Обман

Мать позвонила рано с утра, разбудив меня, и сообщила, что вчера в больнице никого к Марине не пускали, только Валька прорвался на минуту, но выбежал с кислым видом, будто мешком по голове ударили. Добиться от него какой-либо связной информации не удалось, но врачи говорили, что все нормально, видимых повреждений нет и сложностей ждать не приходится. Мать собиралась съездить туда сегодня с утра, в связи с чем ее приезд ко мне временно откладывался.

Я спросонок не сильно огорчилась, и даже потом, проснувшись окончательно, не передумала. Соку, конечно, с утра было бы неплохо, но ничего страшного, информация из больницы важнее, а в магазин все равно надо идти. Интересно, чего Валька увидел в палате такого, что даже моя мать не смогла из него вытащить? Он, конечно, как и все мужики, тещу особо не жалует, но от мамочки, когда ей очень надо, тоже не так-то просто отвязаться.

Но ладно, надо бы, пожалуй, и вставать. Спала я плохо, диван при ближайшем знакомстве оказался жестким и продавленным, разнообразные бугры и ямки на нем рельефу моего тела явно не соответствовали. Одеяло было тонким и холодным, из окна ночью дуло... В общем, если я хочу долго жить на этом прокрустовом ложе, придется в ближайшее время капитально заняться его усовершенствованием. Но это все же чуть после, пока – более насущные, так сказать, первостепенные, проблемы.

После душа, чая и горячего завтрака (а что делать: ни йогуртов, ни сыра, ни даже кофе – пришлось варить яйцо) я решительно прошла в комнату и взялась за телефон. Времени оказалось девять утра – вполне можно приступать к разведке.

Первый этап – получение по справочной ноль-девять телефона учительской нужной мне школы – прошел на ура. Дальше пошло труднее – в школе почему-то никто не брал трубку. Странно. Уроки ведь начинаются раньше, должны же были учителя прийти?

Наконец на двадцать последнем гудке трубку сняли. Он неожиданности я совершенно забыла, что хотела сказать – а ведь готовилась, такие хитроумные стратагемы выстроила, – и ляпнула первое, что в голову пришло:

– Але, доброе утро, это школа?

– Школа, школа, – ответил мне ворчливый старческий голос.

– А Марину Михайловну можно позвать? Шмелеву? – я потихоньку реабилитировалась и подводила беседу к нужной теме.

– Какую еще там Марину? Вы куда звоните? – мой собеседник, или, вернее, собеседница (голос был, пожалуй, все-таки женским) заорала так внезапно, что я чуть трубку не выронила.

– Так в школу же... Вы сами сказали...

– В школу! А день сегодня какой?

А правда, какой сегодня день? Вроде не воскресенье ведь... Точно, не воскресенье, вчера был вторник. Так что ж она хочет?

– Не знаю, какой день. Вроде среда, а что?

– Не знают, а звонют! Среда! Каникулы у нас, вот что! Нету тут вашей Марины, после двенадцатого звоните! – И злобная бабка бросила трубку.

Но я все равно была рада. Каникулы! А я и забыла, что бывает такая отличная штука. Как она там сказала? После двенадцатого? А сегодня у нас шестое? Значит, у меня еще целая неделя на врастание в новую жизнь! Ура!

С работой понятно. На волне эйфории от полученной отсрочки я решила разобраться с продовольственными и прочими запасами. Пока мать там ездит, схожу-ка я в магазин. Найду, какой поближе, куплю чего надо, а она тогда привезет остальное. Где там была Маринина сумка?

Хорошо, что я сообразила заглянуть в кошелек перед выходом из дома. В своей прошлой жизни я обычно этого не делала – деньги у меня лежат на кредитке, а в магазины, где ей не расплатишься, я практически не хожу. Поэтому меня не волнует, сколько наличных денег у меня в кошельке. Впрочем, какие-то находятся всегда.

В Маринином кошельке лежали две жалкие бумажки и кучка мелочи – общим счетом доллара на два с половиной. На это особо не разгуляешься, надо найти, где лежат остальные деньги, и пополнить запас. Дура я, что не сообразила захватить вчера какую-то наличку из своего, то есть Арининого кошелька, это-то можно было сделать спокойно – у денег глаз нет.

Где люди обычно держат деньги? Я посмотрела в ящиках письменного стола, за стеклом в буфете, даже на полках с бельем. Нигде ничего. Надо попробовать нестандартный подход. Вот я. Куда бы я сунула деньги? В книги? Но тут их немного. Я без особой надежды перетряхнула несколько томиков, стоящих на полке над письменным столом. Тщетно – я так и думала.

За следующий час я заглянула под кровати, в морозилку, на антресоли, обшарила все кухонные шкафы и даже заглянула в тазик с грязным бельем. Сказать, что поиски были совсем уж бесполезными, было нельзя – я много чего узнала про Маринину жизнь, но никаких денег так и не нашла. Что это? Я такая дура, что не могу найти банальной заначки, или я просто-напросто ищу то, чего нет? Не может же человек жить с тремя долларами в кармане и пустым холодильником! Я свой-то предыдущий холодильник всегда считала пустым, но по сравнению с этим там был просто супермаркет.

Ну что ж, по крайней мере ясно, чего просить у матери. Денег! А кстати, что это она не звонит? Время к двенадцати, пора бы разобраться с больницей. Черт, кажется, опять захотелось есть. Нервное, не иначе. Я за год столько не ела, сколько здесь срубила со вчерашнего вечера, и, главное, все такая дрянь. Этак я растолстею тут на этих харчах!

Идея растолстения меня слегка позабавила. В самом деле, мой нездоровый образ жизни последнего времени привел к тому, что я скорее напоминала скелет, обтянутый сероватой пергаментной кожей, хотя знакомые дамы, как одна, завидовали моей стройной фигуре. Ну что ж, может, это тоже к лучшему – не зря сменила образ жизни. Но где же, в конце концов, моя мать?

Она позвонила примерно еще через полчаса, сказала, что едет ко мне прямо из больницы, и повесила трубку. Я так и не успела сказать ей про деньги. Ну и ладно, какие-то у нее наверняка есть, мне хватит. Много ли мне нужно? А кстати, и правда – много ли?

Я попыталась прикинуть, и тут выяснилось, что я совершенно не в курсе никаких современных цен. В самом деле, приходишь в супермаркет, нагружаешь тележку, даешь карточку, расписываешься – и привет. А что сколько стоит... Ну не забивать же, в самом деле, голову такой ерундой.

С другой стороны, мой новый образ жизни, что очевидно, такого гусарства позволять не будет. Придется учиться считать. Ладно, если я не знаю цен, пойду от противного. В магазин я хожу раза два в неделю, покупка моя стоит примерно долларов сто... Ладно, пусть без спиртного, оно дорогое, пусть без икры и рыбы, пусть без Валькиных прибамбасов, свежевыжатых соков и питьевой воды... Но долларов тридцать всяко должно получаться! За два раза – шестьдесят. Интересно, какая у Марины, то есть у меня, зарплата? Что-то там было такое по телевизору про забастовки учителей... Мамочка дорогая, так это же в месяц шестьдесят не выходит! А как же они живут?

Ну ладно, пусть без соков и парного мяса, но йогурты и фрукты все равно нужны. И яйца, хлеб, молоко. Мыло, шампунь, нормальная зубная паста. Не понимаю. А еще одежда, обувь, не дай Бог – шуба? Что-то тут не так, наверное, я просто не в курсе. Спрошу у матери, когда придет, у нее полно подруг молодости, она про них знает. А вот звонок, ну, кажется, и она.

Я бегом кинулась открывать дверь и уже через секунду действительно встретилась наконец с собственной матерью. И как же я рада была ее видеть! Как здорово, что она у меня есть!