Обман

Сестра, поставив стакан, продолжала хлопотать вокруг, что-то поправляя, переставляя какие-то предметы на тумбочке рядом с изголовьем, Марине не хотелось вникать. Больше всего хотелось снова закрыть глаза и погрузиться в блаженную дремоту. Так она тихонько и сделала, и уже совсем было начала уплывать, как вдруг...

– Не засыпайте, не засыпайте, – ворвался в мозг пронзительный голос сестры. – Сейчас муж ваш придет, он там испереживался весь, я только сказала, что вы в себя пришли, а вы опять спать! Просыпайтесь, пора.

Как муж? Какой муж? У нее нет никакого мужа. Произошла какая-то ошибка. Да, она не помнит, как сюда попала, но она точно знает, что не замужем. И не была. Наверное, перепутали с кем-нибудь, вот будет сейчас неудобно.

Марина вскинулась, чтобы предупредить сестру, но та уже выходила из палаты – за чьим-то неизвестным мужем. Она в недоумении пожала плечами и обернулась, ища поддержки у соседей по палате, но, кроме нее, в палате не было никого. И сама палата была странной – вместо рядка узких коек, перемежаемых тумбочками, здесь кроме ее кровати стояло два кресла и маленький столик между ними, в углу белел небольшой холодильник, а с потолка на изломистой железной ноге спускался телевизор. Помещение было просторным, с потолка лился мягкий свет. Стена по левую сторону от кровати завешена мягкой красивой тканью – Марина не сразу догадалась, что это штора, закрывающая окно. Мамочка дорогая, и куда же она попала? На больницу, пожалуй, не похоже, а что может быть?

Марина сосредоточилась и попыталась вспомнить все, что могла, из происходившего с ней до того.

Она пошла лечить зубы. Прямо с утра пошла, потому что коренной ныл всю ночь, а в школе, слава богу, были каникулы. В районной поликлинике после долгой очереди ее направили на рентген, куда-то к черту на рога на двух автобусах, там ей сказали, что нужно удалять корень и предложили все сделать прямо на месте, но уже за деньги. Зуб разболелся почти невыносимо, прием в районной поликлинике кончился, и она согласилась. Ее тут же посадили в кресло и рассверлили больной зуб за милую душу. Да, и наркоз вкололи, все как положено, даже больно не было. А потом она вышла оттуда, стала искать остановку, голова еще покруживалась...

А дальше она не помнит. Ничегошеньки. Но это она про сейчас не помнит, а так-то она в порядке. Шмелева Марина Михайловна, год рождения, русская – все на месте. Не замужем, детей нет. Проживает... Работает... Нет, ну откуда они этого мужа придумали? То есть, конечно, замуж-то ей хотелось, но чтоб самой... Чтоб, так сказать, участвовать в процессе... И вообще, бывают же такие бабы счастливые – муж над ними в больнице сидит. Хоть посмотреть бы на таких...

Тут ее желание исполнилось – дверь открылась, и в палату вошла давнишняя медсестра, а за ней дядечка в наброшенном на плечи белом халате. Марина специально на него внимательно посмотрела – нет, ничего знакомого. Хотя мужик, конечно, симпатичный – высокий, не толстый, стрижка стильная. И лицо ничего – интеллигентное, очки в тонкой оправе, нос, лоб. Костюм под халатом такой аккуратный. Но она его, конечно же, первый раз в жизни видит.

Она только хотела ему об этом сказать, как незнакомый мужик подскочил к кровати, нагнулся, будто поцеловать хотел, но вместо этого схватил только за руку.

– Арина! Слава Богу! Как ты меня напугала! С тобой все в порядке?

Надо же, и по имени знает. Что происходит? Сестра напутала, но он-то должен был разглядеть. Марина испуганно дернулась, отняла у мужика руку.

– Вы кто?

Тот отшатнулся, посмотрел на нее с недоверием. Марине вовсе не хотелось его обижать, он ей ничего плохого не делал, но что за бардак такой?

– Вы не обижайтесь, – сказала она уже тише. – Я ведь не знаю вас совсем. Тут какая-то ошибка.

Мужик совсем изменился в лице и беспомощно, как ребенок, обернулся к сестре. А та, словно догадавшись, с готовностью зашептала что-то ему на ухо, одновременно потянув за рукав к выходу. Тот только и успел еще раз глянуть а Маринину сторону, и что-то такое странное было в этом взгляде – то ли грусть, то ли жалость...

Сестра довольно быстро вернулась, сунула Марине градусник в рот, закатала рукав – стала мерить давление. Вынув градусник (что за манера у них тут странная?), Марина спросила:

– Ну что, разъяснилось с ним?

Сестра ничего не ответила, только посмотрела вопросительно.

– Ну, нашли его-то жену? – опять спросила Марина. – А то видно же, как переживает человек.

– Все в порядке, – как-то очень спокойно ответила сестра. – Вы только не волнуйтесь. Вот сейчас укольчик сделаем, вы еще поспите, отдохнете...

После укола действительно опять потянуло в сон, и, так и не разрешив загадки, Марина отключилась.

Когда она проснулась следующий раз, шторы на стене были открыты, в окно лился белый дневной свет, а голова совсем не кружилась. Марина с удовольствием потянулась, села в постели... И тут же вспомнила все давешние переживания. Что она пошла лечить зубы, но почему-то оказалась в больнице, причем больнице какой-то неправдоподобно хорошей, наверное, платной и дорогой, что ее, похоже, с кем-то перепутали, что к ней приходил чужой муж и что вообще все неясно. Ей стало неприятно. Интересно, разобрались они там с этим мужем или нет, а то как выяснится, что она сама должна будет за все это платить, а чем? Последние деньги до зарплаты ушли на зубного, да и вообще – на такую больницу никакой ее учительской зарплаты все равно не хватит. Вот понять бы еще, как она вообще сюда попала, но почему-то именно это вспомнить никак не удавалось.

В конце концов Марине надоело перебирать неприятные мысли. Устроится как-нибудь, а пока надо встать, умыться, то-се. Она спустила ноги на пол. Около постели сразу же обнаружились небывалой красоты тапочки, бархатные, темно-зеленые, с пятнистым пушистым мехом. Марина не без удовольствия сунула в них ноги – размер был ее, как влитой. На спинке кровати висел темно-зеленый же бархатный халат – красивее, чем показывают в кино.

Нарядившаяся Марина оглядела палату, подошла к малозаметной двери в стене, надеясь найти за ней ванную комнату, но нет – за дверью оказался шкаф, в котором аккуратно висели на плечиках светло-серая замшевая куртка и темные брюки, а на полу у стены лежала роскошная – сразу было видно – дамская кожаная сумка. Марина с испугом закрыла шкаф – не дай Бог, чужие вещи, еще пропадет что-нибудь, потом не отвертишься, а ей и так забот хватает.

Ванная нашлась чуть подальше – за дверью из палаты была небольшая прихожая, а оттуда уже вела дверь куда надо. И опять же, в ванной на полочках стояли разные баночки и тюбики с кремами, мазями и бог знает, чем еще. Какие-то, или похожие, Марина видела в рекламе по телевизору, какие-то встречались ей в витринах новых роскошных магазинов, но стоил каждый тюбик, как две ее зарплаты, поэтому в сущность их вникать ей не доводилось.

Осторожно, чтоб ничего не задеть, Марина умылась. Мыло – ну нельзя же без мыла-то – райски благоухало. «Лучше духов – это надо же», – подумалось ей. Очень хотелось почистить зубы, но щетка в красивом стаканчике была только одна и явно чужая – новая, полосатая, с цветной щетиной. Марина не рискнула. Вместо этого выдавила себе на палец немного пасты, повозила по зубам – все равно приятно.

Она уже вытиралась непривычно пушистым и мягким полотенцем, когда услышала, как в палате открылась дверь и голос медсестры позвал:

– Арина Николаевна? Вы прямо так встали? А голова не кружится?

Поскольку голова у Марины не кружилась, на этот раз она заметила несоответствие в имени и, полная желания разобраться наконец с этой путаницей, вышла из ванной и вместо приветствия спросила у сестры в лоб:

– А почему вы меня так называете?

Сестра не ответила. Вместо этого она подошла к Марине, ласково и как-то участливо заглянула ей в глаза, взяла за руку и усадила в стоявшее тут же кресло. Сама села в кресло напротив.

– Арина Николаевна...

Марина вскинулась было повторить свой вопрос, но сестра движением руки остановила ее.

– Арина Николаевна, скажите, вы помните, как вы здесь оказались?

Марина, примирившись на секунду с посторонним именем, честно призналась, что нет.

– Вот видите. Вы попали в автомобильную аварию. Нет-нет, не пугайтесь, все обошлось очень благополучно, вы почти не пострадали, но, очевидно, получили все-таки небольшое сотрясение мозга, и это привело к локальной амнезии, то есть потере памяти.