Обольсти меня на рассвете

– А вот и мой старина Лео, – нежно сказала Амелия.

Уин удивилась, увидев, как в глазах Лео, постоянно носившего на лице саркастическую усмешку, промелькнуло нечто очень похожее на трогательную мальчишескую беззащитность. Словно ему было стыдно за то удовольствие, что он испытывал при воссоединении с семьей.

– Ну, теперь у тебя будет другой повод для слез, – сказал он, – поскольку, как ты видишь, я тоже вернулся домой.

Она подбежала к нему и была встречена крепкими объятиями.

– Французы не захотели оставить тебя у себя? – спросила она, уткнувшись брату в грудь.

– Напротив, они так меня обожают, что не хотели отпускать. Но какая радость оставаться там, где тебя хотят?

– Жаль, что ты не видишь в том радости, – сказала Амелия, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Потому что тебя очень хотят видеть здесь.

Улыбаясь, Лео протянул Рохану руку для пожатия.

– С нетерпением жду возможности увидеть те изменения, о которых ты писал. Похоже, в поместье кипит работа.

– Ты можешь расспросить обо всем Меррипена с утра, – непринужденно ответил Рохан. – Он знает каждый дюйм в поместье, знает по имени каждого слугу и каждого арендатора. И ему есть о чем тебе рассказать, так что будь готов к тому, что говорить он будет долго.

– Ну, это утром, – сказал Лео, бросив быстрый взгляд в сторону Уин. – Он что, в Лондоне?

– Здесь, в «Ратледже». Он приехал в город, чтобы через агентство нанять еще слуг.

– Мне за многое стоит сказать Меррипену спасибо, – с нехарактерной для него искренностью произнес Лео. – И тебе, Рохан, тоже. Черт знает, зачем ты столько для меня сделал.

– Не для тебя одного, для всей семьи.

Пока мужчины разговаривали, Амелия усадила Уин на кушетку возле камина и сама села рядом.

– Лицо у тебя округлилось, – сказала Амелия, перечисляя изменения, произошедшие с сестрой. – Глаза стали ярче, и фигура великолепная.

– Больше никаких корсетов, – с улыбкой сообщила Уин. – Доктор Харроу говорит, что они сжимают легкие, заставляют позвоночник и голову принимать противоестественное положение и ослабляют мышцы спины.

– Безобразие! – воскликнула Амелия, сияя глазами. – Никаких корсетов даже при выходе в свет?

– Он разрешает мне носить корсет, только очень редко, но все равно сильно затягиваться не велит.

– Что еще говорит доктор Харроу? – спросила Амелия, явно забавляясь. – Есть у него соображения по поводу чулок и подвязок?

– Ты можешь услышать его мнение непосредственно из его уст, – сказала Уин. – Мы с Лео привезли доктора Харроу с собой.

– Чудно. У него здесь какие-то дела?

– Если и есть, то я о них не знаю.

– Полагаю, что раз он родом из Лондона, то захочет навестить родственников и друзей?

– Да, конечно, но… – Уин почувствовала, что краснеет. – Джулиан выразил личную заинтересованность в том, чтобы провести со мной время за пределами клиники.

Амелия от удивления открыла рот.

– Джулиан, – повторила она. – Означает ли это, что он ухаживает за тобой, Уин?

– Я не уверена. У меня в этих вопросах совсем нет опыта. Но мне так кажется.

– Он тебе нравится?

Уин кивнула без колебаний:

– Да, нравится.

– Тогда я уверена, что мне он тоже понравится. И я рада представившейся возможности лично поблагодарить его за то, что он сделал.

Они улыбались друг другу, обе в восторге от того, что снова вместе. Но очень скоро Уин подумала о Меррипене, и пульс ее участился. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Нервы ее были на взводе.

– Как он, Амелия? – не выдержав, прошептала она.

Амелии ни к чему было спрашивать, кого имеет в виду Уин.

– Меррипен изменился, – осторожно сказала она, – почти так же сильно, как ты и Лео. Кэм говорит, что то, что Меррипену удалось сделать с поместьем, поражает воображение. Чтобы управлять строительством, организовывать хозяйственные работы и прочее, нужно обладать разносторонними умениями и талантами. И Меррипену все это удается. Когда возникает необходимость, он сбрасывает сюртук и, засучив рукава, трудится наравне с рабочими. И рабочие его уважают – ни разу никому в голову не пришло оспорить его авторитет.

– Разумеется, я не удивлена, – сказала Уин, хотя сердце ее замирало от сладкой горечи. – Он всегда отличался сноровкой. Но когда ты говоришь, что он изменился, что ты имеешь в виду?

– Он стал довольно… жестким.

– Жестким? Ты хочешь сказать – упрямым?

– Да, и отчужденным. Похоже, что он не находит удовлетворения в своих успехах, да и жизнь его, похоже, не радует. О, он многому научился, и он отлично руководит, и одевается лучше, чтобы соответствовать новому положению, но, странное дело, он кажется еще менее цивилизованным, чем когда появился у нас. Думаю… – Возникла неловкая пауза. – Возможно, он изменится к лучшему, когда увидит тебя. Ты всегда оказывала на него благотворное влияние.

Уин опустила глаза.

– Сомневаюсь. Сомневаюсь, что я вообще оказываю какое-либо влияние на Меррипена. Он ясно дал понять, что не испытывает ко мне никакого интереса.

– Не испытывает интереса? – повторила Амелия и сдавленно хохотнула. – Нет, Уин, я никогда не стала бы так говорить. Любое упоминание о тебе заставляет его всего превращаться в слух.

– О чувствах человека судят по его поступкам. – Уин вздохнула и потерла глаза. – Вначале меня обижало то, что он не отвечает на мои письма. Потом это стало злить. А теперь я просто чувствую себя глупо.

– Почему, дорогая? – спросила Амелия. Синие глаза ее были полны заботы.

«Потому что я люблю его, а он бросает мою любовь мне в лицо. За то, что пролила столько слез из-за этого бессердечного человека. И за то, что, несмотря ни на что, продолжаю его любить».

Уин покачала головой. Разговор о Меррипене вызывал у нее раздражение.

– Я устала после долго путешествия, Амелия, – с виноватой улыбкой сказала она. – Ты не станешь возражать, если я…

– Нет-нет, иди сейчас же спать, – сказала Амелия, помогая сестре подняться с кушетки и бережно обнимая ее за плечи. – Лео, проводи Уин в ее номер. Вы оба устали. У нас завтра будет время поговорить.

– О, как я люблю этот чудный командный тон, – протянул Лео, словно предавался ностальгическим воспоминаниям. – А я надеялся, что к этому времени ты, Рохан, излечишь ее от привычки выкрикивать приказы словно сержант на плацу.

– Мне нравятся все ее привычки, – дипломатично сказал Рохан и улыбнулся жене.

– В каком номере живет Меррипен? – шепотом спросила Уин у Амелии.

– Третий этаж, комната двадцать первая, – так же шепотом ответила Амелия. – Но ты не должна идти к нему прямо сейчас, дорогая.