглотнул страх и приблизился. Он не увидел крови и у него появилась надежда, что девушка ещё жива. Но от мысли, что порвало сетку и забрало девушку волосы вставали дыбом.